Алекс Айнгорн - Сердце и корона Страница 2

Антуан задохнулся от радости, но строго одернул себя.

— Шевалье будет беспокоиться, если не найдет меня здесь.

Его длинные ресницы затрепетали, когда он, опустив голову, попытался скрыть, как сильно ему хочется пойти поиграть со сверстниками.

— А ты скажи своему шевалье, что уйдешь ненадолго.

— Он не велел заходить в лавку.

Мальчишка рассмеялся.

— Как тебя зовут?

— Антуан де Шантраз, граф де Рони-Шерье, — отчеканил он, как учила его мать. Двое мальчишек, которые дразнили его, переглянулись, и старший из них дернул Эжена за рукав.

— Пошли-ка отсюда. Это же графский сынок.

— Ух ты, — Эжен задиристо улыбнулся, не смутившись ни капли. — А я Орсини, Эжен Орсини. Мой отец — здешний колбасник. Пошли, поглядим на твоего шевалье.

Он цапнул Антуана за локоть и втащил в лавку. Шевалье де Фериак гневно нахмурил брови.

— Разве я позволил тебя зайти сюда?

— Извините, шевалье. Я…

— Это я его привел, — бодро заявил Эжен. — О, это вы, месье Фериак. Я вас узнал.

— А это ты, маленький проказник? Что, бабушка здорова?

— Здорова.

— А родители?

— Как всегда. Мы возьмем его с собой? — он кивнул на Антуана. Шевалье усмехнулся в усы.

— И далеко вы собрались?

— К развилке ручья. Там где дуб. Знаете, месье Фериак?

— Конечно. Разве я сам двадцать лет назад не играл там в разбойников? Отвечаешь мне за Антуана головой!

Антуан одеревенел от удивления. Ему позволили играть с детьми, которые жили так весело и свободно! Он мог помечтать, будто он такой же, как они, а не отпрыск благородного рода.

Он последовал за Орсини, слепо, словно за ангелом, звавшим его в рай.

Этот день не прошел незамеченным. Слух, что маленького графа видели в деревне с сорванцами из бедных семей, облетел окрестности и скоро достиг ушей графини. Она была шокирована. Шевалье де Фериака тут же выгнали с позором, запретив даже приближаться к Антуану, дабы не осквернить его своим дурным влиянием. Маленький граф заливался самыми горькими в своей жизни слезами.

— Стоит ли так убиваться из-за неблагодарного бедняка! — сердилась графиня, которая, кроме всего прочего, начала ревновать сына к учителю.

— Я найму для вас другого, Антуан. Вас должны выучить хорошим манерам и сделать настоящим дворянином. А этот шевалье… — она презрительно махнула рукой. — Он недостоин чести служить нам.

год 1772

— Я скоро уеду отсюда.

— Когда?

— Не знаю. Скоро. Как только придет ответ из коллежа.

— А отец позволил тебе?

— И да, и нет. Он не хочет, чтоб я ехал. Ему нужен здесь кто-то, кто станет ему помогать. Ему плевать, хочу ли я работать в его лавке. Но дед сказал, чтобы никто не смел препятствовать мне, если я захочу ехать. А я захочу.

— Я рад за тебя, Эжен, правда. Хотя и буду скучать без тебя.

— Пустяки. Я уверен, ты не задержишься здесь надолго. Графиня не даст тебе зачахнуть в деревне. Мы свидимся скорее, чем ты думаешь.

Они сидели на краю кирпичной садовой ограды, по-детски болтая ногами, сын колбасника и юный граф де Рони-Шерье. Теперь им было по семнадцать лет, они давно переросли своих матерей, а Антуан превратился в настоящего красавца, будущего покорителя сердец.

— Мать хочет, чтоб оставшиеся после бабушки деньги пошли Мадлене на приданое.

— А как же ты?

— Ей плевать. А Мадлена все равно останется в девках. Она слишком ядовитая, чтобы кто-то женился на ней.

— А младшенькая?

— Младшенькой не понадобится приданое, вот увидишь. Она будет хорошенькая. Не понятно в кого, не иначе, матушка нагуляла ее где-то.

— Эжен!

— Да ладно тебе. О, слышишь? Графиня возвращается. Мне пора. А то у твоей матери снова будет удар, если она меня увидит около тебя.

— По-моему, она давно уже привыкла, — засмеялся Антуан.

Орсини соскользнул на землю и помахал товарищу рукой.

— Не буду навлекать на тебя нотации.

— Удачи, Эжен!

Орсини, худенький сероглазый юноша, выглядевший гораздо младше своих лет, весело улыбнулся в ответ и зашагал по дороге, ведущей в деревню. Юный граф с невинной завистью глядел ему вслед. Графиня де Рони-Шерье любила поговорить о том, что ему нужно вращаться в лучшем обществе, но не торопилась с переездом в столицу. Ей был привычен нынешний уклад ее жизни, и она с опаской относилась ко всяким переменам. Она ссылалась то на недостаток средств, то на слабое здоровье, лишь бы не уезжать из своего замка и не отпускать от себя единственного сына.

Книга I

Сердце

год 1777

Когда Франциск Милосердный женился на Алисии де Шенбрен, он уже был немолод. Он принадлежал к тем редким правителям, которых народ любит сильнее, нежели родственники и приближенные, был несколько суров, но справедлив и мягкосердечен. Алисия была еще молода, прелестна, но начисто лишена романтических иллюзий. Она была практичной и трезвомыслящей, от брака с флегматиком средних лет ничего не ждала. Они жили в ладу, привыкнув и приспособившись друг к другу. Алисия родила девочку, маленькую принцессу с трогательными темно-голубыми глазами. Девочка подрастала, понемногу расцветая. Она обещала стать прехорошенькой. Кроме того, она еще была доброй, чувствительной и умненькой — настоящей крошечной принцессой.

Седьмого мая юной Изабелле исполнилось восемнадцать, а восьмого во дворце праздновали ее рождение. Королева Алисия объявила большой бал и разослала приглашения половине королевства. Праздник обещал стать событием. В саду готовились к фейерверку, повара трудились с рассвета, изощряясь в стремлении перещеголять друг друга, музыканты играли по очереди, потому что их натруженные пальцы сводила судорога от напряжения.

Король, королева и юная принцесса восседали на возвышении, так, что им хорошо были видны гости, проходившие сквозь толпу придворных, чтобы почтительно склониться перед королевской семьей. Юная Изабелла выросла красавицей, и в свои восемнадцать цвела алой розой. Обаятельная, гордая, царственная девушка очаровывала всех. Ей никогда еще не приходилась бывать на столь многолюдном празднике. Королева созвала всех достойных на празднование, всех хоть немного отличившихся, пусть и небогатых дворян, которым ранее была заказана дорога во дворец. Изабелла нетерпеливо ожидала начала бала. Ей хотелось танцевать, хотелось, чтобы все видели, как хороша она в персикового цвета атласном платье и алмазной диадеме, пусть тяжелой, но такой красивой. Недавно назначенные фрейлины принцессы стояли чуть поодаль, приглядываясь к молодой госпоже. Изабелла почти никого из них не знала, кроме разве что Амьен де Берон, молодой графини, двоюродной племянницы Ги де Бонара, первого министра королевства и крестницы его помощника Сафона. Амьен де Берон, некрасивая, завистливая и бестактная девица, считалась ближайшей подругой Изабеллы, хотя принцесса ею, скорее, тяготилась, но по деликатности не умела оттолкнуть. Десять молодых женщин из лучших семей удостоились чести служить принцессе. Среди них были разные девушки: здесь была эльфоподобная Луиза де Тэшкен, кроткая, нежная девушка, всегда готовая расплакаться по поводу или без, очень хорошенькая, белокурая, накрепко привязавшаяся к своей дальней родственнице, тоже назначенной фрейлиной, Луизетте де Шайне, худощавой, чрезвычайно высокой девушке с огромными светлыми глазами, которую портили лишь выпирающие из декольте худые ключицы. Была здесь и надменная м-ль де Оринье, которую Изабелла невзлюбила с первого взгляда из-за вечного выражение хитрости и презрения ко всем вокруг на подвижном лице, и м-ль де Моль, баронесса, ужасающая всех подробными рассказами о своих любовных похождениях, и Мари д’Алмейд, тихая, незаметная и скромная, даже пугливая.