Татьяна Романова - Лисичка Страница 19

— Я знала, что она тебе понравится, нам будет так хорошо, любимый. Посмотри, что тебе мамочка принесла, наш цветочек расцвел только для тебя.

Она расстегнула голубое платье девушки и обнажила ее грудь. При виде нежных упругих полушарий с маленькими розовыми сосками Лаврентий сглотнул слюну и протянул к спящей руку. Он грубо смял сначала один сосок, потом другой. Девушка слабо пошевелилась во сне и застонала.

— А что у нас еще есть? — игриво спросил он тетку.

— Всё для тебя, мой любимый, — промурлыкала она и задрала девушке юбки почти до груди, накрыв ее голову.

Белый живот, стройные бедра и треугольник темных волос так возбудили Лаврентия, что он не удержался и, раздвинув ноги девушки, ввел пальцы внутрь тугого лона.

— Не спеши, малыш, ты все успеешь, я отдам ее тебе, но не в первый день, мы так давно не играли, мамочка тоже хочет удовольствия, — сказала Илария, ее глаза расширились и горели, а дыхание сделалось частым. Она перевернула девушку на живот и с жадностью уставилась на маленькие круглые ягодицы.

— Это — очень плохая девочка, она любит подглядывать за старшими, ее нужно учить хорошо себя вести, — объяснила Илария и хлопнула по ягодицам девушки. Удары были такие сильные, что на белой коже остались розовые отпечатки рук, и женщина счастливо засмеялась.

— Иди к себе в комнату и отдыхай, мой дорогой, когда в бане все будет готово, я за тобой зайду, — попросила она, поцеловав Лаврентия в губы, и подтолкнула к двери.

Он пошел к себе в спальню, размышляя, почему поцелуи всех других женщин, с которыми он имел дело, кажутся ему такими пресными. Но поцелуи тетки опаляют его и зажигают в нем такую страсть, что он готов даже бросить ради нее почти выполненный план по соблазнению богатой невесты. Через час Илария, закутанная в теплый капот, заглянула к нему в комнату и позвала:

— Пойдем, малыш, мамочка порадует тебя.

Она обняла его за талию, прижалась к нему всем телом и повела через двор в баню. Лаврентий открыл низенькую дверь, и на него пахнуло горячее тепло. В большом предбаннике, где они стояли, было так натоплено, что его лоб мгновенно покрылся потом. Илария сбросила капот и осталась только в белых шелковых чулках и туфлях.

— Моему малышу жарко, — ласково промурлыкала она, снимая его плащ, — сейчас мамочка разденет своего малыша, чтобы ему было хорошо.

Она повесила плащ на крюк и начала расстегивать шелковую рубашку, поглаживая грудь любовника легкими, нежными движениями. Закончив с рубашкой, она указала на его сапоги.

— Упирайся ногой мне в зад, милый, иначе твои сапоги не снять — они такие тугие.

Она повернулась к нему спиной и наклонилась. Как всегда, это возбудило Лаврентия так, что он был готов взять ее сразу же. Но он, растягивая удовольствие, уперся сапогом в круглые ягодицы и сильно толкнул любовницу. Она упала на четвереньки, стащив с одной его ноги сапог.

— Хорошо, малыш, давай еще раз, — велела она, ухватила второй сапог, и он снова толкнул ее, с вожделением уставившись на стоящую на четвереньках женщину.

Она поднялась и, поставив сапоги под лавку, опустилась перед ним на колени, взявшись за его пояс.

— Сейчас мамочка сделает своему малышу очень приятно, — снова замурлыкала она, стягивая с него панталоны.

Обнажив бедра, она начала гладить его плоть, а потом, лизнув ее, мягко обхватила губами. Лаврентий вздохнул и закрыл глаза от удовольствия. Наверное, дело было именно в этом — Илария знала его, как никакая другая женщина, поэтому и доставляла ему ни с чем несравнимое наслаждение. Женщина остановилась именно в тот момент, когда поняла, что возбужденный молодой человек вот-вот перестанет себя контролировать. Она обняла его за талию и повела в жарко натопленную горницу с широким сосновым столом и лавками, стоящими вдоль бревенчатых стен. В одной из стен была запертая дверь с вырезанным на ней отверстием в форме сердечка.

— Теперь ты порадуй мамочку, мой малыш, — попросила Илария и села на лавку напротив закрытой двери, расставив ноги.

Лаврентий стал перед ней на колени и начал медленно скатывать с одной ноги чулок, поглаживая обнаженные бедра женщины. Его пальцы легко касались внутренней поверхности бедер и проскальзывали между ног, безошибочно находя чувствительную точку. Когда он снял второй чулок, Илария уже возбудилась, она часто дышала и выгибалась навстречу руке любовника. Тогда он широко развел ее бедра и припал губами к влажному лону. Он ласкал ее языком и поглаживал пальцами, с наслаждением чувствуя мелкую дрожь страсти, сотрясающую тело любовницы. Когда она громко застонала и обмякла, откинувшись на стену, он поднялся. Теперь начиналась самая сладкая часть игры.

Дверь в горницу отворилась и вошла Анфиса, неся пучок ивовых прутьев. Она тоже была полностью обнажена, и Островский с удовольствием оглядел крупное сильное тело девушки с широкими бедрами и большой грудью. Она подошла к господам и обратилась к Иларии:

— Барыня, там дрянная девчонка за вами подглядывала, — объявила она, подошла к чулану, отодвинула засов и распахнула дверь.

В углу, прижавшись к стене, стояла испуганная молоденькая девушка. Она была обнажена, а руки ее были связаны. Анфиса грубо схватила пленницу за плечи и вытолкнула на середину комнаты.

— Ты что делала, подсматривала? — крикнула Илария, вставая с лавки. Она подошла к девушке и ударила ее по щеке, — ты знаешь, что нельзя подсматривать за взрослыми, и сейчас будешь наказана.

Она кивнула Анфисе, и та, схватив девушку за связанные руки, толкнула ее к столу. Служанка подняла и положила несчастную на широкий деревянный стол и прижала ее руки ладонями. Илария выбрала одну розгу из пучка, принесенного Анфисой и, наклонившись к девушке, стеганула ее по ягодицам. Розовая полоса появилась на белой коже, а Илария жадно взглянула в глаза Лаврентия и с радостью увидела в них растущее возбуждение. Она начала наносить удары, крики жертвы звучали для обоих, как музыка, усиливая их возбуждение, и когда Илария бросила розгу и, оседлав колени любовника, начала, умело растягивая удовольствие, вести их к сладкой разрядке, они оба забыли обо всем на свете, отдаваясь игре. Когда тетка закричала и забилась у него на коленях, Лаврентий, взлетев вслед за ней на пик наслаждения, получил такое же яркое удовольствие, какое у него было в шестнадцать лет.

— Вот видишь, мой дорогой, мамочка говорила, что тебе понравится, — шептала ему Илария, обнимая его влажное тело. И он вынужден был признать, что ему действительно это нравилось.

Она поднялась и обратилась к девушке, которую Анфиса все еще удерживала на столе: