Евгений Чириков - Гимназистка Страница 2

– Я дома… До свидания!

Она протянула мне руку и скрылась в калитке. Я тяжко вздохнул, снял шляпу и отер со лба холодный пот безвыходности. Оглядел с головы до ног дом, где жила Зоя, прочитал No, фамилию домохозяина, заглянул во двор… Там, за палисадником – одноэтажный приземистый флигель в три окна… Так вот где скрывается мой белый голубь с толстой золотой косой!..

Дома учил хронологию и зудил «средние века», а мысль упиралась и настойчиво возвращалась в тот век, в котором я встретил Зою.

«Итак, – говорил я, – скажите мне, чем замечателен Пипин Короткий»? Но, вместо Пипина Короткого, выплывал образ стройной белой девушки, и я растерянно мычал:

– Пипин… Пипин… Короткий… Почему Короткий?.. Скажите, Зоя Сергеевна, чем замечателен Пипин Короткий?.. Ах, чёрт бы тебя, Пипин, взял!.. Барбаросса… Карл Смелый… Карл Лысый… Карл Святой… Нет Карла Святого, – Святой Людовик!.. А Людовик Лысый был? Кажется – был, а впрочем… Голова болит. Пойду в сад, а потом уж – Пипин… Я бросил историю и шел в сад мимо дома № 15. Это было не совсем по пути, но зато сильно увеличивало шансы на встречу с Зоей. А я изныл, ожидая этой встречи. Проходя мимо дома, я замедлял шаг и мимоходом бросал взгляд в калитку. В саду сидел все на той же лавочке и ждал, словно мне было обещано свидание. Но вот однажды, когда истощилось мое терпение, я снова рискнул на отчаянный шаг: с восьми часов утра, я встал на дежурство к воротам дома № 15. Теперь свидание обеспечено: она пойдет в гимназию через эту калитку…

Стою на другой стороне и томлюсь. Поглядываю на часы… «Однако не торопится».

– Ах ты… сонливая!..

Вышла. Так неожиданно, словно выпустили птицу из клетки… Сменяю торопливость солидным крупным шагом делового человека, перебираюсь на другую сторону и иду по следу. Покашливаю.

– Зоя Сергеевна!

– А, вы!..

– Я! Могу пройтись с вами?

– Конечно.

– Дайте понести мне ваши книги.

– Мне не тяжело.

– Дайте пожалуйста!

– Если вам так хочется…

– Очень хочется!..

Получил книги и понес их, как святыню… Золотая коса. Синие глаза. Почему когда смотришь на вас, то забываешь о всех Карлах, Пипинах и о всех Людовиках, сколько бы их ни было на свете?..

– У вас золотые волосы…

Зоя гордо встряхнула головой и чуть-чуть улыбнулась.

– Я теперь часто вижу вас во сне.

– Один раз и я вас видела…

– Неужели? Как я счастлив!..

– Я о вас не думала… Не знаю, почему… приснились…

– Я постоянно думаю о вас…

– Слышите, как пахнет апельсинами?

– Кто-то играет увертюру из «Кармен»…

Утро было прекрасно; из раскрытых окон неслись то гаммы, то обрывки знакомых пьес; пахло апельсином, сиренью, травой, медом… Люди шли какие-то свежие и радостные, бодрые, и все улыбались. И я, люди, счастлив: мне улыбается Зоя! Теперь она в коричневом платье, а всё-таки кажется мне светлой, белой, как белый голубь с коричневыми подпалинами… Отчего?.. На ней – белый фартучек.

Как скоро: уже дошли до гимназии.

– Ну, давайте книги!

Не хочется отдавать книги. Милые книги: их перелистывают Зоины руки.

– Ну, скорей! Опоздаю на молитву…

– Как я хотел бы помолиться вместе с вами…

– Какой вы богомольный!..

О, как она мне улыбнулась! Если бы вы знали, как она мне улыбнулась! Закружилась голова от этой улыбки: поцеловал книги и отдал.

– Возьмите! – сказал я и вздохнул.

Пошла, обернулась, на мгновение задержалась в дверях.

– Зоя Сергеевна! Когда увидимся?

Не слыхала…

III

…Уж если повалит счастье, так со всех сторон: свалились с плеч все Пипины, Карлы и Людовики… А вечером занимаюсь с Зоей по алгебре… Не понимает решения уравнений со многими неизвестными. А это так просто… Есть два способа… Звали сегодня на пирушку товарищи (ведь все мы сегодня созрели!), да уж, верно, после алгебры… Взял алгебру и так любовно развернул ее, словно сто лет ждал этого случая. Трепетно ищу уравнения!.. Вот они, голубчики! Так… Икс, игрек, дзет… Пишу икс, а с бумаги смотрит на меня друг и брат…

– Обедать!

– Некогда.

– Разве ты не совсем созрел?

– Окончательно созрел. Бесповоротно.

– Так на кой чёрт тебе эти иксы с игреками?

– Простая любознательность.

– Простынет суп.

