Ирена Гарда - Мессалина. Трагедия императрицы Страница 18

Мессалина молчала, стиснув зубы, пока дело не доходило до херуска, и тут начинались страшные скандалы, отголоски которых доносились даже до маленьких кубикул, в которых жила прислуга. Девушка сама не понимала, что она нашла в жалком рабе, но почему-то именно он вызывал в ней чувство, похожее на нежность. Только с ним она чувствовала себя счастливой в постели, только с ним творила в ту ночь безумства, которыми затем сводила с ума других мужчин. С Квинтом ее ласки шли от души, а с остальными она хорошо исполняла знакомые движения, получая при этом некоторое удовольствие, как ремесленник делает добротные копии некогда созданного шедевра. Впрочем, с префектом претория у нее тоже иногда бывали страстные ночи, но тут к чувствам примешивался холодный расчет, а что можно взять с раба?

Может быть, воспоминания о ночи с Квинтом были дороги ей как память о тех временах, когда, будучи еще невинной девочкой, она мечтала о любви юного наследника огромной империи и надеялась на то, что он не забудет прелестную брюнетку, встретившуюся ему на рассвете в садах Мецената?

Однако ее надеждам не суждено было сбыться. По возвращении Гай Юлий несколько раз призывал Мессалину скрасить его ночи, но потом словно забыл о ее существовании. Не желавшая смириться с крахом своих надежд, она пристала с расспросами к Макрону, и тот тонко намекнул ей о происках императорских сестер, видевших в честолюбивой красавице, умевшей ублажить любого мужчину, сильную соперницу в борьбе за влияние на истеричного Калигулу. Особенно старалась в ее очернении Агриппина, не столь любимая, как Друзилла, но самая властолюбивая сестра. Бороться с ней было опасно, и Мессалине пришлось на некоторое время смирить свои амбиции, взяв обещание со старого знакомца, что тот даст ей знать, когда положение Агриппины пошатнется.

Рассматривая фрески на противоположной стене, на которых были изображены изящные веночки и целые гирлянды цветов, Мессалина вспомнила рассказы своего деда о сокровищах Клеопатры и их трагической любви с Марком Антонием. Вот это жизнь, ради которой можно и умереть! Размечтавшись, она не заметила, как проскользнула к своему мужу, опустив покаянную голову, поникшая Поппея, одежда которой находилась в полном беспорядке. Вышедший за ней из-за занавески Калигула зевнул и, направившись к помосту, снова плюхнулся на свое ложе. Пьяненький Клавдий, тряся головой, что-то спросил у племянника, и тот брезгливо передернул плечами:

— Лежит как бревно. Ну, я ее научил, как надо ноги раздвигать.

Притихшие гости, боявшиеся пропустить хотя бы слово принцепса, дружно расхохотались вслед за ним и так же резко оборвали смех, как только тот нахмурил брови.

А Калигула, прихлебывая вино из золотого кубка, исподлобья смотрел на подобострастные морды своих подданных. Ах, если бы у Рима была шея, с каким бы удовольствием он стиснул на ней свои пальцы!

Мессалина не слышала, о чем говорили в императорском окружении, но она слишком хорошо знала Гая Цезаря, чтобы не понять смысла сказанного, и на мгновение ощутила торжество, глядя, как на глазах соседки закипают слезы унижения и обиды.

Приподнявшийся на ложе Макрон обхватил свою подругу за плечи и, опустившись на подушки, увлек ее за собой.

— Злорадствуешь? — шепнул он ей, целуя за ухом шею.

— А ты против? — ответила Мессалина, лениво скользнув рукой под кожаные ленты, защищавшие бедра римских воинов.

— Не говори глупости. Милашка должна быть счастлива, что сам император обратил на нее свое благосклонное внимание. Если так и дальше будет продолжаться, то Калигула здорово улучшит римскую породу.

