Лаура Кинсейл - Благородный разбойник Страница 18

– Это фокус! Просто карточный фокус! – Она стояла, задыхаясь от гнева. – Он – не вы! Этого не может быть!

Рейвен изучающе смотрел на нее, слегка наклонив голову, словно тоже сомневался.

– Вы меня помните, леди Елена?

– Нет. Разве мы встречались? – Она беспомощно покачала головой. – Не понимаю! Это же не... я имею в виду... этого не может быть! Откуда мне вас помнить?

Рейвен улыбнулся:

– Вы говорите – всего лишь карта. Тогда почему же она вас так беспокоит?

– Вы сами знаете, что это не просто карта. Это вы! А он не может быть вами. Не понимаю, как вы сумели узнать, но он – не вы.

– Леди Елена, вы совершенно сбили меня с толку. На карте изображен я, но я – не он. Кто такой «он»?

– Я уверена, что это просто карточный фокус, который вы показываете своим жертвам. Губы у него чуть дрогнули:

– Тут, признаюсь, вы правы. Я обожаю игры. Я вообще люблю исследовать человеческое поведение. А ваша реакция была особенно интересной. Скажите, кто такой «он», который не может быть мной?

– Никто, – вполне правдиво ответила Элейн. – Он напоминает мне... статую, на которую я всегда смотрела во время молитвы.

– Святого?

– Ангела.

– Теперь понятно. Мне говорили о моем сходстве с ангелом.

Элейн моргнула. Он не был похож ни на какого ангела, за исключением ее собственного.

– Полагаю, все дело в ангельском выражении моего лица, – сказал Рейвен и одарил ее такой улыбкой, что Элейн. передернуло.

– Вы меня пугаете.

– Очень хорошо. Но вы... – Он снова разложил карты. – Вы меня знаете.

– Нет. – Элейн решительно покачала головой. – Я вас не знаю.

– Я не хочу наносить ущерб вашей прекрасной репутации, Елена. Отнюдь. К счастью, вы больше похожи на Меланту, чем на вашу сестру. – Элейн окаменела. – Род Монтеверде. Неужели они думают, что я забуду эти фиалковые глаза? У вашей единокровной сестры они просто карие, а у ваших дьявольский цвет Монтеверде, смесь голубого с пурпурным. Не ожидал, что Меланта будет столь неосторожна. Но тем лучше для вас, поскольку образ скромной мадам Кары мне не так уж и дорог.

Если бы Рейвен просто упоминал имена, даже описывал внешность, Элейн могла усомниться в его правдивости. Но когда он назвал Кару скромной, она поняла, что он знает, о ком говорит.

– Вы знакомы с моей сестрой?

Он кивнул:

– Она презирала меня, и я ненавидел ее за это.

Господи, неужели ее малодушная сестра когда-то находилась в одной комнате с этим человеком? Неужели они были знакомы настолько, чтобы между ними вспыхнула ненависть?

– Или вы умеете притворяться, или ваше образование было в печальном небрежении, принцесса Елена Розафина ди Монтеверде. Я – Навона, ваш злейший враг.

– Нет, – прошептала Элейн. – Все уже в прошлом. Леди Меланта говорила мне!

– Правда? – Он засмеялся. – И как же она вас убедила в подобной нелепости?

– Она только сказала... когда-то были три рода – Монтеверде, Риата и Навона. Признаться, я не особенно вникала в историю семьи Навонов... ведь с ними покончено.

– Покончено? И все? Я уязвлен.

– Извините. Но честно говоря, она не упоминала о пирате.

– Пирате! Миледи, какого же вы низкого мнения обо мне. Хотя мы с вами почти незнакомы.

– Очень богатом пирате, – добавила Элейн, обводя дрожащей рукой комнату.

– Гран мерси. – Рейвен насмешливо поклонился и взял карту с ангелом. – Покончено. – Его красивое лицо превратилось в дьявольскую маску. – Разумеется.

– Может, она имела в виду, что мы больше не враги. Я не испытываю к вам ненависти.

Подняв брови, он посмотрел на нее так, будто она лгала и он сейчас убьет ее за это. Она пыталась выдержать его взгляд.

– Почему я должна вас ненавидеть? – искренне спросила она. – Я даже не знаю, кто вы такой.

Он чуть заметно усмехнулся:

– Вы слишком легко заставляете меня улыбаться. Боюсь, вам будет здесь трудно.

– А вы не любите улыбаться? – спросила Элейн.

– Просто делаю это нечасто. И возможно, я решу задержать вас у себя дольше, чем вы сочтете удобным. Не возражаете?

– Я вас не понимаю.

– Скоро поймете, миледи Елена. – Он решительно встал и склонился над нею. Он не касался ее, просто смотрел, словно лаская взглядом ее лицо. – Уверяю вас, что поймете.

Где-то очень далеко, почти вне пределов слышимости, прозвучали три сигнала трубы. Потом снова. И замерли в призрачной тишине. Он вдруг засмеялся:

– Франко Пьетро, да? Какая бы произошла трагедия! Идемте, Елена. Ваше будущее ждет.

Глава 5

Они поднялись в галерею с видом на море и накрытыми столами, расставленными в арках. Горели факелы, но их свет потускнел на фоне розовеющего неба. Когда Рейвен пригласил ее сесть за большой стол, мальчики-слуги тут же забегали, неся тарелки и приборы.

Но он, видимо, не собирался ни есть, ни разговаривать с нею, просто сидел, обхватив кубок с вином и глядя в море. Элейн тоже сидела не шевелясь. У нее было ощущение, что его неподвижность – это состояние готовности, как у охотника, который прислушивается к отдаленному лаю собак.

Потом она заметила, что он вдруг перевел взгляд куда-то в сторону, и тут же краем глаза увидела мимолетное движение, а также стол, которого до того здесь не было. Когда Элейн повернулась, рядом стоял человек. Казалось, он возник из дуновения ветра. Худой, высокий, с темной, как у мавров, кожей, с длинными, тонкими, как у скелета, запястьями, торчащими из белых рукавов его одежды. Человек сделал искусный поклон, низко, почти до колен, склонив лысую голову, словно придворный шут. На нем была широкая полотняная накидка, стянутая на талии грубой крестьянской веревкой. Движения его рук выглядели слишком отработанными, а заостренные пальцы – живыми, как ртуть. Казалось, они молча говорили на своем особом языке.

– Иль-Корво! – непринужденно воскликнул он, поднимая голову и простирая к нему руку.

Подобной дерзости в обращении Элейн еще не видела ни у кого из окружения хозяина. Рейвен кивнул и сухо улыбнулся, постукивая по кубку пальцем. Раздосадован он или доволен, Элейн не могла определить.

– Я принес новости. – Незнакомец говорил на латыни с сильным акцентом. – Да еще какие новости!

– Расскажи нам.

– Я нашел!

Хотя пират не двигался, Элейн показалось, что он вздрогнул. Однако незнакомец не торопился объяснять, что нашел. Вместо этого он начал рассказывать о своих путешествиях из Византии в Иерусалим, Дамаск, Афины, а потом в Александрию. Он пережил шторм и крушение, передвигался на верблюдах, плыл по Нилу в дырявой лодке, пересек по горячему песку дикую пустыню.