Барбара Картленд - Черная пантера Страница 19

— А почему вы не пойдете работать? — спросила я.

— Мама пришла бы в ужас от одной только мысли об этом, — ответила Элизабет. — Она слишком долго вращалась среди особ королевского дома и поэтому твердо убеждена, что у женщины нет другого пути добиться успеха в жизни, кроме удачного замужества.

— Тогда почему же вы не выйдете замуж? — Я не могла преодолеть своего любопытства, мне страшно хотелось услышать ее ответ.

В ее глазах появилось новое выражение. Ее взгляд отразил охватившие ее тоску и страстное желание. Мне стало стыдно от того, что мой вопрос вызвал такие эмоции.

— Я отдала бы все на свете, чтобы выйти замуж, — призналась она.

— Но что вам мешает? — продолжала настаивать я, понимая, что веду себя отвратительно, но не в силах совладать с собой.

— То, против чего трудно бороться, — ответила Элизабет. — Призрак.

— Призрак? — удивленно переспросила я. — Что вы имеете в виду?

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — поспешно промолвила она. — Какой губной помадой вы пользуетесь?

Она достала свою помаду и подкрасила губы.

— Прошу вас, расскажите мне, — взмолилась я. — Хотя мы с вами едва знакомы, но почему-то мне очень хочется, чтобы вы были счастливы. Может, мои слова звучат глупо, сентиментально, но я всем сердцем желаю вам счастья.

Ее лицо озарила улыбка, которая на мгновение превратила Элизабет в красавицу.

— Вы нравитесь мне, Лин, — проговорила она. — У меня давно не было друзей, которых в той или иной степени волновала бы моя жизнь.

— Но почему призрак? — настаивала я. — Значит, кто-то умер?

Она кивнула.

— Как странно, — проговорила я. — Разве вы не в состоянии заставить мужчину, которого любите, забыть все? Разве здравствующая жена не является гораздо более серьезным препятствием? Вы здесь, а та, другая, исчезла навсегда. Заставьте его позабыть ее. Ведь это должно быть так просто.

— Я знаю, что он никогда ее не забудет, — ответила Элизабет.

И внезапно я со всей ясностью осознала, что она говорит о Филиппе Чедлее.

Глава 8

Одолевавшее меня любопытство было подобно лихорадке. Я должна была все выяснить. Мне с большим трудом удавалось следить за словами, которые срывались с моих губ и грозили превратиться в поток вопросов, что могло бы разозлить Элизабет. Тогда я ничего не узнала бы. Я стала действовать с несвойственной мне ловкостью. Я знала единственный доступный для себя способ вызвать ее на откровенность.

Я встала и подошла к разглядывавшей себя в зеркале Элизабет, обняла ее за плечи и поцеловала в щеку.

— Это тебе на счастье, — сказала я. — И если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, позови меня.

Она повернулась ко мне. Ее лицо сияло.

— Ты такая милая, Лин, — проговорила она. — Но я просто дура. Ты знаешь, сколько мне лет?

— Не имею представления, — ответила я.

— Мне двадцать семь, — сообщила она. — Двадцать семь — и ни образования, ни денег. Я без всякой надежды на взаимность влюблена в человека, который меня даже не замечает. И с каждым годом я становлюсь все более несчастной, надежда тает с каждым днем.

— Я уверена, что ты слишком мрачно смотришь на вещи, — сделала я попытку разубедить ее.

Она невесело рассмеялась.

— Возможно. Будь осторожна, никогда не влюбляйся в человека, который тебя не любит. Твоя жизнь превратится в кошмар.

— Но почему он не любит тебя? — спросила я. — Почему ты не можешь заставить его полюбить тебя?

— Я же сказала тебе, — ответила она. — Он никогда не взглянет на другую женщину.

— Не верю, — упрямо продолжала я. — Такие мужчины бывают только в романах. Страстная любовь, которую они проносят через всю жизнь — это просто плод фантазии.

Про себя я смеялась над тем, с какой уверенностью я говорила о том, о чем не имела ни малейшего представления — что я могла знать о мужчинах? И все же мне казалось, что Элизабет переигрывает в своем отчаянии и ведет себя страшно глупо.

— Если бы только моя семья дала мне шанс! — воскликнула Элизабет. — Ну разве я могу хоть кому-то показаться понравиться, когда у меня такой вид? Мне надо проконсультироваться у косметолога, сходить к портному. Но мама упадет в обморок, если я заговорю с ней об этом. А сестры скажут, что с моей стороны эгоистично продолжать что-либо требовать для себя, что у меня был шанс, но я упустила его.

— Если человек что-нибудь страстно пожелает, он обязательно этого добьется, — сказала я, вспоминая Анжелу.

— Я не могу, — простонала Элизабет. — У меня не хватает, если можно так выразиться, силы воли. Я пасую перед трудностями. Я уверена, что ты сильная, Лин. Как мне хотелось бы быть такой же, как ты.

— Ну, а почему бы тебе не обратить свое внимание на кого-то другого? — предложила я. — Может, это вызовет у него ревность.

— Дорогая моя, он даже не заметит! Если бы я решила выйти за водителя автобуса, он послал бы мне к свадьбе дорогой подарок и навсегда забыл бы обо мне.

— Действительно, надежды мало, — согласилась я.

— Очень мало, — проговорила Элизабет. — Но так обстоят дела, и я постепенно погружаюсь в пучину безысходности.

Я не смогла сдержать улыбки. Преисполненные трагизма высказывания Элизабет совершенно не вязались с ее внешностью.

— Как я смогу помочь тебе, — сказала я, — если ты так легко сдаешься. Послушай, мы будем действовать вместе, и тогда обязательно что-нибудь получится. Я уверена в этом.

Она покачала головой.

— Ты не понимаешь.

— А как я могу понять, — раздраженно проговорила я, — если ты говоришь одними загадками.

Она взяла меня за руку.

— Пошли, — сказала она, — я покажу тебе кое-что.

Мы вышли на лестницу, но, вопреки моим ожиданиям, не спустились вниз, а направились к массивной двери. За ней находилась анфилада комнат. Элизабет открыла последнюю дверь в этой череде и зажгла свет. Я увидела, что мы оказались в огромной комнате. Вдоль всех стен от пола до потолка тянулись книжные полки. В углу стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Несмотря на теплый летний вечер, в камине горел огонь, что делало комнату очень уютной. Перед камином стояло несколько больших кресел, которые так и манили к себе.

— Как красиво! — воскликнула я, но Элизабет не дала мне возможности внимательно все рассмотреть.

Она пересекла комнату, открыла узкую дверь между книжными шкафами и позвала меня.

— Я обнаружила это совершенно случайно, — прошептала она. — Нам надо поторопиться, а то нас могут начать разыскивать.

Дверь вела в спальню, все окна которой были завешены изумительными парчовыми шторами, которые никак не сочетались с пустыми строгими стенами. Здесь тоже горел огонь. Мебели почти не было.