Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува Страница 18

Возможно, в этот миг Иоганне стоило бы обратить внимание на Рут, которая изо всех сил подмигивала ей. Взгляд Евы тоже должен был насторожить ее. Жене Себастьяна очень нравилось, когда кто-то впадал в немилость у Хаймера.

Но Иоганна ничего не замечала.

– Конечно, я работаю здесь всего второй день, но уже заметила, что тратится довольно много времени на то, чтобы носить готовые изделия на упаковку от стола рисовальщиц. Кроме того, всякий раз приходится таскать заготовки из подвала… – Она умолкла, увидев, как покраснело лицо Хаймера.

– Заруби себе на носу, Иоганна Штайнманн, – глаза его превратились в узкие щелочки, – я принял вас троих, дал вам работу, потому что считал это своим долгом по отношению к вашему отцу. Не всякий поступил бы столь благородно!

Томас Хаймер продолжал есть салат, остальные сидели не шевелясь, как громом пораженные.

– Но если кто-то из вас думал, что я позволю бабам тут распоряжаться, то вы жестоко просчитались! – Хаймер стукнул кулаком по столу так, что миски подпрыгнули. – Если кому-то у меня не нравится, я здесь никого не держу!

– Иоганна ничего подобного не имела в виду. – Голос у Евы был сладким, словно мед. Она погладила Хаймера по руке, словно пыталась успокоить разъяренного зверя. – Она сказала это просто потому, что работает не так быстро, как я или вдова Грюн. Правда, Иоганна? – спросила она, вскинув подбородок.

Глаза у Евы снова сверкали, и это уязвило Иоганну. Она покосилась на Рут, но раздраженный взгляд сестры ей тоже не помог.

– Я никого не хотела критиковать, – наконец сумела выдавить из себя девушка. – Просто мне нужно время, чтобы ко всему привыкнуть, – добавила она тише, чем ей хотелось.

Боже мой, должна же она иметь возможность высказать свое мнение! Если бы отец так злился всякий раз, когда она ему возражала, она давно сбежала бы из дома!

Судя по всему, Вильгельм Хаймер удовлетворился ее извинениями. Проворчав что-то себе под нос, он выудил из миски хвост селедки и положил его себе в рот.

В этот вечер печь в доме Штайнманнов тоже осталась холодной – после десятичасового рабочего дня никому не хотелось носить дрова и разводить огонь.

Такая же холодность воцарилась и в отношениях между сестрами. Ни Рут, ни Мари не могли так быстро простить Иоганну, которая своей наглостью поставила под удар их право работать у Хаймера. Однако спорить не хотелось никому, поэтому они лишь обменивались недовольными взглядами над наспех накрытым столом.

Вскоре они отправились спать. Но вместо того, чтобы оживленно болтать, как вчера вечером, каждая из них предавалась своим размышлениям.

В принципе, Мари хотела попросить Хаймера, чтобы он снова поручил ей разрисовывать изделия, но после такого скандала уже не могла решиться на это. Как же пережить еще один день, сидя в непосредственной близости от баночек с краской, но не имея возможности заниматься ими? Эта мысль причиняла ей настоящую физическую боль, которая поселилась в животе, словно при ежемесячных кровотечениях.

Томас посмотрел на нее не меньше пяти раз после обеда! Взгляд его при этом надолго задерживался на ее блузке, и Рут от всей души надеялась, что не краснела при этом. Нарочито ленивым жестом она перебрасывала косу через плечо, а он жадно следил за ее движениями. И сейчас, в темноте, она поправила косу, лежавшую под подушкой. Если заплести ее потуже, то за ночь образуются красивые волны. Ах, если бы можно было распустить волосы на работе! Тогда он наверняка обратил бы внимание на их красивый каштановый цвет.

Неужели Томас действительно положил на нее глаз? Или ей это просто кажется? Нет, точно не кажется. Может быть, именно сейчас он лежит в постели и тоже думает о ней? Рут ликовала. То, что Томас Хаймер заинтересовался ею, было слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой. Девушка глубоко вздохнула и с радостью отметила, что страшное будущее старой девы, замаячившее было на горизонте, немного отступило. Может быть, все еще устроится! Томас не только привлекателен и умеет петь, но еще и сын самого богатого человека в деревне. Быть женой Хаймера – это очень даже хорошо! У Евы, кажется, всего в достатке – красивые платья, браслеты на каждом запястье и ожерелье на шее. Рут негромко вздохнула. А вдруг Томас тоже скоро начнет дарить ей подарки?

Этот самовлюбленный жирный вспыльчивый грубиян!

Иоганна тоже думала об одном из Хаймеров, но не о Томасе, а о Вильгельме. «Зачем я вообще рот открыла?» – в сотый раз корила себя девушка. Нахлынувшая дерзость улетучилась, на ее место пришло раздражение и недовольство собой. А она ведь прекрасно знала, что не все мужчины столь добродушны, как ее отец. Кроме того, теперь, после рабочего дня, ей показалась глупой собственная затея. Выступить с критикой за столом, при всех! Девушка с трудом сумела расслабить скулы, которые свело, потому что она постоянно скрежетала зубами. Об этом Петеру вообще нельзя рассказывать, он умрет от смеха. Да, если уж ты с приветом, то всегда сумеешь рассмешить людей.

«Твоя нескромность однажды тебя погубит!» – уже не раз говорил ей Петер.

Иоганна глубоко вздохнула. Просто она не подумала… Взяла и выплеснула свое раздражение по поводу Евы, хотя и время, и место были выбраны неудачно. Но завтра она будет молчать целый день, это уж точно.

Четыре недели спустя Вильгельм Хаймер выплатил им первую зарплату: целых пятнадцать марок каждой за месяц работы!

Иоганна пришла в ужас. Ни она, ни ее сестры не осмелились спросить у Хаймера насчет жалованья, когда приступили к работе. И, конечно же, они гадали, каков будет результат.

– Думаю, внакладе не останемся, Хаймер-то знает, сколько нужно платить! – довольно желчно заявила Рут, когда Иоганна впервые затронула эту тему.

Как бы там ни было, именно она договаривалась с Хаймером, пока Иоганна была в Зоннеберге. Впрочем, Рут попыталась узнать у Сары, сколько та получает, но у нее ничего не вышло.

Не повезло и Иоганне со вдовой Грюн – видимо, здесь было не принято говорить о заработке.

Теперь же, сидя за накрытым к ужину столом и глядя на крохотную кучку монеток, лежащую среди тарелок, сестры поняли, что с эйфорией последних недель покончено. Они так гордились тем, что справляются со свалившимся на них несчастьем без посторонней помощи!

– Сорок пять марок – этого даже не хватит, чтобы купить продуктов на месяц. Делая покупки в Зоннеберге, я всегда тратила минимум сорок марок. – Иоганна презрительно махнула рукой на деньги. – Кроме того, я уже две недели беру товары в кредит в магазине у госпожи Хубер – этот долг тоже нужно как-то оплатить.

Судя по лицу Рут, она была готова вот-вот расплакаться.