Дениз Робинс - Любить — значит жить Страница 2

— Послушай, Могз, полагаю, меня уже вряд ли призовут в армию. А что ты скажешь по поводу службы в Красном Кресте? У тебя еще сохранилась твоя форма? Надеюсь, она все еще тебе как раз.

— Ты смеешься? Я слишком растолстела с тех пор и давно уже избавилась от той одежды, — улыбаясь, проговорила она. Ей было очень приятно, когда муж называл ее Могз. Ведь она уже мать троих взрослых детей. И миссис Патнер охватывала настоящая паника, стоило лишь подумать о том, какое испытание ждало ее троих детей, которые только начинали жить…

— Мам, — обратилась к матери Перчинка, — может, вырежем еще немного черной бумаги для окон?

— Этим мы сразу и займемся после ленча, — сказала миссис Патнер.

Гейл повернулась к матери.

— Я должна позвонить Биллу, — еле слышно проговорила она.

— Ты собираешься обручиться? — со свойственной детям непосредственностью спросила Анна.

Гейл, не обернувшись, ответила:

— Нет, выйти замуж.

Гейл вышла в холл, и в то же самое время дверь открылась, и на пороге появился Билл. Выражение его лица говорило о том, что он пользовался привилегированным правом заходить в этот дом и уходить из него, когда ему захочется.

Гейл взглянула на него. В этот день они собирались пойти играть в теннис, если не испортится погода. Но ракетки в руках у него не оказалось. На нем была серая униформа, и в ней он выглядел гораздо лучше, чем в своем рабочем костюме. Так Билл казался моложе и привлекательнее. Он всегда был очень уверен в себе, и даже Перчинка называла его «босс». Но сейчас все это не раздражало Гейл. Она вдруг осознала, что этот молодой человек сейчас уезжает на войну и, возможно, никогда больше не вернется…

Она уже не могла воспринимать реальность по-прежнему. В последний час после выступления премьер-министра все вдруг изменилось. Весь их мир, их маленький уютный и веселый мирок, в котором они так счастливо жили на Кингстон-Хиллз, вдруг неожиданно пошатнулся.

Гейл почувствовала себя испуганной маленькой девочкой.

Неожиданно для себя самой она вдруг оказалась в объятиях Билла.

Высокомерное выражение мгновенно исчезло с его лица. Сейчас впервые девушка позволила ему прикоснуться к себе, поцеловать себя в щеку, в губы и погладить по волосам.

— Англия должна была объявить войну Германии, чтобы Гейл позволила обнять себя, — сказал он, — я просто схожу с ума от тебя. Ты выйдешь за меня замуж? Прямо сейчас? Я не хочу ждать. А затем я немедленно отправляюсь в армию. И надеюсь, мы будем вместе, пока мой полк не покинет Англию.

Она не произнесла ни слова в ответ, лишь крепче обняла молодого человека и посмотрела на него глазами полными слез. Гейл не могла объяснить словами то, что сейчас чувствовала. Она внезапно поняла, что по-настоящему любит Билла. Он всегда нравился ей. Его светлые волосы, красиво очерченный рот под светлыми, мягкими усами, голубые глаза, в которых иногда мелькал гнев, а чаще нежность, особенно когда они оставались вдвоем. Именно в этот момент Гейл стало казаться, что она любит Билла. Она подумала, что эта любовь окончательно отгонит от нее то воспоминание, в которое уже давно превратился шотландец Ян.

Ян — это призрак. Она никогда не увидит его опять. Ей даже не было известно, где он сейчас. К тому же он никогда и не любил ее. А Билл любит. И ей так хотелось ощущать себя любимой. И еще почувствовать рядом живую душу, преданного мужчину, который защитит ее от всех невзгод.

Они так и продолжали стоять в объятиях друг друга, не произнося ни слова. Наконец Билл проговорил:

— Ты выйдешь за меня? Надеюсь, тобой руководила не идея Чемберлена, объявившего каждого солдата, идущего на поле битвы, героем.

Она засмеялась и покачала головой:

— Нет. Я еще в состоянии самостоятельно принять такое решение. Я уже давно думала об этом, а теперь могу сказать: я люблю тебя, Билл.

— Как приятно это слышать, — пробормотал он, а затем осторожно взял пальцами ее за ухо и слегка дернул. — И вовремя сказано, женщина…

Раньше Гейл всегда раздражал этот его жест и покровительственный тон. А она просто ненавидела, когда ее опекали. Но сейчас девушка весело рассмеялась. Ее переполнял энтузиазм по поводу предстоящей женитьбы. И в тот момент, когда Гейл сказала Биллу, что любит его, она решила больше никогда не вспоминать о Яне и о себе, безутешно рыдающей на палубе парохода.

Девушка со счастливой улыбкой прижалась к Биллу, слушая его планы, как можно немедленно зарегистрировать их брак. Молодой человек уверил Гейл, что его мать будет очень счастлива, узнав об их намерении, а ее родители, скорее всего, тоже обрадуются. При таких обстоятельствах нет ничего удивительного в желании поскорее узаконить их отношения. Что касается денег, то это не вопрос. Отец Билла позаботился о будущем своего сына. Все упиралось лишь во время, которое сейчас было на вес золота. Им следовало поторопиться и сделать это до его отправки во Францию.

Оттого, что решение было принято, она сразу же почувствовала себя гораздо лучше и даже немного повеселела. Как приятно, когда с тобой так нежно обращаются: обнимают, целуют, смотрят восторженными глазами. И Гейл уже заранее готова была согласиться с любым планом Билла. Но все же становилось как-то не по себе, когда она вспоминала, что началась война.

В этом доме Гейл прожила целых шестнадцать лет. Здесь родились Крис и Перчинка. И в коридоре почти ничего не изменилось за это время. На стене висел портрет дяди отца, выполненный масляными красками. Его красное лицо, седые бакенбарды, высокий жесткий воротник и галстук стали уже привычными элементами интерьера. Чуть дальше — полка. Там шляпа отца, школьный галстук Криса, старая маска Перчинки и зонтик матери. У стены полукруглый стол с китайской фарфоровой вазой, в которой всегда стояли цветы. И щетка для одежды, которую отец никогда не мог найти, если она вдруг ему требовалась.

Сколько Гейл себя помнила, они всегда были вынуждены бросаться на поиски этой щетки перед уходом отца на работу. Чаще всего искомый предмет находился где-нибудь под кроватью в комнате Криса или в саду около клеток с кроликами, которых Перчинка этой самой щеткой расчесывала.

Вид привычных вещей на своих местах действовал на Гейл успокаивающе.

— Дорогой, дорогой Билл! — пробормотала она.

— Пойдем теперь расскажем новость моей матери, — внезапно сказал Билл, выпуская девушку из своих рук.

— Может, сначала моим?

— Хорошо.

И они отправились в гостиную, держась за руки. Гейл окинула взглядом всех присутствующих. Гордая, веселая, довольная.

— Мам, отец, в общем, все. Мы с Биллом собираемся пожениться.