Джейн Остен - Разум и чувства Страница 19

Он покраснел еще больше и, потупив взгляд, прошептал:

– Как вы добры, сударыня.

Потрясенная миссис Дэшвуд посмотрела на Элинор с изумлением. Старшая дочь выглядела растерянной. Они обе молчали некоторое время, не зная, что сказать. Уиллингби тоже не проронил ни слова. Наконец, миссис Дэшвуд, собравшись с духом, заговорила первой:

– Я могу только прибавить к сказанному, мой дорогой Уиллингби, что вы всегда желанны в Бартон-Коттедже! Это я говорю не для того, чтоб вы остались здесь прямо сейчас и этим рассердили миссис Смит. Только вы сами знаете, чем может вам грозить ее гнев! Поэтому мы сейчас не обсуждаем, когда вы приедете к нам. Решение за вами.

– Мое обещание сейчас, – пробормотал Уиллингби застенчиво, – касаются такой темы, что я, право, не могу даже надеяться, что когда-нибудь…

Он осекся на полуслове. У миссис Дэшвуд перехватило дыхание, и она не могла говорить. Возникла нелепая пауза, которую нарушил Уиллингби, с глупой улыбкой на лице он протараторил:

– Я думаю, что мы всё сказали друг другу и нет смысла продолжать этот разговор. Я не могу больше мучить себя, находясь в обществе друзей, которых далее не смогу посещать…

Он быстро обвел всех взглядом и выбежал из гостиной. Они видели в окно, как он прыгнул в свой экипаж, и через насколько минут скрылся из виду.

Миссис Дэшвуд была так обескуражена, что не находила слов и ходила из угла в угол в своей крохотной бедной гостиной. Эти инстинктивные метания, должно быть, помогали развеять ей тревогу, вызванную неожиданным отъездом так и несостоявшегося зятя.

Элинор тоже была в потрясении, но в отличие от своей матери, она не металась по дому, а переживала все чувства глубоко в душе. Их последний разговор врезался ей в память странными подробностями: Уиллингби был не похож сам на себя, нервничал, краснел, натянуто шутил, отверг приглашение ее матери поселиться у них и, наконец, просто сбежал, не попрощавшись. Еще вчера он восторгался их коттеджем и вел себя, как настоящий влюбленный, а сегодня… О ужас! Элинор впервые допустила невероятную мысль, что у Уиллингби никогда не было серьезных намерений в отношении Марианны. Сначала она предположила, что между влюбленными произошла бурная ссора, но истерика Марианны свидетельствовала о другом – между ними произошел разрыв.

Что послужило причиной их расставания было неясно, но горе ее сестры казалось безграничным. Элинор сочувствовала ей всем сердцем, но Марианна не искала в ее сочувствии облегчения своим страданиям, а наоборот, горько несла свой крест. Через полчаса в гостиную вернулась мать. Несмотря на то, что ее глаза были красными и припухшими от слез, она старалась вести себя, как ни в чем не бывало.

– Наш дорогой Уиллингби, теперь, наверное, всего в нескольких милях от Бартона, Элинор, – сказала она, сев за шитье, – но с каким тяжелым сердцем он поехал!

– Все это очень странно, мама! Так поспешно уехать! Какое-то невероятное стечение обстоятельств. Еще прошлым вечером мы были все так счастливы, но какие-то десять минут полностью перевернули все! Самое ужасное из всего, что только можно нам пожелать! Да и говорил он и вел себя не так как всегда. Ты сама это видела, мама. Что всё это может значить? Может они поссорились? Что еще могло его заставить отказаться от твоего приглашения?

– Нет, он не отказался. Он хотел, но не смог его принять, Элинор. Сначала мне всё это тоже показалось очень странным, как тебе, но потом я всё обдумала и во всем разобралась.

– Правда?

– Да, мне теперь всё абсолютно ясно. Впрочем, тебя, Элинор, которая сомневается везде, где только может, моя версия, видимо, не убедит. Но думаю, что дело обстоит именно так. Миссис Смит стали известны его отношения с Марианной. Не одобряя его выбор (возможно, у нее были другие виды на него!), она решила немедленно удалить его отсюда. А все эти дела, которые она ему поручила, не что иное, как просто уловка, чтоб отправить подальше. Кроме того, он сам подозревает, что старая леди не одобряет его связь, поэтому он сейчас не объявил о своей помолвке с Марианной. Вся эта ситуация ставит его в неловкое положение, он страдает от своей зависимости от богатой тети, но вынужден согласиться и уехать по первому ее требованию из Девоншира. Только не говори мне сразу: «Может быть, так, а может, и нет». Я не желаю выслушивать каких либо придирок к моим доводам, пока ты не найдешь другое объяснение всему этому! А теперь, Элинор, что ты на это скажешь?

– Ничего, мама. Ты уже сама заранее озвучила мой ответ.

– Но тогда скажи хотя бы своё обычное: «Может быть, так, а может, и нет». Я всегда не могу понять, что ты чувствуешь на самом деле! Ты во всем видишь только плохое, а не хорошее, ты сейчас, наверное, думаешь о том, что Уиллингби виноват перед Марианной и не пытаешься понять истинные причины его поведения. Да, я вижу, ты осуждаешь его за то, что он так поступил с нами. Но кто сказал, что даже порядочный мужчина не может оступиться? Возможно, у него были мотивы, которые вообще необъяснимы, и он пока вынужден сохранять их в тайне?

– Мне трудно поставить себя на место Уиллингби. Но искренне хочется верить, что такая резкая перемена в его поведении всё-таки имела веские основания, а не была беспочвенной. Я думаю, мама, ты недалека от истины в своих суждениях. Но если у него и были какие-то тайные мотивы, то почему бы ему не сказать о них прямо? Ведь это так ему свойственно, всё говорить в глаза. А тут вдруг такая скрытность?

– Я так и думала. Ты осуждаешь его. Пойми, он жертва обстоятельств, которые оказались сильнее его. Он уехал против своей воли. По необходимости. Но, если ты, действительно, согласна с моей версией, то я счастлива, да и он оправдан!

– Не совсем. Возможно, миссис Смит, на самом деле, против этой помолвки, если это помолвка, но почему бы Уиллингби не рассказать нам всё как есть, ведь мы же не чужие ему люди? Зачем скрывать помолвку от нас?

– Скрывать это от нас? Моя дорогая девочка, ты что, обвиняешь Уиллингби и Марианну в скрытности? Это странно слышать, тем более, что ты сама каждый день призывала Марианну не выставлять свои чувства напоказ?

– У меня нет доказательств каких-либо их отношений, – сказала Элинор, – но весть об их помолвке…

– Я достаточно довольна и первым, и вторым известием!

– Но ведь ни он, ни она и слова об этом пока не сказали!

– А я и не хочу никаких слов, поступки говорят сами за себя. Да разве его поведение и отношение к нам последние две недели, не лучшее доказательство того, что он любит ее и рассматривает как свою будущую жену? И что?! Он вел себя как наш близкий родственник! Или, может быть, я чего-то не понимаю? Моя милая Элинор, разве можно было после всего этого, сомневаться в их помолвке? Как такая мысль пришла тебе в голову? Как можно было подумать, что Уиллингби, после доказательств нам своих чувства к Марианне, сможет покинуть ее на долгие месяцы? Не предложив руку и сердце?