Шеннон Дрейк - Нечестивец Страница 19

Он нахмурился, переживая услышанное:

— Камилла, знаете, вы просто колдунья… даже больше.

— Хантер, вас околдовывает всего лишь моя недоступность.

Он покачал головой:

— Нет, Камилла. Вы же знаете, у вас колдовские глаза, золотисто-зеленые, как у тигрицы. Вы естественно грациозны, как те классические изваяния, на которые пялятся все мужчины, когда заходят сюда. Вы полны жизненной энергии и умны. Да, вы способны вскружить мужчине голову до такой степени, что он начнет добиваться вашей руки любыми средствами.

Страстность речи Хантера удивила ее.

— Вы подразумеваете, что я, отказавшись от компании графа, могу рассчитывать на… замужество? — спросила она недоверчиво и внезапно рассердилась на себя за то, что готова была поверить в его искренность.

— Камилла, это любовь говорит во мне! Я глубоко восхищен вами и забочусь о вашем благополучии, поверьте!

Она покачала головой:

— Хантер, ваши заботы…

— Заботы? Вам нужен брак? Камилла… да, я сделал бы вам предложение.

Она опешила от такого заявления, но ответила ему:

— Хантер, вы возненавидите меня. Вы будете сожалеть о таком позорном поступке. Скажите еще, что вы желаете распроститься со здравомыслием и жениться на мне. Предвижу, что вы, добившись своего, сразу разочаруетесь во мне — ведь прелесть недоступности исчезнет.

— Пленительная Камилла, вы причиняете мне боль.

— Не лезьте в пекло без нужды, — отрезала она.

— Вы рассчитываете пролезть туда с лордом Стерлингом? В конце концов, он всего лишь граф, а даже короли женились на простолюдинках. Однако, Камилла, вы помните, чем обернулся такой плен для некой незнатной особы.

— Хантер…

— История, милая девушка, — наука наук! Подумайте об Анне Болейн. Она добилась руки Генриха своей недоступностью. И когда он сделал ей ручкой — она потеряла голову!

Камилла невольно рассмеялась:

— Хантер, клянусь, я не готова потерять голову — для меня это слишком обидно. Будь я сиятельной девой, воспитанной в лучших традициях строгих школ, мне подобало бы покарать вас полновесной оплеухой.

Но я слишком рано потеряла родителей, и такие закрытые пансионы оказались недоступны для меня. Поэтому мне, любознательной простушке, можно простить воздержание от оскорблений и насилия!

— Вы смеетесь надо мной, а я говорю серьезно.

— Ах, Хантер, как сладко вы поете. Но нет — я никогда не вышла бы за вас замуж, хотя вы как будто красивы и очаровательны и так добры, что даже отваживаетесь на такие предположения.

— Неужели я не могу увлечь даже вольных простушек?

— Ваше предложение весьма тронуло меня своей искренностью. Особенно потому, что вы не вольны располагать собой. — Он открыл рот, чтобы возразить, но она жестом остановила его и продолжила: — Прошу вас, Хантер! Я не хочу ловить вас на слове, а кривотолки — признайтесь честно — нам ни к чему. И ни к чему уверять меня, что вы можете еще долго так распинаться, презирая мою дерзость. И граф Карлайл не может соблазнить меня по той же причине, поскольку я обладаю тем, что вы сами признали во мне, — интеллектом. И вполне довольна. Я останусь в замке, пока мой опекун не поправится и его можно будет увезти. Я пойду на благотворительный вечер, поскольку граф полагает, что даже в маске, скрывающей его шрамы, он сможет появиться со мной, сотрудницей музея, перед сиятельным собранием коллег. Мы придем сюда, Хантер, мы будем в музее, рядом с вами, Алексом и сэром Джоном. И разумеется, с лордом Уимбли, попечителем нашего созвездия.

Пока Хантер собирался с мыслями, чтобы ответить, дверь распахнулась.

— Камилла! Мне сказали, что… — с места в карьер начал Алекс Миттлмэн, но приостановился, увидев в маленьком кабинете коллегу. — Хантер, — медленно произнес он.

— Алекс.

Алекс был хрупок с виду, и это впечатление усиливалось из-за его льняных кудрей и васильковых глаз. Этот яркий блондин внешне походил скорее на прекрасного юношу, чем на зрелого мужчину. Он бросил на Камиллу хмурый взгляд. Мужчины относились друг к другу уважительно, хотя Алекс частенько жаловался, что Хантер — богатенький денди и не вполне разбирается в предмете. Алекс также претендовал на большее доверие со стороны Камиллы, поскольку полагал, что честно отрабатывает свой хлеб, как и она.

Алекс откашлялся, словно решая, стоит ли ему говорить дальше: Хантер явно был в курсе новостей. Но в конце концов решил отплатить Хантеру той же монетой.

— Вы утром прибыли сюда вместе с Брайаном Стерлингом, графом Карлайлом?

Камилла тихо вздохнула:

— Тристан пострадал в дорожном происшествии у ворот графской усадьбы. Его отвезли в замок. Само собой, он потрясен случившимся, хотя отделался только ушибами и синяками. Естественно, я приехала к нему. И поэтому… вот такие дела.

Мужчины посмотрели на нее, затем переглянулись.

— Вы сказали ей, что он… — обратился к Хантеру Алекс.

— Опасный человек, к тому же, вероятно, с расстроенной психикой, — закончил Хантер его мысль. — Я, правда, выражался не так грубо, но достаточно четко дал понять это.

— Камилла, вам и вправду следует вести себя осторожно по отношению к этому человеку, — сказал Алекс, все еще хмурясь. Он явно встревожился. — Но меня поразило, что сэр Джон, — подумать только! — весьма доволен.

— Граф Карлайл богат, — едко заметил Хантер. — Сэр Джон рад приветствовать такую роскошную находку в этом музее.

Алекс внезапно встрепенулся:

— Я поеду с вами, Камилла. После работы. Мы наймем экипаж и отвезем вашего опекуна домой…

— Алекс, я сам этим займусь, ведь у меня есть свой экипаж, — безапелляционно прервал его Хантер. — Но вы правы, нам следует увезти Камиллу и ее опекуна домой, быстро и осторожно, подальше от этого отвратительного замка.

Камилла изумленно посмотрела на обоих мужчин. До этого они не проявляли такого дружелюбия и любезности по отношению к ней, но теперь явно соперничали, добиваясь ее внимания. И оба из кожи вон лезли, чтобы увезти ее из замка Карлайл.

Алекс, стараясь сохранить перед ней свое достоинство, гордо вздернул подбородок:

— Отлично. У Хантера свой экипаж. Можно, конечно, спасаться и там, если вам все равно — вкусно или гнусно.

— Алекс, Хантер… — тихо сказала она, но не успела продолжить, поскольку дверь снова распахнулась.

Явился Обри Сайзмор — последняя спица в колесе их слаженного рабочего экипажа: знаний имел немного, да и образован не блестяще, но страстно увлекался египтологией, был трудолюбив и усидчив. Довольно крупный мужчина, тридцати с чем-то лет, лыс, как бильярдный шар, но с накачанными мускулами. Он легко справлялся с тяжеленными ящиками и был удивительно аккуратен, когда ему приходилось выполнять деликатную работу на раскопках.