Жюльетта Бенцони - Рено, или Проклятие Страница 2

– Да, единственным, ибо Олина де Куртиля и его благородной супруги уже нет в живых.

– Что вы обо всем этом думаете? – спросил командор, указывая на мешок, с которым Рено наконец решился расстаться, протянув его брату Адаму.

– Я испытываю горькое сожаление, что не знал раньше, кем был брат Тибо, что мне выпало слишком мало времени, чтобы быть с ним и любить его.

– У вас впереди целая жизнь, чтобы любить его, узнав, что вы… вы были ему так дороги. Что вы намерены делать дальше? Вас посвятили в рыцари?

– Нет. Мой отец собирался отдать меня в конюшие графу Осерскому, чтобы я там принял посвящение, но теперь я не могу и мечтать об этом. Теперь я обречен быть беглецом.

– Не будем сейчас об этом. Храм может принять вас и посвятить в рыцари. Оставайтесь, пройдет время послушничества, и вам вручат меч и плащ. – Но, посмотрев на смущенное лицо юноши, брат Адам добавил: – Или монашеская жизнь не привлекает вас? Даже наша, в которой битв не меньше, чем служения?

– Дело в том… На меня возложено поручение, которое я должен выполнить… но для этого мне предстоит отправиться очень далеко отсюда. Я знаю, что выполнить его будет нелегко.

– А орден не сможет помочь вам? Хотите я скажу, какое на вас возложено поручение? Тибо де Куртене поручил вам отыскать подлинный Святой Крест, указав место, где он укрыл его накануне битвы у Рогов Хаттина; в той страшной бойне войско крестоносцев было разгромлено. Но мне трудно себе представить, как вы туда доберетесь один, но могли бы доплыть на корабле ордена в сопровождении монахов. Сейчас, когда благодаря походу Фридриха II и в особенности последнему походу графа Тибо Шампанского и Ричарда Корнуэльского королевство франков существует вновь и наши братья-храмовники восстанавливают свои могучие монастыри-крепости…

Рено переминался с ноги на ногу, лицо его становилось все несчастнее: он не мог понять, как ему все объяснить, не обижая стоящего перед ним почтенного старца, который принял его с таким доброжелательством. И все-таки он решился. Внутреннее чувство ему подсказало, что только правда поможет ему в разговоре с братом Адамом.

– А… если я поплыву в Святую землю на корабле ордена, я должен буду отдать святую реликвию Ордену тамплиеров?

– А разве это не самое правильное решение? Во время похода Святой Крест охраняли рыцари-храмовники, и сенешаль тамплиеров отдал приказ закопать святыню в том месте, назвать которое никто не смел даже под пыткой.

– Я знаю. Обо всем этом я прочитал в рукописи, – вздохнул Рено, показав на объемный манускрипт. – Но тем не менее… сир Тибо пожелал, чтобы Святой Крест был вручен королю Людовику, как единственному, кто достоин его принять…

– Единственно достойному? – отчетливо повторил командор. – А что же мы? Мне казалось, что Тибо любил свой орден и оставался верен ему, несмотря на исключение из его рядов.

– Я тоже так думаю. Но у него были какие-то другие причины. Он говорил о… тьме, но не разъяснил, что именно имеет в виду.

– Вот оно что!

– Я должен исполнить его последнюю волю. Поэтому я не могу стать тамплиером.

– Понимаю. Но вы сами хотели бы вступить в наши ряды?

Бедному Рено трудно было дать ответ и на этот вопрос, но он и теперь предпочел сказать правду.

– Я… нет! Покорнейше прошу простить меня, святой отец, но до тех пор, пока со мной не случилось несчастье, которое погубило всю мою жизнь, я был таким же юношей, как и все другие. Мечтал опоясаться мечом, орудовать копьем, совершать благородные подвиги…

– Но таковы мечты и наших тамплиеров!

– Да, конечно… Но мне хотелось бы служить еще и дамам!

При этих словах лицо юноши осветилось таким простодушным восхищением, что Адам Пелликорн не мог не улыбнуться.

– Дамам? А вы знаете, что ваш дед любил только одну даму и из любви к ней отказался от других, храня чистоту под знойным небом Востока – там, где хранить ее, быть может, труднее всего на свете?

– Неужели он был верен только обету любви? Я слышал, что все рыцари-храмовники приносят обет чистоты и соблюдают его. Во всяком случае, я верю, что так оно и есть. А что касается сира Тибо, то разве своим отказом от женской любви не выражал он преданности королю, пораженному проказой, которому было отказано в праве на любовь?

– Так оно и было, вы правы. Я вижу, что вы многое успели узнать. Но вернемся к вам. У вас есть возлюбленная?

– Нет, – поспешно ответил Рено, смущенный тем, что в воздухе проступил образ прелестного лица, осветив суровое помещение с приземистыми колоннами и низким сводом.

Но если брат Адам и заметил его смущение, то не стал задавать вопросов и благожелательно заключил:

– У нас еще будет время обсудить все в спокойной обстановке. Нас ничто не торопит, не так ли? Король Людовик, храни его Господь, думает отправиться в крестовый поход. Так что у вас впереди много разных возможностей. А пока слышите? Колокол зовет нас ужинать. Пойдемте вымоем руки и сядем за стол. А потом вы отправитесь спать. Ночь, как часто у меня бывало, приносит разумные решения.

Но судьба предпочла нарушить мирное течение событий. Не успел брат Адам закончить фразы, как отчаянно громко зазвонил привратный колокол и дубовые ворота под мощными ударами загудели на весь монастырь. В тот же миг появился с озабоченным видом брат-сержант:

– Пожаловал бальи Шаторенара, сир командор. С ним отряд вооруженных воинов, он требует выдать ему беглеца, который у нас укрылся.

– Бальи Шаторенара? – переспросил брат Адам, покрывая голову белой шапочкой, которая до этого лежала на подлокотнике его кресла. – Проводите его сюда! Но одного! Хоть он и темен, но должен знать, что его солдаты не имеют права переступать порог святой обители!

Рено не мог удержаться от невольного стона, видя, что все его отчаянные усилия ни к чему не привели, а все надежды развеялись.

– Все кончено! Может быть, мне лучше спрятаться?

– Чтобы мне легче было солгать? Тамплиеры не лгут, мой мальчик. Во всяком случае, те, кто достоин этого звания. Оставайтесь здесь.

Брат Адам поднялся и сел в командорское кресло, пока в зал чинно входили рыцари-монахи в белых плащах и занимали свои места. Рено стоял в центре зала один, как подсудимый, которому суд вынес приговор и теперь он ждет появления палача. Долго ждать не пришлось.

Жером Камар и впрямь мог бы стать палачом. Сутуловатый, как многие высокие люди, он вопреки худобе отличался недюжинной силой. В черной шляпе, с невзрачным лицом, в котором не было бы ничего отталкивающего, если бы не тонкогубый лягушачий рот и бесцветные бегающие глазки, торопящиеся увидеть все сразу. Бедному Рено выпала честь остановить их взгляд на себе.