Джулия Хилпатрик - Последняя любовь Скарлетт Страница 2

И почему все мысли Скарлетт только о нем?.. Почему?.. Неужели непонятно, почему?.. О ком же ей еще думать, как не о любимом?..

Всего только на несколько секунд она впала в сладкое забытье…

А солнце уже лениво опускается в залив… Из открытого окна она видит, как плещется вода где-то далеко – блики точно такие же, как и тогда, на пруду, только побольше – будто бы чешуя гигантской рыбы…

И Скарлетт вновь, вопреки своему недавнему желанию не углубляться в те далекие воспоминания, умиротворенно закрыла глаза…

Ей не хотелось вставать со своего места – она целиком отдала себя во власть безвозвратным картинам ушедшей молодости…

А это, казалось, было совсем недавно… Впрочем, какое недавно – наверняка прошло уже лет пять… А может быть, десять?..

Скарлетт не хочет заниматься подсчетами. Да и к чему они нужны?..

…И вновь – родная Атланта. Оперный театр, представление какой-то оперы Рихарда Вагнера – кажется, «Тангейзера»…

Спектакль еще не начался. Она сидит в партере, в восьмом ряду, свет в зале еще не потушен. Музыканты уже в оркестровой яме – кто-то настраивает инструменты, кто-то играет самые сложные отрывки партий. Иногда, как будто бы из-под земли, глухо и низко, бухает большой барабан, мелко, как под дождем, позванивают тарелки. Скрипки, альты и виолончели подтягивают струны, их похожие на пандусы мелодии то взмывают резко вверх, то резко опускаются вниз… Подо всем этим пульсирует на двух тягучих нотах геликон… Кажется, что вместе с этими звуками колышутся и стены, и балконы… Свет начинает понемногу гаснуть; зажигаются софиты, где-то в глубине зала скрипит дверь… Неожиданно гнусаво звучит голос запоздалого контрфагота… Над слабо освещенным пультом появляется дирижер и взмахивает палочкой…

Скарлетт слушает и не слушает музыку, хотя и она повествует о любви…

У нее – своя любовь, что ей до несчастного рыцаря Тангейзера?..

Она искоса поглядывает на публику, ища глазами одного человека, но никак не находит его… Может быть, его нет сегодня?..

Этого не может быть!.. Он должен, должен прийти сюда!.. Он ведь знает, что она, Скарлетт, будет тут, в опере… Неужели он не придет?.. И она начинает торопить время – скорей бы, скорей бы, скорей бы все закончилось!.. Ну скорее, скорее!..

Потом – долгожданный антракт. Скарлетт облегченно вздыхает и идет в фойе.

Она проходит мимо большого зеркала из венецианского стекла в темной бронзовой оправе. На ней любимое зеленое платье такого же оттенка, как и ее глаза. Бледно-зеленые туфельки и жемчужное ожерелье – подарок Ретта.

Неужели их счастье было так близко, и она своими собственными руками разрушила его?..

Нет, он тоже, тоже виноват…

Она никогда бы не поступила так, если бы он не давал ей повода…

Да, они теперь в ссоре – Скарлетт кажется, что она потеряла своего любимого уже навсегда… Она гонит мысли о муже, она не хочет его ни видеть, ни слышать… Но почему же она так хочет его видеть?..

Ей не хочется задавать себе этого вопроса. Нет, нет, и еще раз нет – никогда больше они не будут вместе… Никогда!

Но глазами Скарлетт все время ищет по сторонам, надеясь встретить знакомую статную фигуру…

Почему же она это делает?.. Ведь она вновь и вновь твердит себе, что между ними давно все кончено… Почему же тогда она так беспокойно вглядывается в лица выходящих из зала?..

Она и сама не знает…

«Боже, помоги мне!.. – едва не вырывается из ее груди. – За что ты меня так покарал?.. За что ты наказал меня любовью к этому человеку?.. Да, наверняка он прав, утверждая, что я слишком поздно полюбила его… Да где же он, черт бы его побрал!..»

Но вот…

Из двери напротив выходит высокий и статный мужчина с благородной серебряной сединой в волосах. Да, это – он. Конечно же…

«Боже, ведь это Ретт… Надо сейчас же уйти… Боже праведный, что же мне делать?.. – спрашивает она, – что же мне делать?.. Да, мне надо поскорее уйти, поскорее, пока он не увидел меня…» Но поздно – они встречаются глазами и тут же понимают друг друга без слов…

И сердце Скарлетт в этот момент томительно и трепетно сжимается…

Скарлетт окончательно пришла в себя. Она очнулась, поднялась, ее немного знобило – все-таки после болезни она была еще немного слаба… Она досадно нахмурила брови: Скарлетт почему-то разозлилась на саму себя – наверное, за то, что позволила себе так расслабиться и забыться…

Да и что вспоминать?..

«Нет, нельзя задавать себе такие вопросы, – думает Скарлетт, – у каждого человека есть сокровенные мысли, от которых никогда не отречешься, как бы ты того не хотел… Они и только они, эти воспоминания способны помочь… Когда чувствуешь себя одиноко».

Но Скарлетт все равно злилась на себя – конечно же за то, что так расслабилась…

Воспоминания, как бы она ни пыталась в них спрятаться от повседневной жизни – дело прошлое…

И какой в них толк теперь, в данную минуту? Теперь они совершенно ни к чему…

«Ретт… И почему я никак не могу забыть, как молоды и счастливы мы были?..»

Она уселась перед горячим камином у себя в комнате. Уютно, по-домашнему горел огонь, который развел Ретт, чтобы она могла полюбоваться им и хоть немного разогнать тоску, которая в последнее время начинала одолевать Скарлетт все с большей и с большей силой… Из открытого окна в комнату вливался мягкий воздух…

Скарлетт размышляла – но теперь глаза у нее были открыты…

Она в собственном доме, у семейного очага. Она – мать, жена, бабушка… Она – миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер: такое долгое и достаточно непривычно звучащее имя в этой стране можно получить, только трижды побывав замужем…

Она склонилась к огню, который бросал алые отсветы на ее немолодое уже лицо, и вновь невольно задумалась о чем-то своем.

О чем?..

Правильно когда-то сказал Скарлетт Эшли, ее любимый – женщина может думать только о мужчине…

Тогда скорее – о ком?..

Разумеется, о Ретте – о ком же еще…

Но теперь ей почему-то так некстати вспомнился Эшли…

Боже, что же это с ней такое?..

Да ведь она давно уже определилась в своих чувствах к этому человеку, к человеку, которого любила больше всего на свете… Наверное, даже больше, чем Ретта. Да, она еще и еще раз признавалась себе в том, что любила не человека, а всего лишь образ, который сама себе создала…

«Я смастерила красивый костюм и влюбилась в него… А когда появился Эшли, такой красивый, ни на кого не похожий, я надела на него этот костюм и заставила носить, не заботясь о том, годится ли он ему или нет, – вспомнила Скарлетт собственные суждения многогодичной давности по этому поводу, – я продолжала любить красивый костюм, а вовсе не его самого…»