Мэри Спенсер - Поверь в любовь Страница 19

– О, сеньор Кэган! О, вы вернулись! Gracias a Dios![3] Как же долго вас не было!

Толпившиеся во дворе с облегчением обернулись на этот чистый, как серебряный колокольчик, голос, так вовремя прервавший неловкое молчание. Темноволосая смуглая незнакомка, судя по всему, была на последних месяцах беременности. Ухватившись за перила одной рукой, другой она поддерживала свой огромный живот.

Зах Роулендс стремглав бросился к ней.

– Осторожно, дорогая. Я сейчас помогу. – Подхватив ее под руку, он не спеша подвел ее к собравшимся, да так бережно, будто женщина была сделана из драгоценного фарфора.

– Роза! Вот это да! – Джеймс расцеловал ее в обе щеки. – Да ведь меня и не было всего только месяц! Похоже, твой постреленок растет не по дням, а по часам!

– Да не месяц, ужасный вы человек! – с притворным гневом воскликнула женщина. – Вас не было целую вечность! – От возмущения она перешла на ломаный испанский. – И если вы еще хоть раз устроите нечто подобное, возьму самую большую палку вашей матушки и хорошенько отколочу вас, так и знайте!

– Ладно, ладно, – засмеялся Джеймс. – Только сначала познакомься с моей женой!

– Женой?! Так вы взяли себе жену, сеньор? И Кого же? Вон ту малютку? – Темные ласковые глаза обратились на Элизабет, и незнакомка приветливо протянула к ней руки. Элизабет вдруг с пугающей отчетливостью поняла, насколько холодной и неприступной кажется она сама рядом с этой щедрой добротой. Молодая мексиканка просто излучала тепло, и Элизабет без сопротивления позволила обнять себя. Ласковая, сияющая улыбка и доброта этих карих глаз наполнили ее покоем.

– Боже милостивый! Да вы, никак, ума лишились, сеньор?! Бедная крошка сама не своя после целого дня в седле, да еще по таким горам! – Роза окинула укоризненным взглядом взмыленных лошадей. – Пойдемте в дом, сеньора Кэган, я вам помогу.

Элизабет почувствовала величайшее облегчение. Она уже сделала было шаг, как вдруг муж крепко схватил ее за руку.

– Я сам покажу дом Бет, – заявил Джеймс. – И с этого дня тебе уже больше не надо заниматься хозяйством. Теперь обо всем станет заботиться Элизабет, а ты думай только о себе и о малыше. И о Захе. – Он с улыбкой кивнул управляющему, который не сводил тревожного взгляда со своей жены. – Да, Бет, на тот случай, если ты не поняла: Роза – жена Заха.

– Рада... – начала было Элизабет, но Джеймс уже потащил ее за собой к двери, которую Роза оставила открытой.

На пороге он замешкался, и Элизабет вдруг с трепетной надеждой подумала: а что, если сейчас он подхватит ее на руки и внесет в дом, как положено после свадьбы? Конечно, надеяться на это глупо, но все-таки...

Джеймс тем временем еще крепче сжал ей руку и потянул вглубь, в прохладную темноту дома.

– Добро пожаловать домой, Элизабет Кэган. Небольшой коридор вел дальше, в жилые комнаты, но гулкая пустота только подчеркивала царивший здесь нежилой дух. Окна везде задернуты шторами, отчего в комнатах стоял полумрак. Вся мебель была заботливо укрыта чехлами, и все равно в комнатах пахло пылью и затхлостью. Похожий на огромный щербатый рот камин дышал холодом и пустотой.

– Боже, ну и кошмар, верно? – вдруг вздохнул у нее за спиной Джеймс. – Но так было не всегда. Видела бы ты эту гостиную, когда еще были живы и мама, и бабушка!

– Конечно, – согласилась Элизабет. «Господи, – подумала она, – да ведь весь наш дом в Теннесси запросто уместился бы в этой комнате!»

– Остальные помещения совсем другие, – пояснил он, потянув Элизабет через открытую дверь на свет. – Просто здесь давно никто не жил, вот и все. Смотри, вот столовая. – Элизабет едва успела окинуть взглядом еще одну огромную комнату, обратить внимание на великолепную мебель и слабое мерцание серебра, как он уже потянул ее дальше. – А вот эта дверь ведет на кухню. Тебе здесь наверняка понравится, милая. – Он втолкнул ее внутрь. – Смотри! Признайся честно, Бет, ведь ты никогда и мечтать не смела о такой кухне?

Да. Да, конечно, согласилась она, окидывая взглядом огромную комнату. Окна, казалось, занимали целую стену, и солнечный свет заливал кухню щедрым теплом. В самом центре стояли большой деревянный стол и стулья, справа всю стену от пола до потолка занимали различные полки и шкафчики, слева – раковина и еще шкафы, длинный разделочный стол, а поодаль – огромная, сверкающая, как серебро, плита; задохнувшись от восторга, Элизабет была вынуждена признать, что такой плиты ей еще не доводилось видеть. «Смогу ли я управляться с ней?» – с ужасом вдруг подумала она, только-только сообразив, что теперь пользоваться ею придется каждый день.

– Ну как, нравится? – окликнул Джеймс, проследив за ее взглядом. – Лучше не бывает. Я выписал ее с востока.

– Совсем новая, – отозвалась Элизабет, осмелившись наконец дотронуться до сверкающего чуда.

– Так оно и есть, – неожиданно резко откликнулся он с горечью. – Новая – это ты верно заметила. Пошли отсюда, Бет. – Джим снова потянул ее за собой, но она сразу почувствовала, что от прежнего радостного настроения в нем не осталось и следа. – Я покажу тебе остальное.

Он провел ее по всему дому. Они заглянули в кладовую, чистую и прохладную, которая оказалась совсем рядом, полюбовались ванной, где великолепные сверкающие трубы и огромный калорифер сразили Элизабет наповал, побывали в прачечной с новехонькой стиральной машиной и прессом для отжимания и наконец поднялись на второй этаж – там располагались спальни.

– Шесть спален, милая, – объявил Джеймс, пока они поднимались по лестнице. – Пять пустуют – ждут не дождутся, когда мы наполним их ребятишками.

К этому времени Элизабет совсем притихла и испуганно вскрикнула, когда он вдруг повернулся и заключил ее в объятия. Его слова о спальнях и их будущих детях не сразу проникли в ее усталое сознание, а к тому времени, когда она поняла, что он имеет в виду, руки Джеймса уже сомкнулись вокруг нее. Элизабет тотчас невольно уперлась ему в грудь, пытаясь высвободиться.

– Ты разве не заглядывала так далеко, Бет? Ты разочарована?

Она вдруг обмякла, ибо сопротивляться было бесполезно.

– Чудесный дом, мистер Кэган, но я...

– Вот и хорошо. Я позабочусь о том, чтобы ты здесь была счастлива. – Это вырвалось с какой-то яростью, будто Джеймс давал клятву. Элизабет испуганно сжалась, хотя гнев его был направлен вовсе не на нее. – Ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня.

Джеймс выпустил ее так внезапно, что она едва не упала. Впрочем, он молниеносно ее подхватил.

На полдороге к холлу он вдруг толкнул какую-то дверь.

– Это моя комната, – сказал Джеймс, и Элизабет с любопытством переступила порог. – То есть теперь наша, я полагаю. Если захочешь что-то изменить, не стесняйся.