Клаудиа Дэйн - Игра с огнем Страница 18

Айвстон украдкой посмотрел на мисс Прествик. Она же смотрела на Иденхема. Герцог не обращал на нее никакого внимания. Странно, но Айвстона так и подмывало хихикнуть, чего он себе никогда не позволял за пределами Хайд-Хауса. У него вообще не было привычки насмехаться. Но сейчас все было по-другому.

— Еще одно пари, София? — растягивая слова, сказал Иденхем. — Ваша страсть заключать пари не знает границ.

— У меня только одна страсть — выигрывать, а это не запрещено, полагаю, — ответила София.

— У вас вошло в привычку выигрывать, — сказал Кранли.

— Хорошая привычка, — констатировал мистер Прествик.

— Я бы не сказала, что это привычка, мистер Прествик, скорее призвание, — улыбаясь, ответила София.

— Надеюсь, вы проиграли не очень много? — обратился Иденхем к Тэннингтону.

— Я не проигрываю больше, чем могу себе позволить, — не очень дружелюбно ответил Тэннинггон.

— Ставка была небольшой, — сказала София, — она касалась Кэролайн и Эшдона. Я предупреждала, что у меня есть преимущество в нашем споре, но лорд Тэннингтон пожелал рискнуть.

— Это было нечто большее, чем просто желание, — с неожиданной теплотой в голосе сказал Тэннингтон.

Что и требовалось доказать. Все дело было в Софии, ей всегда удавалось заставлять мужчин плясать под ее дудку. Но мисс Прествик это явно не устраивало. Какая ей от всего этого польза? Айвстон опять взглянул на мисс Прествик. Его удивило, что она отвлеклась от Иденхема и теперь смотрела прямо на него. Испытав нечто похожее на потрясение, он сделал все возможное, чтобы выпрямить спину и принять более элегантную позу, хотя рядом с Кранли, который расселся, как король, это было практически невозможно. Айвстон незаметно ткнул его локтем в бок, но Кранли, который был нехлипкого сложения, как и он сам, не собирался уступать и дюйма. Вместо этого он толкнул брата бедром, отчего Айвстон чуть не слетел с изящной козетки. Айвстон уперся в пол ногами и вплотную придвинулся к Кранли.

— Фредерикс, — ласково сказала София, — будь любезен, принеси еще один стул для нашего дорогого лорда Айвстона. Кажется, он испытывает неудобство.

— Не стоит беспокоиться, леди Далби, — сухо сказал Айвстон.

— Чепуха. Все нормально, лорд Айвстон. Я еще не встречала кровных родственников, которые могли бы мирно поделить территорию. Это мой недосмотр, что я поставила вас в неловкое положение.

При этих словах его вновь потянуло посмотреть на мисс Прествик, ибо фраза «неловкое положение» напрямую ассоциировалась именно с этой девушкой. С кем же еще?

Взгляд мисс Прествик показался ему странным. Ее глаза не метали молнии, не было в них и презрительного отчуждения. Она смотрела холодно, равнодушно, с какой-то апатией. Ей было просто скучно.

Маркиз Айвстон, наследник титула герцога Хайда, не привык, чтобы перспективные молодые девушки скучали в его присутствии. При нем не скучали даже немолодые дамы, от которых ему ничего не было нужно.

Фредерикс принес стул. Айвстон взглядом показал Кранли, что тот должен пересесть. Сам он собирался остаться на козетке, ведь у него был приоритет. Кранли, усмехнувшись, пересел на стул.

Это была маленькая победа, но Айвстон чувствовал, что она досталась ему по праву.

— Может быть, я зайду в другой раз? — тихо сказал Тэннингтон Софии.

— Если вам так угодно, — вежливо согласилась София, глядя при этом на Айвстона, а не на Тэннингтона. Было совершенно очевидно, что Тэннингтону это не понравилось.

Фредерикс, едва оказавшись за пределами Белой гостиной, неожиданно просунул голову в дверь, являя собой пример невоспитанности, что явно не соответствовало образу дворецкого в приличном доме.

— Прибыл маркиз Руан. Прикажете принять, леди Далби? — сказал он.

— Да, проводите его, — сказала София, остановив взгляд темных глаз на Тэннингтоне, который в этот момент больше, чем когда-либо, походил на голодную акулу. Он обладал удивительной способностью менять свой облик. Но это происходило не по воле разума, который позволял Айвстону вовремя изменить линию поведения, чтобы не совершить глупость.

Изящной, легкой походкой в гостиную вошел маркиз Руан и лишь на миг остановился, увидев, что леди Далби не одна. Да, в Белой гостиной становилось тесновато.

Все встали, причем Тэннингтон с явной неохотой.

Во время обмена поклонами и реверансами мисс Прествик, склонив темноволосую головку, не могла скрыть раздражения. Айвстон немного позлорадствовал в душе.

— Лорд Руан. — заворковала София, — ваш визит меня удивил.

— Вы не рады меня видеть, леди Далби? — парировал он, причем его голос напоминал мурлыканье кота. — Я огорчен.

— Что вы принесли, лорд Руан, деньги или товар? — спросила София, усаживаясь на кушетку и расправляя складки муслинового платья. — Каждый из присутствующих что-то принес мне, за исключением мисс Прествик, и, поверьте, я буду просто в восторге от вашего прихода, если в результате у меня в руках окажется нечто ценное.

— Не сомневайтесь, я смогу вас порадовать, леди Далби, — с каким-то дьявольским блеском в глазах промурлыкал Руан. — Я сам настолько часто пребываю в состоянии восторга, что мне не составит труда вызвать это чувство у других.

С этим все было ясно. Айвстон взглянул на мисс Прествик. Ее щеки не алели румянцем. Она не опустила глаза и явно не была расстроена или смущена. Наоборот, мисс Пенелопа Прествик была заинтригована.

Для невинной девушки такое поведение было по меньшей мере странным. Что наводит на размышления.

В этот момент мистер Прествик встал, явно собираясь откланяться, что было очень разумно с его стороны.

— Думаю, нам пора, Пен. Спасибо за чудесный вечер, леди Далби.

Но мисс Прествик не двинулась с места. Она явно не хотела уходить. Мистер Прествик, судя по его виду, был по горло сыт выходками своей своенравной сестры.

— У меня болит голова, Джордж, — сказала Пенелопа. — Лучше я посижу еще немного, пока боль не пройдет.

— Может быть, до дома потерпишь? — спросил Джордж, что было вполне логично, ибо их дом находился чуть дальше на той же улице.

— Я так не думаю! — отрезала Пенелопа.

Джордж вздохнул, улыбнулся и сел на место.

— У нас прием? А я тут стою в сапогах, забрызганных грязью.

Все встали, приветствуя графа Далби, сына Софии.

— Дорогой, раз у нас прием, не следует упоминать о состоянии твоей обуви, — сказала София, подставляя сыну щеку для поцелуя. Далби с искренней нежностью поцеловал мать. — А если это не прием, тем более не имеет смысла об этом говорить.