Эммуска Орчи - Сапожок Принцессы Страница 19

– Как я могу рассчитывать на успех там, где сам сэр Перси потерпел неудачу?

– Давайте не будем касаться сэра Перси в наших разговорах, мой дорогой друг, – сказала она колко.

Шовелен, словно вспугнутая лисица, скользнул глазами по Маргарите.

– У меня имеется наилучшее лекарство, способное излечить самую страшную скуку, и я буду счастлив вам его предоставить, но…

– Но что?

– Лекарство, которое я предлагаю вам, леди, называется самым плебейским словом – «работа»!

– Работа?

Шовелен посмотрел на Маргариту долгим испытующим взглядом. Казалось, его проницательные водянистые глаза свободно читают каждую ее мысль. Они были с глазу на глаз; вечерний воздух был так же тих, и все так же с его легкими дуновениями доносился шум из харчевни. Шовелен прошелся немного вдоль харчевни, внимательнейшим образом осмотревшись вокруг своим быстрым взглядом, и, убедившись, что в самом деле они одни, вплотную подошел к Маргарите.

– Не желаете ли оказать Франции маленькую услугу, гражданка? – сказал он, неожиданно сделав серьезным свое тонкое лисье личико.

– О, ничего себе, – ответила она легкомысленно. – Как серьезно вы все вокруг осмотрели… Впрочем, не знаю, стану ли я оказывать Франции маленькую услугу. Во всяком случае, это будет зависеть от того, что именно за услуги ей или вам от меня нужны.

– Слышали ли вы когда-нибудь о Сапожке Принцессы, гражданка Сен-Жюст? – жестко спросил Шовелен.

– Слышала ли я о Сапожке Принцессы? – переспросила она, заливаясь веселым смехом. – Помилуйте, да здесь же ни о чем другом и не говорят. Мы носим шляпы а 1а Сапожок Принцессы, лошадей у нас называют Сапожок Принцессы, прошлой ночью на ужине у принца Уэльского подавали суфле Сапожок Принцессы… Бог с вами. – И добавила весело: – А вчера я заказала моей модистке голубое платье с зеленой отделкой, и можете быть уверены, что она и его назовет Сапожок Принцессы.

Шовелен слушал веселую болтовню совершенно неподвижно, даже не делая попыток ее прервать, пока не смолк музыкальный детский смех в тихом вечернем воздухе. Он был все так же сосредоточен, его чистый, резкий голос звучал спокойно и ровно, как дыхание:

– В таком случае, если вы прекрасно наслышаны об этом загадочном персонаже, вы должны догадываться или даже знать, что человек, скрывающийся под этим странным псевдонимом, есть злейший враг нашей Республики, Франции, людей типа Армана Сен-Жюста…

– Ой ли, – сказала она с тихой усмешкой. – Впрочем, я могу поклясться, что тут у Франции сейчас много врагов.

– Но вы, гражданка, дочь Франции, и должны помочь ей в момент смертельной опасности.

– Мой брат Арман отдает свою жизнь Франции. Что же касается меня, я ничего не могу… тем более здесь, в Англии…

– Именно вы, – настаивая он еще более серьезно, и его тонкое лицо приняло экспрессивное, полное величия выражение, – и именно здесь, в Англии, гражданка… только вы нам и можете помочь… Слушайте же. Я послан сюда как представитель республиканского правительства. Завтра в Лондоне я вручаю мистеру Питту свои верительные грамоты. Одной из моих задач здесь является выяснить все о лиге «Сапожок Принцессы», превратившейся в страшную угрозу для Франции, с тех пор как они начали помогать проклятым аристократам, предателям своей страны и врагам народа, избежать справедливого, заслуженного возмездия. Вы так же хорошо, как и я, знаете, гражданка, что здесь эти эмигранты пытаются настроить общественное мнение против Республики. Они готовы объединиться с любым врагом, способным напасть на Францию. А только в течение последнего месяца двадцати эмигрантам, как подозреваемым, так и осужденным уже на казнь, удалось успешно перебраться через Канал. Их побег шаг за шагом распланирован и осуществлен той самой организацией английских молодчиков, возглавляемых человеком, изобретательный ум которого кажется неисчерпаемым, а имя – мифическим. Все усилия обнаружить его пошли прахом, хотя голова у него одна, остальное – всего лишь руки, тем не менее он спокойненько, под прикрытием странного имени, разрушает Францию. Мне хотелось бы вычислить эту голову, для чего и нужна мне ваша помощь, а через него я уже доберусь и до всех остальных. Он наверняка молодой щеголь из английского общества, я это чувствую. Найдите его для меня, гражданка, – настаивал он, – найдите его для Франции.

Маргарита слушала эту бесстрастную речь Шовелена не шелохнувшись, боясь даже дышать. Ей приходилось и раньше говорить об этом мифическом герое романа, о нем шли разговоры в ее кругу. И уже тогда ее сердце и ее воображение волновались при одной мысли об этом смелом человеке, который, оставаясь безвестным, спасал сотни жизней от ужасной, чаще всего незаслуженной участи. Хотя в действительности у нее было мало симпатий к этим спесивым французским аристократам, закосневшим в своей кастовой гордости, классическим примером которых была та же графиня де Турней де Бассерив. Но республиканцев и либерально настроенных людей, к которым, впрочем, она и сама принадлежала, она так же ненавидела и гнушалась методами, выбранными молодой республикой для самоутверждения. Робеспьер, Дантон, Марат – она не узнавала их в этой новой роли беспощадных кровавых судей, прислужников гильотины. Несколько месяцев не была она в Париже, и, хотя все отголоски кровавой жатвы Королевы Террора, достигшей в сентябрьские дни своего апогея, долетали через Канал лишь в виде слабого эха, душа ее содрогалась от ужаса перед этой действительностью, почему и боялась она за брата. Ведь каждый, даже самый умеренный республиканец, каким был он, в любой момент мог сам стать жертвой.

Когда она впервые услыхала о компании молодых англичан, движимых истинным состраданием к своим собратьям, буквально вырывающих из объятий смерти женщин и детей, стариков и юношей, ее сердце наполнилось гордостью за них. И теперь, слушая Шовелена, она была на стороне галантного и мифического вождя небольшой бесшабашной шайки, ежедневно рисковавшего своей жизнью, готового отдать ее во имя гуманности. Когда Шовелен замолк, глаза ее заблестели, а кружева на груди выдавали ее учащенное возбужденное дыхание. Она не слышала более пьяного шума из харчевни, она не обращала уже внимания на голос и глупый смех мужа – мысли ее восторженно унеслись навстречу загадочному герою. Да, это был тот человек, которого она могла бы полюбить, если бы он повстречался ей на пути. Все в нем будило ее романтическое воображение: его личность, его мужество, его сила, его лояльность по отношению к тем, кто служил под его началом одной благородной цели, а сверх всего – неизвестность, венчающая его короной романтической славы.