Маргарет Пембертон - Лев Лангедока Страница 18

— Я вовсе не шпионила за ним! — возмутилась Мариетта. — Это вам захотелось понаблюдать за ними. Я ничего не понимала до последнего момента.

— Хорошо, но раз уж вы все-таки поняли, вам стоило сообразить, что нужно вести себя тихо и спокойно. Леон вполне способен поколотить меня, хотя мне уже исполнилось шестнадцать!

Мариетта не имела намерения сообщать Селесте, что уже успела на собственном опыте познакомиться с этой чертой характера Леона. Вместо этого она сказала:

— Я уезжаю, Селеста. Мне хотелось бы повидаться с вашей тетей и попросить ее найти для меня какую-нибудь поношенную одежду, чтобы я могла вернуть вам ваше платье. Очень любезно с вашей стороны было одолжить мне его.

С этими словами она решительно вышла из комнаты, и Селеста вынуждена была последовать за ней.

— Вы уезжаете? И куда же, позвольте спросить?

— В Венецию.

— Но вы не можете уехать без позволения Леона!

— Я могу делать все, что хочу. И не обязана спрашивать у вашего кузена позволения на что бы то ни было.

Селеста покачала головой. Ей нравилась Мариетта, однако у ее новообретенной приятельницы какие-то странные представления о многом.

— Кузен Леон — граф, — произнесла она с придыханием, еле поспевая за Мариеттой по натертым до блеска ступенькам лестницы. — Когда он дома, все и каждый должны у него спрашивать позволения на что бы то ни было.

— А я не должна, — ответила Мариетта и, увидев тетю Селесты, направилась прямо к ней и заговорила тоже напрямик: — Благодарю вас, мадам, за вашу доброту ко мне и ваше гостеприимство, но я должна уехать. Я была бы очень вам признательна, если бы вы могли пожертвовать мне что-нибудь из ненужной вам поношенной одежды, тогда я, в свою очередь, могла бы вернуть Селесте ее платье.

Жанетта задумчиво вгляделась в неожиданно возникшую гостью. Слова ее прозвучали достаточно спокойно, но подозрительно блестевшие глаза свидетельствовали о непрошеных слезах, готовых вот-вот пролиться.

— Я уверена, что найду одежду для вас, моя дорогая. Прошу прощения за то, что нам пришлось сжечь то, в чем вы сюда приехали, но эти вещи уже невозможно было надевать.

Мариетта вспыхнула от стыда, а Жанетта обратилась к Селесте:

— Сходи-ка к Матильде и передай ей, что Леон большую часть дня проведет вне дома. Он уехал в Лансер.

Селеста с неохотой отправилась выполнять поручение. Это просто никуда не годится, подумала она. Вечная история: как только дела принимают занимательный оборот, ее непременно куда-нибудь отсылают.

Тем временем Жанетта увела с собой Мариетту из дома на яркое солнышко. Здесь никто не мог их подслушать, и она обратилась к гостье со словами:

— Не нужно испытывать неловкости из-за того, в каком виде находилось ваше платье, когда вы сюда приехали. Сын рассказал мне о том, что с вами произошло, и я все поняла.

Мариетта задержала дыхание, чтобы подавить готовый сорваться с ее уст возглас удивления. Ей и в голову не приходило, что эта женщина с безмятежно спокойным лицом, которая отнеслась к ней с такой подкупающей добротой, — мать Леона.

Жанетта провела ее через заросли диких цветов к садовой скамейке, наполовину обвитой плющом, и устало опустилась на скамейку. Мариетта, взглянув на ее бледное лицо, мгновенно забыла о собственных страданиях.

— Вам нездоровится? Могу я чем-то помочь?

Жанетта отрицательно мотнула головой и жестом предложила Мариетте занять место рядом с собой.

— От малейшего напряжения я чувствую себя слабой, как новорожденный младенец, — заговорила она, передохнув несколько минут. — В доме буквально нет ни одного места, где мы могли бы поговорить так, чтобы никто нас не подслушал, а Леон особо настаивал на том, чтобы обстоятельства, при которых он вас встретил, не стали поводом для пересудов. Боюсь, что крестьяне в Шатонне столь же легковерны, как и везде.

— Это одна из причин, по которой я хочу уехать. Леон… то есть ваш сын… граф…

Мариетта запуталась в словах. После того, что им довелось испытать вместе, ей казалось совершенно естественным употреблять в разговоре его имя, но так было до того, как она узнала о его положении в обществе.

Жанетта похлопала ее по руке.

— Леон — совершенно приемлемая для вас форма обращения к нему, она в той же мере уместна и в тех случаях, когда вы говорите о нем со мной. А если вы намерены уехать из-за того, что боитесь сплетен, которые могут возникнуть, если вы останетесь, то выбросьте эту чепуху из головы.

— Нет, мадам, дело не только в этом.

Мимо них пролетела бабочка, порхая голубыми крылышками. Белокаменные стены замка ярко сияли в жарких солнечных лучах на фоне безоблачного синего неба.

— Тогда в чем? Вам нет никакой необходимости покидать Шатонне. Я хотела бы, чтобы вы остались.

Что касается Мариетты, теперь она тоже хотела бы остаться. Но только она не хотела бы постоянно видеть Леона рядом с его прекрасной вдовушкой Сент-Бев.

Она заговорила так тихо, что Жанетта с трудом разбирала ее слова:

— Для меня нет места в Шатонне. Скоро здесь появится новая хозяйка, и я сомневаюсь, что ей понравится мое присутствие в замке.

Жанетта обратила внимание на то, что Мариетта слегка отвернулась в сторону и нервно перебирает пальцы.

Ох, как сложно устроен этот мир! Она ощутила прилив сочувствия к рыжеволосой девушке, которая сидела рядом с ней на скамейке. Леон имел славу завзятого сердцееда, впрочем, склонных к любовным приключениям придворных дам этим не удивишь и не испугаешь. Однако он не имел права играть чувствами девушки ранимой, какой была Мариетта. У этой юной особы нет ни дома, ни семьи, ни друзей. Словом, ничего.

— Сын говорит, что вы кружевница.

Мариетта кивнула и, слегка приободрившись, подняла голову. Уж этого у нее никто не отнимет.

— И что вам известен секрет плетения настоящих венецианских кружев. Это правда?

— Да. Моя бабушка была из Венеции, она считалась самой искусной кружевницей города.

— Я никогда не бывала при дворе, — сказала Жанетта. — Главным образом потому, что моего присутствия не требовали, но если бы такое случилось, тамошняя суета убила бы меня. Придворных великое множество, и каждый из них только тем и занят, что ищет, где бы голову на ночь приклонить. Но мой друг герцог Мальбре снабжает меня как последними сплетнями, так и рассказами о новой моде. И мне известно, что венецианское кружево ценится очень высоко.

— Это потому, что оно самое лучшее в мире, — с гордостью произнесла Мариетта.

— Мне также известно, что кружевницы в нашей стране изо всех сил пытаются вязать такое же.