– Ну и чёрт с ним! Икс равен игрек плюс дзет минус абе, деленному на… на… на…

…Простыл суп. Чёрт с ним, с супом: через два часа – урок по алгебре… Что же, я не лишен педагогических способностей. Но какая ученица! Всю жизнь можно просидеть за алгеброй и не почувствовать к ней ненависти. В ожидании урока я деловым шагом меряю комнату и гордо говорю:

– Квадратные уравнения со многими неизвестными решаются двумя способами. А именно…

И представляю себе слушающую ученицу, объясняю, как именно они решаются…

– Не так, Зоя! Не так, голубчик.

– С кем ты разговариваешь?

– Так… сам с собой…

– Не спятил ли от зрелости-то?

Солнышко спряталось за крышами. Протянулись долговязые тени по лужку двора. Уплыл куда-то резкий шум улиц… Только со двора несется задорный крик ребятишек, азартно сражающихся в бабки: звонко стучат кости и плитки, а потом – взрыв криков, смеха и брани… Нет сил ждать. Лучше пойти потихоньку, прогуляться… Не беда, если придешь немного раньше… Зоя живет самостоятельно: на квартире. Кому какое дело! Для собственного ободрения громко кашлянул и, набросив на голову, по возможности небрежнее, шляпу, с папиросой в зубах для наглядного показания своих прав «созревшего», отправляюсь на урок, с алгеброй в одной руке и с корявой палкой – в другой. Прохожу мимо дома № 15 – раз, другой, третий, заглядываю в калитку и решаюсь переступить ее и войти во двор. Немилосердно бьется сердце. Почему? Ведь я не вор, не преступник… Я иду с добрым намерением – помочь в алгебре… Почему влажен лоб и руки? Неряха: не догадался вымыть рук. Чу! – это ее голосок. Сделал серьезнейшее лицо и двинулся вперед.

– Ну, вот и я. Здравствуйте, Зоя Сергеевна!..

Смутилась, вспыхнула румянцем и сказала:

– Страшно что-то. Вы – строгий?

– Я? Строг, но справедлив.

– Я – бестолковая… Предупреждаю…

– А вот увидим…

– Хотите, будем заниматься в палисаднике? Там есть столик…

– Прекрасно! Это очень хорошо…

– Ну, тогда идем…

Палисадник маленький, но густой, с старыми березами и акациями. Уголочек большого сада. Стол – под навесом переплетшихся ветвей. Немного сумрачно. Видно окошко Зоиной комнаты, с белой занавеской, с букетом лиловой сирени на подоконнике… Уселись друг против друга, раскрыли алгебру.

– Итак, уравнения со многими неизвестными…

Говорю как профессор: гладко, без запинок, с уверенностью. Не смотрю на ученицу, а так, больше чувствую, что она, облокотясь на локти, смотрит на меня и внимательно слушает… Переходим к решению задач:

– Берем сперва с тремя неизвестными: икс, игрек, и дзет.

Тут уж ничего не поделашь: надо сесть рядом. Зоя подсела ко мне и опустила головку над иксами и игреками… Что со мной? Почему прыгают неизвестные величины? Я весь во власти обволакивающей меня паутины, невидимо исходящей от белой девушки… Это не чувственность. Нет, это что-то чистое-чистое, как лучи солнца, долго прятавшегося в тучах ненастья и вдруг выглянувшего и облившего и тело и душу сверкающей лаской и предчувствиями какой-то новой радости… Мое солнце! Оно так близко. Иногда его горячее дыхание струится на щеку, и тогда совсем исчезают на бумаге иксы и игреки… Вот рука, с тонкими, длинными пальчиками, ложится на бумагу:

– Почему икс равен игреку плюс 562 минус игрек квадрат, деленному на…

Боже мой! Почему? Ничего не понимаю…

– Как почему? Очень просто…

Начинаю писать что-то многоэтажное и путаюсь в кружевах иксов, игреков, дзетов, в плюсах, минусах, квадратах… А упавшая с плеча коса золотится на столе, под самыми иксами… Пытаюсь выпутаться из получившейся вермишели из неизвестных и чувствую, что гибну.

– Я – бестолковая… – шепчет Зоя, с обидой, почти со слезами в голосе!..

– Попробуем обратиться к другому способу…

Маленький перерыв…

– Устали?

– Немного.

– Бедненькая!

Рука бессильно лежит на бумаге. Голова откинулась к стволу старой березы. Синие глаза смежились. А на лице – виноватая улыбка страдающего самолюбия. Бесконечно жаль! Проклятые иксы и игреки! Я коснулся бессильной руки, она вздрогнула пальчиками. Раскрылись синие глаза, ласково сверкнули мне и прикрылись тонкой рукой…

– Слышите: в саду уже играет музыка! – печально сказал девичий голосок.

Алгебра раскрыта, с укоризной смотрят с бумаги иксы и игреки, а из сада доносится музыка.

– Из «Кармен»… Тореадор…

Зоя грустно подпевает:

– «Тореадор, смеле-э-йе… Тореадор»…

– Ну, давайте по другому способу… – неожиданно оборвала она пение и вздохнула: – Вы умный, а я…

– Иксы еще ничего не доказывают. В ваших глазах…

Что-то хотел сказать глубокое и поощрительное, но не вышло: запутался в красноречии. Сели опять рядом и приступили к другому способу. Легкий способ! Быстро поняли и оба засмеялись от удовольствия…