Анн Голон - Путь в Версаль Страница 18

— Но ведь я его у тебя покупаю, — возразил Жан. — 50 ливров — это целое состояние для такого нищего, как ты.

Он взял Дино за руку и направился к двери. Но там уже стояла Анжелика, направив в его сторону нож, как учила ее ля Поляк.

— Оставь ребенка, ублюдок, или я распорю тебе брюхо и выпущу всю твою рыбью кровь, — сказала она на воровском жаргоне.

Жан попятился.

— Я не разрешаю тебе забирать ребенка без ведома Каламбредена.

Что касается страха, она ничего не боялась. Она взяла Дино за руку и отвела его к плачущему отцу.

Лицо Тухлого Жана потемнело, в течение нескольких минут он не мог произнести ни слова. Как эта шлюха может противостоять ему, приятелю Великого Керза! Немного успокоившись, он выдавил из себя:

— Ну ладно, черт с тобой. Я подожду Каламбредена.

Он сел рядом с ля Поляк.

— Налей еще вина, — грубо сказал он ей.

— Каламбреден исполняет все, что хочет «маркиза», — прошептала она с завистью и восхищением Тухлому Жану.

Он злобно посмотрел в сторону Анжелики. Пока он пил, дверь открылась и женский голос произнес:

— Тухлый Жан здесь?

— Входи, — сказал Снегирь.

Было уже темно, свечи тускло осветили крупную женщину, рядом с которой стоял лакей с корзиной в руках. Она обратилась к Жану:

— Мы искали тебя на окраине Сен-Дени, но нам сказали, что ты у Каламбредена в башне Несль. Ты, наверное, обогнал нар на час, — продолжала она, поправляя воротник платья. На груди у нее сверкнул крупный медальон с цепочкой.

Мужчины, сидевшие за столом, с завистью смотрели на эту самку с пышной грудью.

Анжелика отошла в темный угол зала, легкий пот покрыл ее виски. В вошедшей женщине она узнала Бертилию, горничную графини Суассон, графини, которой всего несколько месяцев тому назад она продала Куасси-Ба.

— В чем дело? — спросил тем временем Тухлый Жан, допивая свое вино. — У тебя есть что-нибудь для меня?

Женщина вытащила из корзины сверток и подошла к нему. Это был новорожденный.

— Вот, — сказала горничная, — это тебя заинтересует.

С видом знатока Жан осмотрел «товар».

— Ну что ж, худой, но неплохо сложен. Я бы дал тебе за него 30 ливров.

— 30 ливров?! Да ты посмотри на него повнимательней. Ты не ценишь товар, который я тебе принесла.

Вдруг маленькое разбуженное существо зашевелилось.

— Боже мой! — воскликнула ля Поляк. — Да ведь на нем черные пятна!

— Тихо, это ребенок мавра, — прошептала служанка. — Он метис. Ты знаешь, какой он будет, когда вырастет? С черными глазами и кожей цвета эбенового дерева. Позже, когда ему будет пять-шесть лет, ты его продашь какому-нибудь сеньору за бешеные деньги. — Она вздохнула. — Кто знает, может, ты продашь его собственной матери, графине Суассон.

В глазах Тухлого Жана зажглись огоньки.

— Ну ладно, я даю тебе 100 ливров.

— Нет, 150.

— Ты с ума сошла! Хочешь разорить меня, прохвостка! Ты знаешь, сколько денег понадобится на его воспитание?

Начались торги. Пока они торговались, через черный ход вошли Каламбреден, Барко и несколько других бандитов.

— Как я могу тебе просто так поверить, что это сын мавра? — неуверенно спросил Жан.

— Я тебе клянусь, что его отец был черный, как днище закопченного котла.

Сидевшая рядом Фанни воскликнула:

— Святая Мария! Неужели твоя госпожа могла спать с таким страшилищем? Я бы никогда не решилась. Я слышала, что мавру достаточно посмотреть на белую женщину, и она забеременеет.

Бертилия подошла и села за стол.

— Налей мне вина, ля Поляк, сейчас я вам все расскажу. Моя госпожа вначале была любовницей короля, но когда его величество узнал, что делит любовницу с мавром, то был взбешен и в Лувре, на балу, повернулся к ней спиной. Но моя хозяйка хитрая бестия. Официально она должна родить в декабре. Мавра выгнали в феврале. Если она родит в декабре, значит мавр не отец ребенку. Я слышала, как она однажды говорила подруге:

«Этот ужасный ребенок дико ворочается во мне. Он меня связывает. Я не знаю, как буду сегодня танцевать на королевском балу».

Когда наступит срок официальных родов, ей принесут другого, белого ребенка, и весь двор скажет:

«Да, мавр здесь ни при чем, потому что известно, что его отправили на каторгу в феврале месяце».

— А почему его отправили на каторгу? — спросила любопытная Фанни.

— Да это из-за той истории с колдуном. Он был соучастник какого-то хромого дьявола, которого сожгли на Гревской площади.

Анжелика задрожала — прошлое опять преследовало ее. Она плотнее прижала к себе обезьянку и хотела уйти наверх, но рассказ притягивал ее, как магнитом.

— Да-а, это была история! — продолжала Бертилия. — Мавр знал, как предсказывать судьбу, и его обвинили в колдовстве. Моя хозяйка обращалась даже к ля Вуазин, этой ведьме. Но, узнав, кто отец ребенка, эта прорицательница отказала ей в избавлении от проклятого плода.

По-детски переставляя ноги, к столу подошел Баркароль.

— Да, я видел эту даму моей хозяйки. Я маленький дьявол. Это я открываю двери всем приходящим к прорицательнице.

— Я тоже тебя помню, — пролепетала уже пьяная Бертилия. — Я помню, как прорицательница сказала, чтобы она не настаивала, потому что ребенок от мавра. Графиня даже угрожала колдунье, но та была неумолима. И моей госпоже пришлось рожать. Прорицательница сказала, что только примет роды. Время наступило. Ля Вуазин выкачала из моей госпожи много денег. И вот она, наконец, родила. Все было согласовано заранее, это полнейшая тайна. На рассвете я проводила хозяйку домой, но для всех она осталась беременной. А теперь в декабре она «родит» белого младенца и покажет его мужу.

Под веселый смех Бертилия закончила свой рассказ.

— А мне за труды графиня подарила вот эту золотую цепочку и медальон.

Вдруг она обратилась к карлику:

— Да, вот еще. Любимый карлик королевы скончался, — сказала, подумав Бертилия, — и королева горько переживает, ведь она беременна, а карлица, жена покойного, в отчаянии. Никто не может ее утешить. Я думаю, что ей понадобится новый супруг.

— О, я знаю, что понравлюсь этой почтенной даме, — радостно воскликнул Баркароль. — Ведь я мужчина в теле, — и он захохотал. — Отведи меня к королеве, красотка. Я уверен, что понравлюсь ей.

— Но карлица разговаривает только на испанском языке, — заметила Бертилия.

— Неважно, я говорю на всех языках! — воскликнул карлик.

Все засмеялись.

— Не забудь своих друзей, когда станешь богатым, — сквозь зубы процедил Каламбреден.

Бертилия ушла.

Все были возбуждены этой историей. На столе появились кружки с вином. Анжелика вышла из своего укрытия и подошла к столу.

Карлик заметил ее и сделал реверанс.