Еще со времен начала их знакомства Макрон не считал нужным скрывать от любовницы свои симпатии и антипатии. Даже когда они перестали делить ложе, и Мессалина обзавелась целым роем вздыхателей, он продолжал доверять ей свои тайные мысли. Может, ему нравилось ходить по лезвию ножа, или он беззаветно доверял девушке, но только префект претория говорил ей такие вещи, за которые его истерзанный пытками труп мог легко оказаться на Гемониях. Но, что еще более странно, она никогда, ни при его жизни, ни позднее, ничего не сказала такого, что могло скомпрометировать префекта претория. Он был ее ушами и глазами при вздорном Калигуле, единственный союзник, который мог защитить ее от нападок императорских сестер. Вот и теперь, покосившись по сторонам, он многозначительно посоветовал:

— На следующей неделе Калигула дает гладиаторские игры. Очень советую тебе их посетить. У Агриппины в самом разгаре роман с Лепидом, и я думаю, что она сделает все возможное, чтобы остаться во дворце и без помех развлечься с любвеобильным красавчиком. Друзилла вряд ли без ее поддержки сможет оказать тебе достойное сопротивление. Дерзай, моя красавица!

— Уговорил, дорогой. Разве я могу устоять перед советами самого префекта претория? Что еще расскажешь интересного?

— Кажется, над внуком Тиберия сгущаются тучи.

— Но ведь Калигула в прошлом году усыновил Гемелла и объявил его принцепсом молодежи!

— А тебе ничего не говорит его отсутствие на пиру? После смерти Тиберия Калигула чувствовал себя не очень уверенно и не мог откровенно нарушить волю своего предшественника, завещавшего власть над Римом им обоим. Вернее, как ты помнишь, он объявил завещание Тиберия недействительным и стал единственным правителем, но при этом решил смягчить неприятное впечатление от своей узурпации и придумал Гемеллу такой странный пост.

— Это ты ему посоветовал? — проницательно посмотрела на своего собеседника Мессалина, призывно облизнув ярко-красные губы.

— А что, плохая идея? — вопросом на вопрос отозвался Макрон, обняв ее за тонкую талию. — И волки сыты, и овцы целы.

— А ты не перестарался, мой милый? Калигула не любит ходить в должниках, а тебе он слишком многим обязан. В городе много интересного рассказывают о смерти старого принцепса и твоей роли в его кончине.

— Римляне любят судачить о делах, в которых ничего не смыслят. Не надо слушать разную чепуху.

— Так это неправда?

— Эта тайна дорогого стоит, — погладил по спине молодую женщину префект, любуясь, как поблескивает на ее волосах модный в то время золотой порошок. — Здесь я тебе не отвечу на этот вопрос. Слишком много ушей. Могу лишь посоветовать не верить всем сплетням, которые Порция тебе приносит с рынка.

— Какая же обстановка развяжет язык префекту претория? — вкрадчиво поинтересовалась Мессалина, осторожно покусывая ухо мужчины.

— Как насчет твоей спальни?

— А если тебя хватится принцепс?

Макрон задумчиво посмотрел на Калигулу, который, покачиваясь во все стороны, поднялся с ложа, давая понять, что пиршество подошло к концу. С одной стороны его подхватила Друзилла, с другой — ее подвыпивший супруг. Но Лепид явно переоценил свои силы и, не удержавшись, рухнул к ногам Калигулы. Навалившийся на хрупкую сестру принцепс зло пнул ногой обмякшее тело зятя и мутными глазами огляделся в поисках своего префекта. Перед его глазами раскинулся пиршественный зал, где на ложах в разных, весьма нескромных позах развалились гости, позабывшие, что находятся не в собственных спальнях, а в гостях у самого принцепса и его божественной сестры. Конечно, здесь были и те, у кого отход от скромных дедовских обычаев вызывал ужас, но даже этим людям приходилось изображать разнузданное поведение, чтобы не навлечь на себя императорский гнев.