Эдна О`Брайен - Девушка с зелеными глазами Страница 2

– Где ты был?

– Нигде.

Обычно в это время по вечерам, до того как народ повалит за покупками, мы с ним вместе перекусывали. Обычно мы ели ломаное печенье, сушеные груши и вишню. От холода руки у Вилли покрылись красными и синими пятнами.

– Ну и что, Вилли, нравятся они тебе? – спросила я, увидев, как он уставился на мои новые белые туфли. Носки у них были такими длинными, что мне приходилось подниматься по лестнице боком. Я их надела потому, что мы с Бэйбой собирались на дегустационный прием сегодня вечером. Мы о нем узнали из газет, и Бэйба сказала, что мы прорвемся туда. Мы уже так прорвались на два других подобных мероприятия – показ моделей и частный просмотр фильма о путешествии по Ирландии. (Полная ложь о шляющихся по Коннемаре черноволосых девицах, наряженных в красные юбочки. Понятно, почему его не решались показать на широкой публике.)

В половине шестого возвращающиеся с работы покупатели повалили валом. А около шести пришла миссис Бёрнс, чтобы сменить меня.

– Душновато здесь, – обратилась она к Вилли, намекая на то, что нам не следовало бы включать отопитель. Душновато! Сквозняком тянуло отовсюду, а особенно по ногам.

Я сделала макияж, подкрасила губы, положила тени, подвела ресницы тушью «Пепел Роз». Само это название казалось мне каким-то таинственным. Вилли раздобыл мне пакет из-под сахара, чтобы я могла положить в него туфли, а сама идти по улице в сапогах. Дождь лил как из ведра, почти скрывая небо и переполняя водой сточные канавы.

– Не делай ничего такого, что не стал бы делать я, – напутствовал меня Вилли, который, открыв мне дверь, стоял посвистывая, пока я, точно умалишенная, мчалась к автобусной остановке. Расстояние до нее было крошечным, но дождь свирепствовал вовсю.

Автобус оказался полупустым, так как в этот час мало кого привлекала возможность прокатиться в центр города, а идти в кино было еще слишком. По всему полу валялись обрывки газет и пустые пачки из-под сигарет. Маршрутик был не из престижных.

Я стала читать газету, которую нашла на сиденье рядом со мной. В статье излагалась история священника, которого подвергли пыткам в Китае, Все его откровения были мне отнюдь не в диковинку, я вдоволь наслушалась таких историй в монастырской школе, где мне довелось учиться. Наша воспитательница читала нам их каждый раз в субботу вечером. Обычно она предпочитала черпать нравоучительные примеры из газеты «Штандарт». Там любили писать о том, как выдергивают ногти священникам и как запирают несчастных монахинь в сараях с крысами на ночь.

Я так погрузилась в эту бесконечную статью, что чуть было не проехала свою остановку.

Бэйба, разодетая, как рождественская елка, уже дожидалась меня возле гостиницы. Ее волосы были налачены, а на руках у моей подруги я увидела новую меховую муфточку.

– Спаси меня, Матерь Божья, куда ты собралась в своих мокроступах? – удивилась она.

Я посмотрела на свои ноги, и меня словно током ударило. Я поняла, что забыла туфли в автобусе.

Хотя ничего страшного здесь не было, надо только перейти па другую сторону улицы и подождать, когда автобус остановится на обратном пути. Павильончика на этой стороне не было, и прическа Бэйбы немного поползла от дождя. Но это было еще полбеды, хуже, что в автобусе не оказалось моих туфель, и даже кондуктор сменился. Он предположил, что скорее всего тот, другой кондуктор отнес их на склад потерянных вещей.

– После десяти утра можете позвонить им, – сказал он, и когда Бэйба услышала это, она промурчала что-то вроде «тру-ля-ля», направляясь обратно к гостинице. Мне ничего другого не оставалось, как понуро последовать за ней.

В банкетный зал мы тоже попали не сразу, хотя Бэйба и сказала привратнице, что мы журналистки. Для убедительности она долго копалась в своей сумочке и наконец объявила, что забыла пригласительные. Она описала их как розовые билетики с золоченой каймой. Такая проницательность Бэйбы объяснялась тем, что в руках у привратницы была целая пачка таких билетиков, золоченые края которых она нервно теребила пальцами. Видок у моей подруги был еще тот, Руки тряслись, пока она искала эти несуществующие приглашения, а пудра и румяна, размытые дождем, неравномерно размазались по щекам.

– Какую газету вы представляете? – спросила наконец привратница. Сзади тем временем уже начала образовываться небольшая очередь.

– «Вечерняя женщина», – сказала Бэйба, не моргнув глазом. Мы обе совершенно точно знали, что такого журнала не существует.

– Проходите, – сдалась наконец привратница, и мы вошли.

Мы шли по начищенному паркету, и мои резиновые боты скрипели так громко, что мне казалось, все только и делают, что глазеют на нас. Помещение было богатым. Канделябры по стенам, тяжелые голубоватые бархатные шторы. Звучала мягкая танцевальная музыка.

Бэйба увидела нашего приятеля Тода Мида и подошла к нему, Он занимался проблемами связи с потребителями в крупной компании, продающей шерсть, и мы познакомились с ним на демонстрации моделей за несколько недель до этого. Он пригласил нас на кофе и старался произвести впечатление на Бэйбу. Он пытался изобразить себя этаким скучающим, уставшим от мира индивидуумом, но, пожирая горы хлеба с вареньем, плохо вписывался в этот образ. Мы знали, что он женат, но с его супругой знакомы не были.

– Тод! – обратилась к нему Бэйба с высоты своих каблуков. Он поцеловал ей руку и представил нам двух своих спутников. Одним из них была женщина-журналистка в большой черной шляпе, а вторым – непохожий на других человек с тонким болезненным лицом. Его звали Юджин Гейлард. Он произнес «очень приятно», но по его лицу трудно было предположить, что ему на самом деле приятно. Он выглядел грустным, и Тод сказал, что этот господин снимает кино. Бэйба распустила хвост, стараясь продемонстрировать сразу и ямочки, и свои золотые зубы.

– Он сделал то-то и то-то, – перечислял Тод работы режиссера. Ни одно из названий мне ни о чем не говорило.

– Прекрасный документалист, просто прекрасный, – добавила женщина-журналист.

Мистер Гейлард очень серьезно посмотрел на нее, а потом произнес:

– Да, то, что я снимал, было великолепно… Ужасающе в своей неизбывной нищете, – на его лице, когда он говорил это, появилась странная презрительная усмешка.

– А над чем вы теперь работаете? – спросила журналистка.

– Возделываю землю, – ответил он, – крестьянствую.

– Скорее лордствуете, – поправил Тод.

Журналистка предложила приехать к нему на ферму и написать статью о его жизни там. Она была шикарно одета, и от нее пахло дорогими духами, но ей, наверное, было больше пятидесяти.

– По-моему, нам не худо было бы поразвлечься красненьким, – сказала Бэйба. Ей очень не понравилось, что никто из мужчин до сих пор не предложил нам этого. Мы направились к цепочке столов, протянувшейся вдоль всего зала. За каждым из покрытых белой скатертью столов стоял официант, наливавший стаканы наполовину красным или белым вином.