Нэн Райан - Потому что ты моя Страница 18

Во время рассказа серые глаза Берта горделиво блестели. Он любил эту землю и собирался всю жизнь прожить здесь.

– В Линдо Виста есть все географические зоны, – продолжал он. – Вдоль западной границы тянется несколько миль нетронутого побережья, затем к югу – берег реки Санта-Маргарита, на севере каньон Трабуто, а на востоке – огромная долина, расстилающаяся до гор Санта-Ана и дальше – к жарким пустыням.

То воодушевление, с которым Бертон, молодой, богатый и самоуверенный владелец Линдо Виста, рассказывал о своем ранчо, Сабеллу сердило и одновременно причиняло боль.

Ну, что ж, ее план осуществится именно благодаря его невероятной самоуверенности. Бертон Дж. Бернет привык получать все, что ему захочется, привык, когда красивые женщины сами бросаются к нему на шею, а в Сабелле он видит всего лишь одну из тех, кто мечтает провести в его объятиях несколько волшебных ночей. Избалованный и пресыщенный, он никогда не знал горя, у него не было даже просто неудачных дней. Что ж, она подарит ему все это.

Сохраняя беззаботный вид, Сабелла осторожно выспрашивала новые подробности жизни на Линдо Виста. Берт рассказал ей, что его отец уже стар и очень болен, а мать оставила их, когда он был совсем мальчиком.

– Твоя мать бросила тебя? – искренне изумилась Сабелла. Она никогда не встречала в газетах упоминаний о жене Рейли Бернета и полагала, что она умерла.

– Моя мать была намного моложе отца. Когда они познакомились, ей было около двадцати, а отцу сорок два.

Заходящее солнце окрасило гладкие смуглые плечи Берта в кирпичный цвет. Не мигая глядя на закат, он сказал:

– Мать была молодая, красивая аристократка из Сан-Франциско. У нее были самые рыжие волосы, зеленые глаза и белая кожа, какие только возможны в природе. Отец боготворил ее, умолял стать его женой.

– Ему долго пришлось уговаривать ее?

– Недолго. Они поженились через несколько недель после знакомства. Он привез ее в Линдо Виста и дал ей все, что она хотела.

Берт потянулся к лежащей на земле рубашке и достал из нагрудного кармана сигару и коробок спичек. Сабелла взяла спички, чиркнула и поднесла пламя к кончику сигары.

– Но она не была счастлива? – Сабелла глядела прямо в его серые глаза.

Берт пустил кольцо дыма.

– Очевидно, нет. В то лето, когда мне исполнилось шесть лет, мать, ее звали Дейна, поехала на месяц в Сан-Франциско, а отец и я остались на ранчо. Там на вечеринке в Ноб Хил она познакомилась с красивым мексиканцем. – Берт выпустил новое кольцо дыма и откинулся на руку. – Должно быть, это была любовь с первого взгляда. Мать тут же развелась с отцом, вышла замуж и уехала в Мехико.

– Не может быть!

– Увы! И разбила сердце отцу. Он от этого так никогда и не оправился. – Берт вдруг усмехнулся. – После этого отец прогнал с Линдо Виста всех, у кого были испанские или мексиканские имена: старых compadres, много лет работавших на него; целые семьи, жившие в глиняных домиках на ранчо; детей, которые здесь родились; десятки vacueros, лучших ковбоев во всей Южной Калифорнии. Всю прислугу из дома. Кухарок, горничных, дворецких. Всех.

– Но это несправедливо, – сказала Сабелла, хотя она не была удивлена этой жестокостью, зная, каковы они оба: и отец, и сын.

– Да, конечно, – согласился Берт. – Несправедливо. Нелогично. Глупо. Но когда людям плохо, они иногда делают бессмысленные вещи. Кто знает, как бы мы вели себя в таких обстоятельствах.

Сабелла молчала.

– И, наверное, то же самое можно сказать и о матери. Люди осуждали ее, но, может, она иначе не могла?

– Как могла мать оставить шестилетнего сына?

– Я думаю, из-за любви. – Берт пожал плечами. – Как сказал поэт: «Любить и сохранять рассудок невозможно».

– Но поэт также сказал: «Удовольствие любви длится лишь мгновение, боль и горечь от любви помнятся всю жизнь».

– Я буду иметь это в виду. А что касается разговоров о любви... – Он ловко уложил Сабеллу на спину и лег сверху: – Давай лучше займемся любовью, чем говорить о ней.

Прежде чем она успела увернуться, он поцеловал ее и, продолжая целовать, стал расстегивать белую блузку.

Они целовались, освещенные последними лучами заходящего солнца, а в это время одетый в черное мексиканец с каменным лицом, скрытый тенью скалы, сидеть на краю обрыва и в мощный полевой бинокль наблюдал за обнявшейся парой.

Тонкие губы его под густыми черными усами медленно расплылись в довольной улыбке. Шрам на правой щеке натянулся, и от нарастающего волнения у него зачесались руки.

– Si, si, – беззвучно подбадривал Франко. – Ну, давай, Бернет. Займись любовью с этой прекрасной senorina. Я не скажу Джине.

Его улыбка стала зла и похотлива.

– Mi palabra de honor. Даю слово.

Глава 14

Джина де Темпл чувствовала, что существует реальная опасность потерять Берта навсегда.

Раньше она не раз смеялась, когда до нее доходили слухи о его похождениях, и убеждала себя, что эти любовные приключения не имеют ничего общего с изменой. Между ней и Бертом, полагала Джина, сложились такие отношения, которые не сможет поколебать целая вереница ветреных блондинок, брюнеток и шатенок.

Все его короткие, ничего не значащие романы проходили тайно, как у порядочных джентльменов. Из уважения к ней он не допускал даже легкого флирта с женщинами из Капистрано, словно не замечал их призывных, горящих глаз. Джине доставляла удовольствие мысль, что Берт желанен многим, а принадлежит ей одной. Ей завидовали молоденькие девушки и зрелые дамы – и она гордилась этим.

И вдруг все пошло наперекосяк. У нее появилась соперница, и она, Джина де Темпл, должна положить этому конец.

Такие горькие мысли мучили Джину, пока она воскресным вечером нетерпеливо ждала Франко.

Прошла неделя с тех пор, как она вызвала его к себе и приказала следить за Бертом. В этот теплый воскресный вечер, кроме слуг, в особняке никого не было. Ее отец, сенатор де Темпл, уехал в Лос-Анджелес, где вместе с доном Мигелем Андресом Амарой и главой местной церкви должен был участвовать в церемонии открытия только что построенного государственного здания.

Целый день Джина томилась в ожидании.

Когда же он придет и сообщит новости?

Джина бросила взгляд на часы. Девять часов вечера. Какие вести принесет Франко? Или ему опять не удалось найти Берта? А вдруг он разузнал нечто такое, о чем неловко даже рассказать ей?

У Джины неровно забилось сердце, когда она наконец услышала на балконе отчетливые звуки тяжелых шагов. Она стремительно направилась к двери, но, дойдя до середины комнаты, остановилась: она не должна показать, как обеспокоена и напугана.

Джина постаралась успокоить дыхание, поспешно села в кресло и, схватив со стоящего рядом столика книгу, открыла ее на первой попавшейся странице, сделав вид, что читает.