Анита Фрэй - Монахиня Адель из Ада Страница 2

— Хотел шведам поручить, да малочисленны они, кишка тонка.

Так и сказал женоподобный начальник: кишка тонка, ибо русский знал в совершенстве. Сколько ещё языков знал владыка, спрашивать было неудобно. Вместо этого Пётр осведомился:

— Кто тот юноша?

— Который?

— Который так стремительно удрал, не выпив со мной брудершафту.

— Это новый шведский король. Он боится, что ты можешь не согласиться, и ему придётся искать нового царя, охочего…

— Охочего дворцы строить? Я свой собственный дворец сызмальства мечтал иметь, много дворцов, и свой огород с фонтанами — не хуже версальского!

— Мечты наши совпали, — улыбнулся холщовый толстяк. — По примеру Парижа и я намеревался новую столицу делать — на территориях, отведенных мне хозяином…

Каким хозяином, и так понятно, подумал Пётр, а вот…

— А революции там будут? Хочу, чтобы всё как в Париже!

— Будут-будут, всё будет, — заверил владыка. — Но не всё сразу. Для революций зависть великая нужна, а у нас с тобой пока даже дворцов ещё не понастроено. Откуда зависть возмётся? Её обычно много там, где дворцы.

Далее царю пришлось узнать подробно о тайных планах подземного владыки.

— Болото с дворцами — ещё не всё, даже не полдела. А вот ежели оно империей окружено — в столицу всякие люди приедут, денег навезут, товару… Главное — тягу поддерживать…

Что такое тяга, Пётр узнал попозже, уже в сугубо военной обстановке, а пока только контракт читал. Читал и перечитывал. И одобрительно кивал.

— Ну как, договорились? — почти заискивающе спросил пухляк, неожиданно перейдя на «вы». — Многих талантов вы человек, Пётр Алексеевич, но наипаче вы дипломат, наслышан о вас, наслышан. Ах, какой дипломат!..

Иностранные слова были слабостью царя. Это и решило дело — поставил свою подпись. Кровью.

Прощаясь, холщовый владыка дал ценное напутствие.

— Несмотря на всю щедрость хозяина, советую не тратить драгоценую тягу попусту. Меня на мой пост привела рачительность, а вы думали что?

Пётр в ответ только кивал. Какой-нибудь современный царь спросил бы:

— Так вы выиграли тендер на местное подземное правление и расширение наземных территорий?

Но Пётр только двигал шеей с невыразительным кадыком. Тут опять же виноваты дьяки, не научившие его бойко разговаривать. Как шустрый юноша, сбежавший и не выпивший с ним брудершафту.

При первой же военной оказии, узрел Пётр снова того юнца, что хитростью заманил его в подземелье. Шведский король изображал грозного противника, да и русскому царю пришлось делать то же самое — согласно контракту. По контракту надо было целых двадцать лет поляков мучить, немцев обижать и прочих всяких там — земли у них отбирать. Владыкина тяга зело помогала земли притягивать. Бои шли легко, без особых усилий. Нет, героизм, конечно, был. И слёзы были. Мазепиных слёз Петру было очень жаль, очень. Не известили его, что ли, шведы о контракте? Хотя, кто его, такого старого, будет нянчить, всё равно не дожил бы до конца войны. То ли дело шведский юноша — геройски памятник заслужил, хоть и потерпел поражение. В центре Стокгольма до сих пор стоит тот памятник. Шведы очень благодарны Карлу Двенадцатому, избавившему их от лишней головной боли — от обязанности тягу регулировать. А невежды думают, что они просто любят всех сопляков и неудачников, что слишком добрые они, шведы.

Те же самые невежды, а может и другие, удивляются, зачем было строить Петропавловскую крепость на Весёлом острове, когда крепость Ниеншанц уже давно готовая была. А ещё сильнее ропщут, когда вспоминают, сколько вложено народных средств в болотные дворцы, совершенно нерентабельные — одной краски на ремонт сколько уходит. Но не каждому ведь объяснишь, какие тайны кроются под этими на первый взгляд бесполезными объектами. В подземный мир легче всего проникнуть через болото. И даже существует птица-проводник между мирами — ворон. А местным привидениям даже проводники не нужны, так и шастают туда-сюда.

Привидений много, большей частью однотипных, но старуха с розовой вороной на плече одна. Иногда ходит без вороны, вместо вороны у неё бутылка рома, и не на плече, а в кармане. Внешне на фрейлину похожа, на дворцовую. Но это только издали. При ближайшем рассмотрении — бомжиха. А как ругается, да как плюётся! Бродит этот непонятный дух, вызывая всяческие кривотолки. Некоторые ухитряются сравнивать её с Ксенией Блаженной Петербургской. Однако это чистой воды нонсенс: не может святая плеваться, хотя зимой вокруг её часовни находят замёрзшие плевки. Иногда там и газеты кучами валяются. И другой мусор кто-то регулярно сбрасывает. Но это не Ксения.

Согласно множеству легенд о странном привидении, жила-была в городе, в одном из его монастырей, монахиня, урождённая графиня или княжна, обладавшая огромной духовной силой. Но согрешила и, как результат, попала в ад. Была, конечно, туда хитростью заманена — слишком уж большая сила в ней имелась. А также многие таланты, на которые позарился подземный повелитель. Так однажды угодила грешница ему своим научным изобретением, такую экономию навела в хозяйстве, что разрешено ей было иногда бывать на людях.

Ну, она, конечно, сразу кинулась всем помогать — по старой монашеской привычке. Всем страждущим, особенно приезжим, на которых тяга имперского болота гораздо больше действует, чем на ещё не приехавших. Гость, пребывающий в самом центре трясины, пусть даже и во дворце, не может не вызывать сострадания.

Приезжего, который, несмотря на предупреждающие знаки, всё же рискнул и надолго задержался в северной столице, можно по взгляду узнать — такое выражение обычно у коровы, которую непрерывно доят, да не в тёплом сарае, а на диком сквозняке.

Пётр Первый, будто бы, прорубил окно в Европу. Нет уж, это, скорее, дверь — Большая Западная Дверь, Царь Дверей! А также музей под открытым небом. Кто-нибудь пробовал прийти в музей с раскладушкой? Ну, и как? Впустили? Спать в музее так же глупо, как поселяться в дверном проёме.

Глава 2. Дверной Закон

Обычная входная дверь на все ваши туда-сюда реагирует вяло, ей от вашего хождения ни холодно, ни жарко, и сквозняки рядом с ней пустяшные — ничего судьбоносного. Сквозняк у Большой Двери — не хухры-мухры. Он сначала мощно тянет внутрь, а когда приходит срок, так же неумолимо вышвыривает. Большая Западная Дверь, раз ведёт себя так странно, явно что-то с этого имеет.

Хорошо, если дверь стандартная и видна вся, целиком. А если это город-дверь?

В любом дверном проёме, двигаясь нормально, мы пребываем пять секунд. Это если соблюдать приличия и не стервозничать, другим ведь тоже надо.