Джулия Энн Лонг - Соблазн и страсть Страница 19

— Я думаю, мисс Фэрли, что вы намеренно искали встречи со мной. Уж не хотите ли вы прийти на помощь своему любовнику?

Сабрина почувствовала, что краснеет.

— Он вовсе не мой любовник, — пробормотала она, невольно потупившись.

— А почему же тогда он целовал вас? — Граф изобразил удивление.

— Да, он поцеловал меня. Но дело в том… — Сабрина умолкла, еще больше смутившись.

— Ах, так вы замужем за Джеффри?

— Лорд Роуден вы прекрасно знаете, что это не так.

— А… Теперь понимаю. Наверное, вы собираетесь за него замуж?

— Нет, просто я… — Сабрина снова умолкла.

Она вполне допускала, что действительно выйдет замуж за Джеффри, однако не собиралась распространяться на эту тему.

— В таком случае он ваш любовник, — заключил Роуден и снова повернулся к портрету виконта.

«Неужели он считает, что я такая же, как Софи Ликари? — в отчаянии думала Сабрина. — Ах, он просто невыносим!»

— Милорд, Джеффри никак не может быть моим любовником, потому что мы не… — Она осеклась, не зная, как закончить мысль.

— Что «не», мисс Фэрли? — Граф опять усмехнулся. — А ведь вы, кажется, говорили, что у вас железная воля и нас нельзя соблазнить. Что ж, конечно же, вы правы. А я просто глупец и негодяй, пытающийся предположить не возможное.

— Лорд Роуден, я совсем не такая, как вы…

— Неужели?! — Он уставился на нее с таким видом, словно услышал какую-то ужасную глупость.

Сабрина в досаде закусила губу, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь резкость. Она хотела серьезно поговорить с графом и не собиралась портить с ним отношения. Сделав над собой усилие, она с вежливой улыбкой проговорила:

— Лорд Роуден, я думаю вам трудно понять таких людей, как Джеффри. Он готов посвятить свою жизнь помощи ближним, и поэтому вы не…

Граф весело рассмеялся.

— А я посвятил свою жизнь удовольствиям, не так л и? Но ведь вы, моя прелестная лицемерка, тоже посвятили свою жизнь удовольствиям.

Сабрина в изумлении уставилась на собеседника. Ей сразу же вспомнилась ее жизнь в Тинбюри, где каждый день проходил в непрерывных хлопотах и трудах, где она была занята с утра и до вечера.

— Милорд, что вы имеете в виду? — спросила она с дрожью в голосе.

— А разве вам не нравится осуждать меня? Разве вы не получаете от этого удовольствия? Ведь вы, наверное, чувствуете себя при этом чуточку лучше… Признавайтесь же, мисс Фэрли.

— Но я… — Сабрина замялась. Ей вдруг пришло в голову, что граф отчасти прав. Возможно, во многом. И от осознания его правоты ей сделалось неуютно.

— Так почему же вы осуждаете меня, мисс Фэрли? Объясните, пожалуйста.

Заметив, что граф нахмурился, Сабрина растерялась. Судя по всему, он и впрямь рассердился, и это означало, что разговор принимал крайне нежелательный оборот. Стараясь держать себя в руках, Сабрина проговорила:

— Видите ли, лорд Роуден, я не могу судить о том, негодяй вы или нет, но…

Он вдруг снова рассмеялся, причем в смехе его было искреннее веселье.

«Нет-нет, он вовсе не сердился, — подумала Сабрина. — Выходит, просто притворялся. Он надо мной насмехается, вот и все».

— Скажите, дорогая мисс Фэрли, а может, вы боитесь за мою бессмертную душу? — Теперь он смотрел на нее с добродушной улыбкой. — И все потому, что вы дочь викария, не так ли?

— Я не родная дочь викария, а приемная — заявила девушка.

— Ах, вот как? Что ж, это многое объясняет.

— Что именно объясняет? — Сабрина почувствовала, что начинает злиться.

— Не сердитесь, дорогая мисс Фэрли. Пожалуйста, продолжайте. Итак, мы говорили о вашем страхе за мою бессмертную душу. — Граф опять улыбнулся.

— Ваша бессмертная душа, лорд Роуден, меня нисколько не интересует! — заявила Сабрина — и в тот же миг пожалела о своих словах. «Ах, отец пришел бы в ужас, если бы услышал меня сейчас!» — мысленно воскликнула девушка.

— Не интересует? Но тогда что же заставляет вас, мисс Фэрли, посвящать жизнь добрым делам? Мне бы хотелось услышать искренний ответ, прежде чем мы приступим к обсуждению Джеффри и его миссионерской поездки.

— Понимаете, милорд… — Сабрина умолкла и с удивлением уставилась на графа. Выходит, он догадался, что она собиралась поговорить именно об этом?

— Так почему же вы решили помочь моему кузену? Может, просто хочется ему помочь?

Сабрина пожала плечами.

— А разве это не одно и то же? Граф решительно покачал головой:

— Конечно, нет, мисс Фэрли. Когда «просто хочется» — это удовольствие. И совсем другое — долг. Или, может быть, вы находите удовольствие в чувстве долга? Что ж, такое вполне возможно, если вы мечтаете жить в нищете и заботах, помогая бедным и страждущим. Скажите, дорогая, почему вы помогаете людям?

— Потому что я должна помогать людям. Потому что так поступать хорошо.

— Хорошо для кого? — допытывался граф. «Какой же он безжалостный, — думала Сабрина.

Ну почему он так настойчиво пытается доказать свою правоту?» Ей ужасно не хотелось говорить правду, но, в конце концов, она решила, что не стоит лукавить. Да, уж лучше признать некоторые неприятные истины. Лучше честно и прямо ответить на вопрос графа. Собравшись с духом, Сабрина сказала:

— Для меня. Хорошо для меня.

Услышав ее признание, Роуден с ухмылкой кивнул, и что-то проворчал себе под нос.

«Он сейчас как тигр, схвативший обеими лапами добычу», — промелькнуло у Сабрины.

— Что ж, теперь не стесняйтесь, мисс Фэрли, — проговорил граф. — Просите за моего кузена Джеффри. И еще: можете судить меня и впредь, только судите честно. Потому что мы с вами в чем-то очень похожи. Мы оба ценим наслаждения.

Сабрина взглянула на ухмылявшегося собеседника и с некоторым беспокойством пробормотала:

— Нет-нет, лорд Роуден, мне кажется, вы ошибаетесь. Я счастлива, что могу помогать ближним. Поэтому и помогаю Джеффри. Да, только поэтому…

Граф заморгал, и его лицо исказилось от болезненной гримасы. Он пожал плечами и с вздохом проговорил:

— Возможно, я действительно ошибся. Итак, мисс Фэрли, вы пришли ко мне, чтобы просить за Джеффри. О чем же именно вы хотите меня попросить? — Граф снова вздохнул, и теперь казалось, что он чем-то очень огорчен.

Ошеломленная столь быстрой сменой его настроений, Сабрина молчала, стараясь собраться с мыслями. Беседа с этим человеком почему-то ужасно взволновала ее. Более того, ее беспокойство с каждым мгновением усиливалось, и она никак не могла подобрать нужные слова, чтобы четко и ясно изложить свою просьбу.

Тягостное молчание затягивалось, и Сабрина, решив, что молчать больше нельзя, заявила: