Наталия Орбенина - Ночная колдунья Страница 19

Однажды Гривин прибыл в столицу и, сделав все свои дела, находился у себя на Гороховой улице. Он разбирал бумаги в кабинете, когда горничная принесла конверт от Прозоровых. Гривин узнал Варин почерк и вскрыл конверт. То была лаконичная, но очень эмоциональная записка.

«Милый Дмитрий Иванович! Прошу Вас, оставьте все свои дела и тотчас же, по получении моего письма, приезжайте. Не медлите ни минуты. Жду Вас. Ваша Варвара».

Гривин разволновался. Дело идет к развязке! Недаром он старался последнее время вести себя так, чтобы не оставлять Варваре никаких надежд. Он не столь глуп, чтобы заманить себя в эту западню. Конечно, Маргарита была частично права, бросив ему в лицо неприятные слова о его тайных планах. Но Гривин видел, что невеста его не сломалась и у нее оказалась большая сила воли и жажда выздоровления. Последнее время она снова стала интересоваться делами фабрики и мастерских, строить планы своего участия в делах, хоть и в инвалидной коляске. Покориться молодой и здоровой красивой жене – куда ни шло, но стать подкаблучником инвалида – невозможно! Поэтому он очень тонко выстраивал свою линию поведения для того, чтобы подвести и саму невесту, и ее отца к мысли о расторжении помолвки, но так, чтобы это не отразилось на его участии в делах компании.

И вот теперь Гривин почувствовал, что Варя дозрела до принятия судьбоносного решения. Но прежде чем мчаться на Казанскую, он отправил записочку Маргарите.

«Любимая! Час настал! Иду на рандеву, которое, как мне кажется, и должно наконец все решить. Жди меня сегодня поздно вечером, и, надеюсь, с доброй вестью».

Маргарита получила послание и вся задрожала. Глаша приходила звать барышню ужинать, но та только махнула рукой и замерла в кресле.

Глава 8

Гривин вышел из дому, когда на Петербург уже опустились ранние зимние сумерки. На улицах с тихим жужжанием зажигались фонари, окутывая прохожих зеленовато-белым светом. Ветра не было, и мягко ложился под ноги снег. Дмитрий с удовольствием слушал скрип своих шагов. Они казались ему небесным победным маршем. Сегодня решится все, он получит свободу действий, не рискуя потерять расположение хозяина. Ведь он проявил такую преданность и верность в самый тяжелый момент! А потом… Как сладостно будет ему обнимать нежное упругое тело Марго, уже ничто не помешает ему через непродолжительное время жениться на ней. Кто его осудит! Ведь он же, слава богу, не вдовец. Ничто и никто ему уже не помешает.

С этими мыслями Дмитрий быстро шел пешком по направлению к прозоровскому дому, благо от Гороховой до Казанской недалеко, можно и не брать извозчика.

Горничная приняла шубу с суконным верхом, бобровую шапку и провела гостя в комнату барышни. Варя встретила его, сидя в своем кресле на колесиках, которым она научилась управлять без посторонней помощи. Кресло стояло у окна, зажатое со всех сторон стеной, диваном и скамеечкой для ног. Гривин удивился такому странному расположению мебели, но промолчал, по-видимому, больной так было удобней. Он поцеловал ей руку и заглянул в глаза. Там была бездна. Темнота. Гривин поспешно сел рядом на диване.

– Вы получили мое письмо, не так ли?

– Да, Варвара Платоновна. И тотчас прибежал на зов. Что-нибудь случилось?

– Случилось, Дмитрий Иванович! Но не сейчас, не вдруг, – тихо ответила девушка и заговорила спокойным, ровным голосом. Посему было понятно, что слова эти обдуманы не единожды. – Случилось то, милый Дмитрий Иванович, что я вас полюбила. Да, да! Я не говорила вам этих слов даже перед нашей несостоявшейся свадьбой, потому что по-настоящему поняла это только теперь. Только теперь я знаю, что такое жажда чувств, когда даже просто взгляда достаточно для счастья. Я не понимала этого раньше, читала в романах, но не верила, что способна так остро переживать. Моя жизнь была слишком яркой и наполненной всякой суетой, за которой я не видела подлинного. Но Господь вразумил меня! – Она горько усмехнулась и продолжала: – И теперь, когда я знаю, что люблю вас, неистово, страстно, я приняла решение…

Дмитрий замер с бешено колотящимся сердцем.

– …разорвать нашу помолвку. – Она тоскливо замолчала.

Гривин, боясь, что выражение его лица выдаст так тщательно скрываемое торжество, скользнул на пол и уткнул свою голову в ее неподвижные колени, скрытые широкими складками темного шерстяного платья. Варя гладила его светлые волосы, и слезы потихоньку катились по бледным щекам.

– Но почему, почему? – прошептал Дмитрий.

– Я никогда не смогу дать вам того, что может дать любимому мужчине любая женщина. Наш союз стал бы пыткой для обоих.

Гривин медленно и с чувством поцеловал каждый пальчик прекрасных рук и встал с колен. Он не ошибся в Варваре, она оказалась разумным человеком, достойным восхищения и уважения.

– Вы поставили меня в тупик, Варвара Платоновна! Я в растерянности! Вы гоните меня! Но…

– Нет, нет, милый мой, мой ненаглядный! Я не гоню вас, но я не могу принять этой жертвы, слишком я вас люблю!

Дмитрий принялся в величайшем волнении ходить по комнате. Да, он ждал, что она примет такое решение, но не ожидал от себя, что оно так потрясет всю его душу.

– Но как же нам поступить теперь? – осторожно спросил он.

– Я сама скажу отцу, я думаю, он одобрит такое решение. Мы говорили с ним об этом на днях.

Вот почему Платон Петрович в последние дни стал как-то особенно расположен к управляющему, он уже знал, что ему уготован отказ!

– Вы позволите мне, как и раньше, бывать у вас запросто? Позволите видеть вас так же часто, говорить с вами так же искренне, как было между нами?

– Конечно! Только не сразу, я должна буду привыкнуть к мысли о том, что мы уже не жених и невеста. Я сама позову вас, хорошо? – и она протянула руку для прощального поцелуя.

Гривин поцеловал эту руку, еще какое то время подержал ее в своей и, тяжело вздохнув, вышел вон.

Очутившись в коридоре, он в изнеможении прислонился к стене и закрыл глаза. Свершилось! Слава тебе господи, свершилось все именно так, как он задумал. Выскользнул из западни, ничего не потеряв. Теперь скорее к Марго!

Пока он стоял там, до его ушей донесся какой-то странный неприятный звук из той комнаты, где осталась несчастная девушка. Вероятно, скрипели колеса этого отвратительного кресла! Дмитрий поспешил по лестнице вниз, и уже спустившись этажом ниже, он вдруг понял, что это за звук. То скрипело открываемое окно. Зимой, в снег, в ночь распахиваемое окно! И тогда он с ужасающей ясностью понял причину странно неудобного расположения предметов вокруг кресла. Все стояло именно так, чтобы с помощью только рук, опираясь на валик дивана и скамеечку…

Дальше он уже не думал, потому что как сумасшедший взлетел вверх по лестнице и ворвался в комнату. Перед ним предстала кошмарная картина. Несчастная действительно сумела открыть окно и перебраться на подоконник. Когда вбежал Гривин, Варя лежала на животе, отчаянно пытаясь руками столкнуть себя вниз. Дмитрий оказался на месте вовремя, еще немного, и ей удалось бы реализовать свой план, который, судя по всему, вынашивался давно. Гривин подскочил и, схватив девушку сзади, оттащил на диван. Варя хрипела и билась в его руках. Глаза закатились, лицо стало безумным. Дмитрий, пытаясь привести ее в чувство, плеснул на нее воды из кувшина для мытья рук, находившегося неподалеку. Но это мало помогло. Он ясно понимал, что привело ее к ужасному решению – невозможность теперь быть полноценной женщиной и рассчитывать на ответную любовь. Только это могло заставить Варю жить и бороться с недугом.