Джена Шоуолтер - Темнейшая ночь (любительский перевод) Страница 18

Его пальцы слегка поманили. «Пойдем».

Часть ее хотела идти к нему, следовать, куда бы он ни вел. Потому что он выглядел как Мэддокс, а чем бы ни был Мэддокс, он по-прежнему был лучшим из случавшегося с ней. Но снова она осталась стоять неподвижно. «Нет»

«Иди».

Она вскинула голову. «Я останусь здесь, пока ты не покажешь мне свой живот».

«Я не обижу тебя, Эшлин». Слова все еще не отразились от стен – несказанные. Еще более нервирующим было греховное звучание ее имени на его языке, словно он не мог не смаковать его. И желать вкусить снова. «Эшлин», повторил он.

Новая дрожь охватила ее и она нахмурилась. Он не должен был желать ее, а она до чертиков определенно не должна бы хотеть его.

«Ты не можешь быть моим Мэддоксом. Ну, просто не можешь».

То нечто потрясающее, жгучее проблеснуло в его лице опять. «Теперь уже дважды ты объявила меня своим».

«М-мне жаль». Она не знала, что еще сказать. Мэддокс спас ее от голосов, хотя бы на чуть-чуть. Она смотрела, как он погибал. Они были связаны. Он был ее.

«Не стоит сожалеть», проговорил он почти нежно. «Я Мэддокс», настоятельно заявил он. «Теперь пойдем».

«Нет».

Утомившись от ее отказов, мужчина покрыл остаток дистанции между ними. Он пах бесстыдным жаром и первобытными обрядами, проводимыми в лунном свете.

«Я понесу тебя на плече, если потребуется, точно так, как делал это прошлой ночью. Однако, если мне придется сделать это, я не могу гарантировать, что ты покинешь эту камеру во всей своей одежде. Понятно?»

Странно, но его слова пьянили, хотя должны были бы ужасать. Успокаивали, хотя должны были бы запугивать. Лишь Мэддокс знал, каким образом она была доставлена сюда. Он поменял ее положение в своих руках, прежде чем вошел в шато и призвал своих убийц.

«Пожалуйста», поняла она что говорит. «Только покажи мне свой живот». Чем больше она требовала, тем больше желала этого. Увидит ли она зашитые раны? Гладкую кожу?

Будет ли хоть какой-нибудь признак того, что этого мужчину ранили снова и снова?

Поначалу он никак не отреагировал на ее требование. Затем, наконец-то, вздохнул. «Кажется, это я буду тем, кто не выйдет отсюда во всей своей одежде.» Он потянулся к кромке своей футболки и медленно… медленно… поднял ее.

Невзирая на свою настойчивость, Эшлин никак не могла набраться храбрости, чтоб оторвать свое внимание от его напряженных фиалковых очей. Она твердила себе, что это потому что его глаза были такие красивые, такие гипнотизирующие, что она терялась в них, тонула. Но также она знала, что это лишь половина правды. Если он был зашит, зарубцован…если это был Мэддокс…

«Ты хотела увидеть. Так смотри же», приказал мужчина, одновременно нетерпеливо и смиренно.

Давай. Смотри. Дюйм за дюймом, ее взгляд опускался. Она видела перевитую венами шею с дико бьющимся пульсом. Ключицы были большей частью прикрыты черной материей. Она видела, как один из его огромных кулаков сжимал эту материю как раз над его сердцем. Его соски были маленькие, коричневые и твердые. Его кожа была такой же потусторонне бронзовой, что так восхитило ее в лесу, и он был идеальным нагромождением мускулов.

А затем она увидела их. Шесть покрывшихся струпьями ран. Не зашитых, но красных и злобных. Болезненных.

Она шокировано втянула воздух. Почти в трансе, она приблизилась. Кончик ее пальца слегка задел струп на его пупке. Заживающая рана была грубой и теплой и царапала ее ладонь. Электрические покалывания поднялись по ее руке.

«Мэддокс», выдохнула она.

«Ну, наконец-то», пробормотал он, пятясь назад, словно она была бомбой с неминуемой детонацией. Он опустил футболку, скрывая раны от ее взгляда. «Довольна теперь? Я здесь, и я настоящий».

Он – нет, не «он» – Мэддокс. Не его близнец, не сон. Не фокус. Он был ранен; доказательство этого было там, те шесть заживающих ран. У него не было ни сердцебиения, ни дыхания. А теперь он стоял пред ней.

«Как»? спросила она, нуждаясь в том, чтоб услыхать это от него. «Ты не ангел. Означает ли это, что ты демон? Это говорили некоторые из людей о тебе и твоих друзьях».

«Чем больше ты болтаешь, тем больше казнишь себя. Последуешь за мной сейчас?»

Последует ли она? Должна ли она? После этого замечания «казнишь себя»…

«Мэддокс, я…»

«Что? Я показал тебе свой живот. Взамен, ты обещала, что пойдешь со мной»

Неужели у нее был другой выбор? «Хорошо. Я последую за тобой».

«Не пытайся сбежать. Тебе не понравиться то, что произойдет». Плавно передвигаясь, он развернулся и зашагал из камеры.

Эшлин помедлила лишь миг, прежде чем броситься вдогонку, стараясь изо всех сил следовать за ним по пятам. Ее руки чесались, чтоб коснуться его опять, ощутить пульсирующую под кожей жизнь.

«Ты так и не ответил на мой вопрос», пожаловалась она. Чем дальше они отходили от камеры, тем пепле становился воздух. «Если ты демон, я смогу это вынести. Действительно. Я же не буду поругана или нечто в этом роде?» Она так надеялась на это. «Мне надо просто знать, чтоб я могла приготовиться».

Нет ответа.

Те льняные лучи солнца пробивались сквозь окна из окрашенного стекла, создавая радужных зайчиков на каменных стенах. Усталость и нехватка пищи, должно быть, ослабили ее, поскольку она упала в нескольких шагах позади него. «Мэддокс», протянула она с мольбой.

«Без разговоров», ответил он, не замедляя походки, пока они карабкались по лестнице. «Может быть позднее».

Позднее. Не то, на что она надеялась, но лучше чем никогда. «Я подожду этого». Она споткнулась и вздрогнула, острая боль прострелила ее щиколотку.

Мэддокс внезапно остановился. Прежде чем понять, что он сделал, она впечаталась в его спину с болезненным выкриком. Немедленно, то покалывающее тепло вернулось, искристое, разжигающее огонь и разливающееся.

Пока она старалась обрести равновесие, он выдохнул сквозь зубы и обернулся, пришпиливая ее злобным взглядом. Его глаза были черны, фиолетовый оттенок пропал, словно его и не бывало. «Тебе больно?»

Дрожь прошлась по ней. Да. «Нет».

«Не лги мне».

«Я свернула щиколотку вчера ночью», тихо призналась она.

Его лицо смягчилось, пока его взгляд медленно и внимательно ощупывал ее, замедляясь на груди, бедрах. Гусиная кожа покрыла ее. Было похоже, что он снимает ее одежку одну за другой, оставляя ей лишь ее пылающую кожу. И ей нравилось это. Сердце бешено забилось в груди; влага разлилась меж ногами.

Внезапно ей стали безразличны ответы, боль в щиколотке или вялость в мускулах. Ее соски затвердели и напряглись. Ее живот сжался и разжался с нуждой. Ее кожа казалась слишком горячей. Он хотела, чтоб его руки, обвились вокруг нее, дающие ей успокоение, прижимающие ее ближе.