Элизабет Торнтон - Шотландские тайны Страница 19

— Ни рожи, ни задницы, — прокомментировал Гленшил язвительно. — Бесстыдник!

Но общее мнение выразил вовсе не он, а Мег Дагит. Эта почтенная особа держала пирожковую в Крати.

— Его светлость — отличный парень! — воскликнула Мег. — Рендал — истинный хайлендец. Это бесспорно!

Бесспорным было то, что, впервые появившись на публике в качестве вождя клана Рендалов, английский лорд чрезвычайно понравился суровым шотландским горцам.

5.

Для Кейтлин все воскресные дни были похожи один на другой. Воскресенье она проводила со своими почтенными родственниками, пребывая в обществе Гленшилов сначала прилюдно, во время церковной службы, а затем и в узком семейном кругу, в большом родовом доме. На самом деле, по дисайдским меркам дом этот вовсе не был таким уж большим. Почти у всех окрестных помещиков особняки были или более просторными, или более роскошными, или, более древними. Но когда Кейтлин была маленькой, дом деда казался ей самым огромным и прекрасным на свете. И если бы за окном у нее вдруг вырос дворец Шехерезады, девочка все равно осталась бы при своем мнении. Большим домом могло быть только жилище ее деда.

В двухэтажном особняке было шестнадцать комнат, не считая помещений на чердаке. За долгие годы дом не раз переходил из рук в руки, как и все другие здания в округе. Превратности войны, знаете ли… Гленшил купил поместье у одного из абергельдийских Биссетов и, чтобы скрепить эту сделку, женился на его младшей дочери.

Кейтлин всегда интересовала бабушка. Девушка не могла без сострадания думать об этой бедняжке. Хотя Эуфония Биссет и умерла задолго до рождения Кейтлин, ту все же удивляло, что в доме деда не было никаких — вообще никаких — следов женского присутствия. Ни картины, ни портрета, ни вышитого лоскутка материи… Словно у дома этого никогда не было хозяйки. Зато почти в каждой комнате со стен, обшитых панелями из темного дуба, глядели безжизненными глазами головы оленей, самолично застреленных стариком Гленшилом. Это было жилище холостяка; оно наводило Кейтлин на мысль о джентльменском клубе. Вообще-то девушка ничего о джентльменских клубах не знала, однако была уверена, что ни одна нормальная женщина в такой обстановке долго не выдержит. Да и не дом это был. Это был мавзолей.

Гленшил редко упоминал в разговорах о своей жене, но из того немногого, что рассказал о ней Кейтлин дядя, девушка сделала для себя вывод: Эуфония Биссет была существом довольно жалким; она была совсем не пара мужчине с мрачным лицом, крутым нравом и мерзкой привычкой полностью подчинять своей воле все более слабые натуры.

А вот мать Кейтлин, конечно же, была истинной дочерью Гленшила. Девушка ни на миг не сомневалась в этом.

Как она слышала, отец с дочерью не могли провести вместе и пяти минут, чтобы не поссориться. Кейтлин прекрасно понимала, что характером пошла не в мать; и все же девушка достаточно хорошо знала своего деда, чтобы осмеливаться дерзить ему, когда того требовали обстоятельства.

Впрочем, сегодня обстоятельства не требовали от нее ничего, кроме сосредоточенного внимания. Все семейство сидело у камина, в котором тлел торф, в скромной малой гостиной. Шарлотта Рендал разливала чай и угощала домочадцев сладостями. Гленшил от чая отмахнулся. Старик был намерен дать выход своему раздражению, и, пока он бушевал, никто не смел его прервать. Кейтлин молча пила чай маленькими глотками и думала о том, как изменился в последнее время ее дед. Раньше она этого не замечала…

Она решила, что Гленшил постарел. Сильно постарел. Поредела копна седых волос, побагровела шея. Впрочем, может, это от гнева? Кто там разберет… На щеках и на носу у деда проступили красные прожилки. И он теперь не выходил из дома без трости. Сейчас Гленшил свирепо стучал этой тростью об пол и после каждого удара морщился так, словно старая рана на ноге вновь давала о себе знать. Старик выглядел на все свои восемьдесят лет, но до Кейтлин это долго не доходило. И сейчас, осознав вдруг, как он сдал, девушка была потрясена. Она смотрела на него, и сердце ее сжималось, а в горле вставал комок.

— Разве ему неизвестно, — в гневе вопрошал Гленшил, и от грозных звуков его голоса испуганно дрожали головы оленей на стенах, — что если бы не дурацкая случайность, то это я, сэр Александр, был бы главой клана Рендалов? И он посмел приказывать мне, да-да, именно приказывать! Велеть мне ожидать встречи с ним завтра утром, словно я — его вассал!

Кейтлин редко соглашалась со своим дедом. Но сейчас был тот редкий случай, когда она полностью разделяла чувства старика. И ее порядком раздосадовали слова двоюродного дедушки, которого она называла дядюшкой и привыкла считать своим союзником — и который вдруг теперь бросился защищать лорда Рендала.

— Вовсе не вина этого юноши, что семьдесят лет назад наша семья поддержала принца Чарли, — заявил Дональд Рендал, взволнованно поправляя очки и пытаясь расположить их на носу так, чтобы сфокусировать взгляд на лице старшего брата. — Не виноват он и в том, что его родные выступили на стороне Ганноверской династии. Ты не можешь не помнить, Сэнди, что ганноверцы вовсе не были папистами. Это было делом принципа. Страткернские Рендалы никогда не стали бы поддерживать притязания папистов на трон.

Удивительно, как свирепый взгляд Гленшила не убил его близорукого брата на месте.

— А мы были папистами? — вкрадчиво спросил старик.

— Нет. Однако…

— А был или нет наш отец главой клана Рендалов?

— Ну, да. Он им был, однако…

— В таком случае страткернские Рендалы обязаны были сохранять ему верность! — прогремел Гленшил. — Когда наш отец выступил в поддержку доброго принца Чарли, каждый член клана должен был сделать то же самое.

Но Дональд Рендал, забыв о своей всегдашней кротости, продолжал упрямо настаивать на своем:

— Я хочу сказать только одно: юноши этого тогда и на свете-то не было! Мы и сами были в те годы еще детьми. Не он затевал ту вражду, и не мы с тобой. Сейчас он — глава нашего клана, и ссориться с этим человеком — не просто глупость… Это… Это пятно на репутации нашей семьи, вот что это такое!

Два пожилых джентльмена замолчали и свирепо уставились друг на друга. Шарлотта Рендал поспешила воспользоваться паузой и ввернуть в разговор свое словечко. Драматические перипетии семейной истории оставили почтенную даму совершенно равнодушной. Ее интересовало не прошлое, а будущее. И будущее это она теперь связывала с Рендом. Едва Шарлотта увидела его сегодня утром, как тут же принялась прокручивать в голове все возможности, которые открывал перед Фионой брак с сиятельным лордом. Ах, это была бы блестящая партия! Но как втолковать это свекру? Тут надо было действовать осторожно. И Шарлотта вроде бы вскользь заметила: