Кэтлин Вудивисс - Приди, полюби незнакомца Страница 19

Девочку напугал этот резкий тон, и ответила она не сразу.

— Эта… Мистер Эштон уехал и велел мне побыть здесь.

— Ладно, я сама посижу с ней немного, — Марелда решительно кивнула головой в сторону двери. — А ты принеси чего-нибудь попить. Я позвоню, когда ты понадобишься. — Девочка робко кивнула и пошла к выходу, а Марелда крикнула ей вслед: — Да закрой поплотнее дверь! Марелда поудобнее устроилась в кресле напротив того места, где сидела Луэлла Мэй, и, опустив подбородок на сжатые кулаки, вгляделась в свою соперницу. Интересно, подумала она, может, эта девица плетет свои интриги во сне? Выглядит-то она посреди этих пышных кружевных подушек и под ситцевым одеялом так невинно. У Марелды мелькнула смутная мысль. Она почти сразу же отбросила ее как совершенно безумную, но на мгновенье все же задумалась, что, если взять одну из этих красивых подушек и задушить маленькую чертовку. Никто не узнает, и, даже если это действительно Лирин, Марелда избавится от нее навсегда.

— Навсегда, — сладострастно выдохнула она.

Мягкий звон настенных часов нарушил сон Лирин и напомнил ей, что она все еще не поняла, кто же она и каково ее место в этой новой жизни. Она подняла руку к раскалывающейся от боли голове и прикоснулась к шишке на лбу. Может, от холодного компресса полегчает? Графин с водой стоял на ночном столике, и, приподнявшись на подушках, она потянулась к полотенцу.

— Ну что ж, пора вставать. — В тишине голос Марелды прозвучал резко, заставив Лирин испуганно оглянуться. — Ясно, что к упорядоченной жизни вы не привыкли.

Лирин приподнялась было на локте, но тут же вынуждена была закрыть глаза — комната поплыла, в висках застучало. Вскоре боль немного отпустила, и она осторожно приоткрыла глаза.

— Вы застали меня врасплох, мадам.

— Сомневаюсь, — насмешливо бросила Марелда.

Лирин смутил такой тон. Эту женщину она явно не знала и не понимала, что вызывает ее враждебность.

— Боюсь, я не понимаю вас. Кто вы такая и чего хотите от меня?

— Меня зовут Марелда Руссе, а хочу я, чтобы это вы сказали, кто вы такая и что вам здесь нужно.

Словно пытаясь осознать услышанное, Лирин прижала ко лбу тыльную сторону ладони.

— Мадам, боюсь, своего имени я не знаю и, даже если бы речь шла о моей жизни, не могла бы вам сказать, что мне здесь нужно.

Марелда холодно рассмеялась и заговорила еще резче:

— Слушайте… как вас там… маленькое представление, которое вы здесь устроили, успело убедить беднягу, что вы его жена… хотя в действительности Лирин Уингейт умерла три года назад.

— Представление? — Изумрудные глаза широко раскрылись от изумления, но веки тут же снова сомкнулись. Лирин откинулась на подушки.

— О, мадам, — вздохнула она, — если это было представление, то дай Бог, чтобы оно оказалось последним и спектакль закончился. Тогда я стала бы свободной. А так, как сейчас, жить невыносимо, мое единственное спасение — сон.

— И разумеется, никто из хозяев не нарушил ваш драгоценный покой, чтобы задать пару вопросов? — враждебно спросила Марелда.

Зеленые глаза снова раскрылись, и Лирин, слегка нахмурившись, уперлась взглядом в собеседницу:

— Вы что же, хотите сказать, что все эти царапины я нарисовала, а уж потом налетела на экипаж?

— Я знавала многих, — резко откликнулась Марелда, — которые и не такое придумывали, лишь бы добиться цели вроде вашей. — Она полюбовалась своими длинными, хорошо ухоженными ногтями. — Хоть вы и жалуетесь на голову, работает она неплохо, когда дело доходит до ваших выдумок.

Лирин беспомощно откинулась на подушки и, еще больше нахмурившись, попыталась найти ключ к этой странной загадке.

— Не знаю, чем я вызвала вашу ненависть. Поклясться не могу, но совершенно уверена, что вижу вас в первый раз и уж точно не причинила вам никакого зла.

Марелда не могла долее смотреть на хоть и обезображенное шрамами, но классически красивое лицо Лирин. Она поднялась с кресла и выглянула в окно.

— Никакого зла, говорите? — В ее голосе отчетливо слышалась злобная насмешка. — Если вы действительно та, за кого себя выдаете…

— Да не я, а мужчина по имени Эштон, назвал меня так, — слабо запротестовала она, чувствуя, как по телу все больше разливается усталость. — А сама я не могу с уверенностью ска…

Марелда резко повернулась, взмахом руки оборвав речь Лирин.

— Если вы действительно его жена, то уже это для меня удар, да какой! Ведь это я считалась его невестой, когда он уехал в Новый Орлеан и там женился, оставив меня орошать слезами подушку в одиночестве. Затем он вернулся вдовцом, но должны были пройти месяцы, чтобы надежды мои ожили. — Марелда прошлась по комнате. — Он был так несчастен и потерян, что ничего, кроме памяти, для него не существовало. Хоть я все время была рядом, он меня не замечал, как какую-нибудь кухарку. Наконец он снова стал мужчиной, и для меня это был свет в конце тоннеля. Вчера вечером мы собрались, чтобы отметить его возвращение, и я мечтала, как он обнимет меня своими сильными руками. И вот он появляется… но на моем месте — вы. Так что ваша невиновность… если вы действительно Лирин, чему я не верю… все равно мне во вред.

— Мне очень жаль, — тихо прошептала Лирин.

— Вам жаль! — вспыхнула Марелда, потом, немного успокоившись, с кривой усмешкой продолжала: — Как чудесно вы изображаете сочувствие, но меня ваша притворная невинность не обманет. Ну что ж, наслаждайтесь мигом торжества, милая девушка, но я уж постараюсь, я усилий не пожалею, чтобы правда вышла наружу. И вот когда я швырну вам в лицо ваш обман, тогда настанет мой черед праздновать победу. Всего доброго, милочка. Отдыхайте… если получится.

Зашелестели юбки и, рванув на себя дверь, она вышла. В комнате воцарились тишина и покой, как бывает весной после грозы.

Лирин все еще не могла прийти в себя от этого яростного нападения. Правду ли ей говорила эта женщина или лгала, Лирин сказать не могла, но в любом случае ей трудно было представить, что она может служить причиной такой неистовой вспышки гнева.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Экипаж Уингейта свернул с ухабистой, покрытой лужами дороги на подъездную аллею, которая упиралась в широкие проржавевшие ворота. За ними лежали тлеющие руины сумасшедшего дома. Навес над входом в искалеченное здание едва держался, представляя явную угрозу для любого, кто рискнет приблизиться. Не менее опасны были почерневшие от дыма стены. Когда рухнула крыша, обнажились острые кирпичные зазубрины. Второй этаж представлял собой сплошную выжженную пустоту. Зияли черные глазницы выгоревших окон. Деревья, тесно обступившие кирпичный дом, были словно перерезаны пополам и напоминали гигантских плакальщиков в черном, склонившихся над склепом. Вокруг все еще вились, постоянно меняя направление, струи густого дыма, словно не желая расставаться с покрытым сажей остовом.