Карен Робардс - Скандально известная Страница 19

Резная кровать из красного дерева была огромной, но он занимал на ней удивительно много места.

Даже недвижимый и раненый, он выглядел очень грозно. Габби невольно вздрогнула, вспомнив, какой беспомощной она была, когда эти большие ладони сомкнулись на ее шее.

Она снова подумала о том, что затеяла опасную игру… Но выхода не было. Иначе под угрозой оказались бы все, кто был ей дорог.

Тем более что в данный момент опасность грозила не столько ее жизни, сколько скромности. Ситуация, в которой она оказалась, была довольно неловкой. Перед смертью отца она долго ухаживала за ним, а временами ее звали на помощь, когда с кем-то из арендаторов Готорна приключалась болезнь или несчастный случай, так что мужское тело Габби приходилось видеть не раз. Но за долгие годы она привыкла к положению старой девы и никак не ожидала, что окажется рядом с полуобнаженным и очень привлекательным незнакомцем.

Габби изо всех сил пыталась не замечать обнаженные широкие плечи, грудь, поросшую курчавыми черными волосами, мускулистый живот, но все же не могла сосредоточиться. Не прикасаться к жестким волосам на груди, не обращать внимания на теплую, гладкую кожу, обтягивавшую тугие мускулы, не ощущать слабого запаха мускуса было невозможно. И все же она приказала себе отвести глаза. В данный момент он был всего лишь ее пациентом.

Поэтому Габби осторожно присела на край кровати и принялась хладнокровно и уверенно останавливать кровь, потеря которой, по ее мнению, грозила Уикхэму сильнее всего. Она наложила на рану толстый слой корпии, накрыла полотенцами и прижала сверху обеими руками, стараясь смотреть только на свои ладони и повязку под ними. Это была уже вторая повязка за час. Первая промокла очень быстро.

Господи, сколько крови! Много ли ее осталось?

– Мэм, если вы хотели меня помучить, вам это удалось…

Уикхэм, очнувшийся через несколько минут после того, как его положили на кровать, смотрел на нее насмешливо. Его голос звучал слабо, но в нем ощущалась саркастическая нотка. «Маркус» свел брови на переносице и заерзал, явно пытаясь избавиться от ее забот.

– От вашего лечения мне больнее, чем от самой раны.

– Лежите спокойно, – резко сказала Габби. – Чем больше вы двигаетесь, тем сильнее вредите себе.

– Прошу прощения, но я хорошо помню, что именно вы проделали во мне дырку, и нахожу ваши возражения не слишком убедительными.

– Подумайте сами. Если вы умрете под именем графа Уикхэма, я окажусь в том же положении, в которое меня поставила смерть настоящего брата.

– Ага… – Он слегка улыбнулся, хотя и с трудом. – В таком случае я могу смело доверить вам свое бренное тело.

– Мне очень жаль, но действительно можете.

– Ой!

Это восклицание вырвалось у него, когда Габби переместила руку и надавила на то место, где сквозь прокладку вновь начала пробиваться кровь. Ее ладонь ощущала что-то теплое и пульсирующее…

– Почему бы вам просто не перевязать рану, вместо того чтобы на нее давить? – Габби с силой нажала на прокладку, и он снова беспокойно заерзал. – Чертовски больно!

– Вы это заслужили, – ледяным тоном парировала она, продолжая зажимать рану.

Он скорчил гримасу и со свистом втянул в себя воздух.

– Серьезно? Конечно, вы с наслаждением загнали бы мне иголки под ногти или вздернули на дыбу.

Уикхэм посмотрел на своего подручного, который беспомощно топтался рядом с кроватью.

– Барнет, принеси мне чего-нибудь выпить. Во рту сухо как в пустыне.

– Есть, кап… э-э… милорд.

Когда Барнет ушел выполнять поручение, кто-то негромко поскребся в дверь. Джим, хмурившийся с того момента, ксзгда Габби назвала самозванца своим братом, пошел открывать. Грум обменялся с кем-то несколькими словами, а потом распахнул дверь.

– Врач прибыл, – угрюмо сказал он.

Когда в комнату вошел тучный седовласый доктор с пухлым саквояжем, Габби заметила за его спиной встревоженные лица Стайверса, миссис Бакнелл и других. Казалось, в коридоре у дверей графской спальни собралась вся прислуга. Учитывая обстоятельства – мало ли что человек может сболтнуть в бреду? – у постели Уикхэма следовало находиться только ей, Джиму и Барнету.

– Что это? Вода? – возмущенно спросил Уикхэм и сплюнул, воспользовавшись тем, что Габби отвлек приход врача. – Я хочу вина или виски. Убери это и принеси мне то, что действительно можно пить!

Барнет, который бережно придерживал голову хозяина, пока тот подносил к губам стакан, едва успел спасти хрупкую посудину от падения на пол. В результате голова Уикхэма опустилась на подушку куда быстрее, чем поднялась с нее.

– Черт побери, Барнет, ты что, хочешь убить меня?

– Никак нет, кап… э-э… милорд.

Тем временем врач подошел к кровати, потер руки и поклонился Габби.

– Я доктор Ормсби, миледи. А сейчас позвольте посмотреть, что мы имеем. Мне сказали, что это огнестрельная рана… Да. Простите меня, но я должен взглянуть…

Габби молча встала и освободила место.

– Убирайтесь! Я не хочу, чтобы вы меня искалечили! – Уикхэм злобно уставился на врача, который в этот момент поднимал прокладку, собираясь заглянуть под нее.

Удивленный Ормсби вздрогнул, выронил полотенце и отпрянул.

– Милорд…

– Не будь ребенком, – вмешалась Габби. – Конечно, врач должен осмотреть рану. Меня не удивляет, что ты боишься боли, но иногда приходится терпеть.

Уикхэм перенес свой гнев на нее.

– Я не боюсь боли!

– Оно и видно, – фыркнула молодая женщина. Было видно, что Уикхэму хочется чем-нибудь швырнуть в нее.

– Ладно, – сквозь зубы процедил он, обращаясь к доктору. – Раз так, делайте что положено. Но только осторожно.

Габби внимательно следила за действиями доктора. Ормсби осторожно поднял прокладку и ощупал живот и тазовую кость раненого. Когда доктор снова поднял глаза, Уикхэм был намного бледнее, чем раньше, и обливался потом. Хотя с его губ не сорвалось ни звука, Габби не сомневалась, что осмотр оказался болезненным.

Впрочем, она его не жалела. В конце концов, этот человек угрожал убить ее и Джима, не говоря обо всех остальных его прегрешениях.

– Пуля осталась в ране, – наконец заявил Ормсби, выпрямляясь и обращаясь к Габби. – Для ее удаления придется сделать операцию.

Лицо Уикхэма исказилось гневной гримасой.

– Я не дам резать себя какому-то коновалу!

– Вот, милорд. Это джин. – У кровати появился Барнет и протянул хозяину серебряную фляжку.

Уикхэм с благодарностью посмотрел на своего верного оруженосца и кивнул. Барнет вложил фляжку в ладонь хозяина, приподнял ему голову, и граф выпил.

– Это сильно облегчит дело, – одобрительно сказал Ормсби.