Филиппа Карр - Дитя любви Страница 19

Возникла неловкая пауза, которую прервал громкий смех отца.

— Похоже, Белла, — сказал он, — что они здесь что-то натворили!

Мы все дружно рассмеялись, по-моему, довольно фальшиво, после чего я сказала:

— Мы ездили верхом, один раз даже устроили пикник…

— Удачную погоду вы выбрали, — посочувствовал отец.

— Ну, это был особый пикник! — воскликнул Карл.

И тут же на нем скрестились предупреждающие взгляды четырех пар глаз. Он потупился.

— Вообще-то, конечно, ничего особенного, — пробурчал он. — Так, пикник как пикник.

— Да, совсем ничего особенного, — сказала мать. — В ноябре!

И я снова подумала, как повезло, что нам удалось переправить Джоселина к Харриет до их возвращения!

Слуги в таком доме, как наш, — шпионы. Им известно, чем мы занимаемся каждую минуту. Они очень строго относятся к распорядку дня, и стоит нам хоть чуточку отклониться от правил, как это сразу подмечается. Я проходила мимо комнаты Салли Нулленс, когда вдруг услышала ее беседу с Эмили Филпотс, и, как я сразу поняла, речь шла о Кристабель. Я, обуреваемая стыдом, подошла послушать.

— Какое бесстыдство! Кем она себя здесь считает? Попомни мои слова, разве я не говорила сразу, только она появилась, что знаю эту породу? Искательница приключений — вот и все! — Это была Эмили Филпотс.

Потом вступила Салли Нулленс:

— Так, значит, она навострила коготки на моего лорда Эдвина? Быть такого не может! Каким милым ребенком он был — не то, что Ли. И если это в самом деле так…

— Так, знаю я, за кем она охотится! Мнит себя леди Эверсли! Да если такое случится, я не сниму траур до самой могилы! Так и поступлю, Салли, точно говорю тебе!

— Что-то здесь не то! Если ее привезли сюда для того, чтобы…

— Да что ты говоришь! Не похоже это на него, так беспокоиться об образовании Присциллы. Он никогда на нее внимания не обращал!

— Вот это правда! Помню, как он расстроился, когда она родилась. Он-то мальчика хотел, но когда Карл появился, гордый ходил, как пес о двух хвостах! А теперь он привез сюда ее! И что это он так в ней заинтересован? Неужели, ты, действительно, думаешь, что…

— Именно, Салли, так и думаю!

— И что он скажет, когда его подружка захочет выйти замуж за лорда Эдвина?

— А ему что? Он же Эдвину не отец! Посмеется, и только!

Я хотела войти и надавать им оплеух. Злобные старухи, да как они посмели говорить такое о Кристабель и моем отце! Какая глупость! Никогда бы не поверила, что Кристабель — любовница отца, как выдумывают эти две старые карги! Но я сдержалась и тихо удалилась, больше подслушивать мне не хотелось.

Вечером, после того, как все разошлись по своим комнатам, я принялась с беспокойством размышлять над тем, что пришлось мне услышать. Я думала, есть ли в этом хоть крупица правды? Я не могла поверить в такое о Кристабель и отце. Узнай я, что у него есть любовница, я бы не очень удивилась, но я была абсолютно уверена в том, что он слишком уважает мою мать и слишком увлечен ею, чтобы привезти такую женщину в свой дом. Салли и Эмили — просто две завистливые старухи, чья злоба питается обидой. Впрочем, я их понимала: время, когда они были полезны, миновало, и теперь они ненавидели весь мир.

Я была полна страха за Джоселина и гадала, что же будет? Сколько он сможет оставаться у Харриет? Его пребывание там — лишь временное решение наших проблем.

Я достала из ящика цепочку, на которой висело кольцо. Сняв его с цепочки, я надела перстень себе на руку и залюбовалась им. Да, это кольцо сразу же бы заметили. Ли был прав. И дело было не только в искусно вызолоченном кресте, вытравленном на ляпис-лазури, — внутри перстня было выгравировано имя семьи. Стоило только поближе рассмотреть его, как все становилось ясно.

Я прижала кольцо к губам, вспомнив пещеру и чувство, пронизавшее его голос, когда он сказал, что любит меня. Я вспомнила это, когда стояла в зале, а отец не обратил на меня никакого внимания. Как и Кристабель, как Салли Нулленс и Эмили Филпотс, как всем остальным людям в этом мире, мне очень хотелось быть любимой!

Послышался стук в дверь, и голос матери мягко позвал меня:

— Присцилла!

Я торопливо сдернула с пальца перстень и вместе с цепочкой запихала обратно в ящик. Мать вошла, и по ее глазам сразу стало понятно: ее что-то беспокоит.

— Еще не раздета? — нежно улыбнулась она. — Ты мне так нравишься в этом платье! Кружева на нем такие мягкие, нежные. Оно очень идет к твоим глазам! Правда, немного коротковато, надо сказать Частити, чтобы она надставила его. Ты растешь! — Она поцеловала меня. — Присцилла, я хочу поговорить с тобой!

Мое сердце затрепетало. Думаю, когда человек хранит какой-нибудь секрет, эта постоянная тревога неизбежна.

— Хорошо, — сказала я.

— Не бойся, сядь. У тебя все в порядке? Такое впечатление, что ты немножко… Я со страхом взглянула на нее.

— Немножко что?

— Нервничаешь! Ты уверена, что все хорошо?

— Да, у меня все в порядке.

— Ну и прекрасно! Это весьма деликатное дело, не знаю, чем все кончится…

— Что… что за дело? — слабо выдавила я из себя.

— Эдвин и Кристабель Конналт! Между ними что-то есть! Это надо прекратить!

— Почему? — спросила я.

— Это очень неприлично!

— Но раз они любят друг друга…

— Милая Присцилла, не будь такой наивной!

— Верить в любовь — значит быть наивной?

— Конечно, нет! Но эта гувернантка…

— Мамочка, она гувернантка, потому что надо же чем-то зарабатывать на жизнь. У нее хорошее образование, и она ничем не отличается от всех тех, кто приезжает сюда! Если Эдвин любит ее…

Лицо матери напряглось. Это было очень непохоже на нее — подобная строгость, и особенно забота об общественном мнении. Но я ее понимала. Она с подозрением относилась к Кристабель и к тому, как отец ввел ее в наш дом. Если бы оказалось правдой то, что Кристабель и мой отец — любовники, сразу становилось понятным, почему мать не хотела, чтобы она выходила замуж за ее сына. Сама я ни на секунду не верила в это, зная Кристабель, но лишь я одна была твердо уверена в этом, тогда как слуги думали иначе. А раз мать что-то подозревала, значит, и она в это верила?

— Это необходимо прекратить, — сказала она. — Она должна уехать!

— Куда она поедет? Ты даже не представляешь себе, что у нее дома, она рассказывала мне! — И я попыталась обрисовать моей матери кое-что из того, что рассказывала мне Кристабель. Моей целью было доказать ей, что просто невозможно, чтобы Кристабель была замешана во что-нибудь подобное — с моим ли отцом, с кем-нибудь еще.

Но мать, которая обычно, решив что-нибудь, твердо стоит на своем, меня не слушала. Я поняла, что она для себя уже все решила, — Эдвин на Кристабель не женится! Но решать надо Эдвину, а не ей, что я ей и сказала.