Наталья Шатрова - Спаси меня, мой талисман! Страница 19

Белава принялась расплетать косу на ночь.

– Завтра схожу к пасынку Лютому, – заговорила она вновь, вздохнув печально, – попрошу у него петуха. Надо Роду жертву принести, чтобы спас Веселина от напастей в дальней дороге.

На другой день Белава спозаранку направилась в весь, погруженную в тихую зимнюю спячку, – только дым, валивший из всех щелей и проемов полуземляных изб, не давал забывать о том, что весь живет и стужа не пугает ее обитателей.

Ночное гаданье не выходило из головы Белавы. Все более росла и беспокоила тревога о Веселине. О себе она не думала, считая, что в ее размеренной, спокойной и тихой жизни ничего плохого произойти не может.

Пасынок Лютый слыл на селе хозяином рачительным, но и жадным без меры, поэтому сначала отдавать мачехе петуха никак не хотел. Зима стояла голодная. Скудные запасы жита берегли на новый сев, а поедали скотину, которую все равно кормить было нечем. Жили впроголодь и богов обильными жертвоприношениями не потчевали.

– Зачем тебе петух, Белава? Колдовать? Нет уж, – Лютый покачал головой, – он мне и самому пригодится. Старшая жена вон суп сварит, а то совсем оголодали.

– Вижу я, как ты с голоду пухнешь, – усмехнулась Белава и достала три куны[35].

При виде звонких монет глаза Лютого разгорелись, и он не устоял.

– Жена, – позвал он женщину средних лет, возившуюся в куту, – поймай Белаве петуха. Да смотри, слабенького лови, все равно сдохнет.

Держа драгоценную ношу под мышкой, Белава, увязая по колена в рыхлом снегу, поднялась к капищу[36] Рода. Перерезав петуху горло, она положила его перед деревянным идолом и замерла, с трепетом ожидая, как он оценит подарок. Бывает, жертва вскакивает, бегает, окропляет все вокруг кровью и порой даже летает – это считается дурной приметой, говорящей о недовольстве Рода.

Петух похлопал крыльями в последней предсмертной попытке взлететь и успокоился навеки. Белава обрадовалась: Род благосклонно принял принесенную жертву. Она упала на колени в холодный снег, слегка подтаявший от живой горячей крови, и простерла руки к Богу, упрашивая его хранить Веселина от всех бед и напастей в далекой земле.

Глава шестая

Кутай очень изменился с того дня, как убили вождя. Старейшины долго дознавались, как могло случиться, что дозорные уснули на посту, и почему все отделались незначительными ранами, а вождь был убит ударом ножа в спину, будто его кто-то поджидал у повозки.

Женщин никто не опрашивал, и Недвига долго раздумывала, рассказывать ли о встрече Тенгизы и старухи. Ее так и подмывало поведать старейшинам о странной дощечке, хранившейся у второй жены. И хотя Тенгиза была ей крайне неприятна, Недвига все же решила ничего не рассказывать.

Ну, мало ли какие тайны скрывает женщина? Вот и Недвига нет-нет да и взглянет на Баяна, и сожмется ее сердце в тоске и печали. Может, и Тенгизе какой воздыхатель через старуху послание передал? Тенгиза, конечно, злыдня, и наказать ее не мешало бы, только Недвига никогда не опустится до мелочного доносительства.

Старейшины так ничего и не вызнали. Всех дозорных казнили и про этот случай старались больше не вспоминать. Разобравшись таким образом с таинственным делом, старейшины собрали совет, на котором избрали нового вождя. Им стал Кутай.

Не только Кутай, но и его жены вскоре почувствовали, что значит уважение соплеменников. Теперь каждая женщина считала за честь прийти помочь по хозяйству, или принести подарок, или пригласить в гости. У Кутая и до этого были рабыни, которые выполняли все черные работы и освобождали жен от многих женских обязанностей, теперь же Недвига просто не знала, куда себя деть от безделья.

А богатства сколько в руки поплыло! Каждый воин обязан с похода выделить часть добра для вождя, и теперь женская вежа была усыпана утварью, тканями, войлоком.

Но Кутая, казалось, не радовало ни уважение соплеменников, ни богатство. Ходил он в последнее время мрачным, задумчивым, как будто что-то сильно беспокоило его. И женщины реже стали посещать его ночью, и все чаще стал приходить шаман, который подолгу о чем-то шептался с вождем, давал ему какие-то травы.

Недвига подозревала, что мужа мучают боли, но спросить напрямую не решалась. Жаловаться на болезнь печенег никогда не станет, считая это недостойным мужчины.

Впрочем, беспокойство о муже редко посещало ее, куда тревожнее было поведение Тенгизы, заигрывающей с Баяном: то улыбнется ему невзначай, то положит ему побольше мяса в миску, то скажет что-нибудь приятное для мужского уха, охочего на похвалу, и ведь постоянно норовила оказаться там, где он, слегка потереться, как умеет это делать только женщина: ненавязчиво, исподтишка.

Недвига не понимала Тенгизу. Неужели тем самым она хочет восполнить недостаток в любовной утехе, которой в последнее время лишил их муж? Правда, видимо, страшась его гнева, вторая жена знала чувство меры и вела себя осторожно. Но она совсем забыла о жене Баяна. А та замечала все ее уловки, краснела и угрюмо прятала глаза, но молчала, ничем не выдавая своей ревности.

Вторая зима в печенежском стане подходила к концу, уже все предвещало скорую весну: ясность синего неба, укороченные ночи, золотистость луны, яркость восхода солнца. Недвиге надоело сидеть почти безвылазно в веже и скучать.

Весну она ждала с нетерпением, почти постоянно думая о Баяне. Она замечала его неравнодушные взгляды, но страх перед мужем удерживал от подачи тайного знака, хотя очень хотелось это сделать. Но уединиться где-нибудь зимой не представлялось возможности, а тискаться в степи на морозном ветру не было желания: не девочка уже. Но Баян, казалось, чувствовал ее колебания и все чаще стал попадаться ей на глаза, как бы подталкивая к решительным действиям.

Так и проходили дни в тягостном ожидании какой-то перемены, которая обязательно должна прийти с наступлением весны. Ведь весной оживает природа, обостряются все чувства, зацветают растения и даже в животных просыпается любовь, а что же говорить о людях?

Все дни были заполнены радужными мечтами и раздумьями, поддаваться или нет соблазну изменить мужу, и, может быть, в спокойствии и докатилась бы жизнь до теплой весны, если бы печенежский стан не потрясло страшное событие.

Недвига сидела в веже одна, сбивая масло, когда вошла жена Баяна. Недвига сразу почувствовала неладное: всегда спокойная, молодая женщина в этот раз выглядела взволнованной и неуверенной.

– Мне надо поговорить с тобой, – обратилась она к Недвиге.

Степнячки хорошо относились к Недвиге, да и сама она прикладывала немало усилий, чтобы завоевать такое отношение: держалась со всеми дружелюбно, никогда не гневалась, была приветлива, за что с легкостью вошла в круг не только простых печенежек, но и получила благосклонность у знатных женщин рода, поскольку была не по годам мудра и могла помочь советом.