Святочный сон - Ольга Тартынская Страница 2

- Что ж, решено! - с нарочитой бодростью произнесла дама. - Проведу, наконец, вечер с детьми.

- Воля ваша, но Мише нужен гувернер! - с этим восклицанием в гостиную вошла Соня, двоюродная сестра Мартынова, живущая в его доме.

Это была немолодая длинноносая девушка тридцати лет с сухим выражением лица, одетая серо и скучно, с волосами, убранными в простой чепец, Определенно она давно забыла, что родилась женщиной. Соня была нянькой, гувернанткой и учительницей в одном лице. Детей у Мартыновых было трое: старший Миша и младшие Лиза и Катя, девочки восьми и пяти лет. Мартыновы избегали принимать в дом чужих людей и весьма болезненно относились ко всяким переменам в быту. Вот и с гувернером беда. Соня давно уже твердит, что Мише нужен учитель с твердым характером и выдержкой. Миша избалован, ему надобна мужская рука. Да он уж стесняется своей тетки-воспитательницы. Шутка ли, мальчику двенадцатый год.

- Володя, непременно, сегодня же, сыщи гувернера, и непременно из иностранцев, - повторила Соня и присела к столику, наливая себе кофе.

Мартыновы любили Соню, как сестру, и она вовсе не была прислугой. Они старались подбирать в дом людей родных или из своего саратовского имения. Потому такое обычное дело - нанять сыну учителя - для них обратилось в целую драму. Чужой человек, неизвестный, будет жить в доме, воспитывать их ребенка. Кому можно доверять в наше время? Кто не нарушит приватности и не понесет всюду сплетни? Кто с истинным усердием, за жалованье, станет трудиться на благо чужой семьи? Никто. Разве что иностранец...

- Что он опять натворил? - с теплой улыбкой спросил Владимир.

- Построил хижину Робинзона Крузо и взял в плен Катю и Лизу, уверяя, что они из племени людоедов.

Владимир рассмеялся:

- Что ж, у него недурное воображение.

- Это похвально, но у меня терпение на исходе, - напомнила Соня. - Не сыщите гувернера, я умываю руки.

Мартынова придвинула Соне корзиночку с бисквитами.

- Не горячись, душенька, исполним, - сказала она. - Нынче обещалась быть Марья Власьевна, так я спрошу у нее. Верно, она подскажет, что делать. Марья Власьевна всех знает, кого-нибудь да порекомендует.

- "Кого-нибудь" нам не надобно, - возразила Соня. - Все лучше иностранец, француз или англичанин.

- Иностранцы дороги, придется выписывать из Петербурга... - размышляла Александра Петровна.

- Однако дьячками да студентами тут не обойдетесь, - Соня была непреклонна. - Я не доверю ребенка всякому проходимцу.

Владимир Александрович, переглянувшись с Сашенькой, обратился к кузине:

- Появление молодого мужчины могло бы тебя встряхнуть. А потом, разве ты не хочешь выйти замуж?

Соня сердито отставила чашку и поднялась.

- Вольно вам смеяться надо мной, Владимир Александрович. Ведь вы хорошо знаете, как я отношусь к молодым мужчинам.

Она обиженно поджала губы и покинула гостиную.

- Полно, Володенька, дразнить ее, - укорила Сашенька мужа. - Соня для нас клад.

- А вот выйдет замуж, что станется с нами? - возразил Мартынов.

- За кого она выйдет замуж, коли живет затворницей? Да и поздно уже, кто ее возьмет?

Мартынов виновато улыбнулся.

- Заели чужую жизнь. А ведь это нам удобно, Сашенька?

Александра Петровна пылко возразила:

- Помилуй, дорогой! Да захоти Соня, я тотчас бы ее благословила! И ты, верно, не был бы против. Много в монастырь не ушла, где уж замуж! И разве ей плохо у нас?

Мартынов умолк, о чем-то думая.

- Соня права, - изрек он наконец, - более откладывать нельзя. Надобно искать Мише учителя или отдавать его в пансион.

- Как в пансион? - испугалась Сашенька. - Он ведь совершенный ребенок!

Владимир захлопнул журнал.

- Позволь тебе напомнить, shere amie, в его лета ребята отличались в войне с Наполеоном.

Сашенька вовсе переполошилась:

- Полно, ты преувеличиваешь, Володя. Да и времена теперь иные... Однако учителя непременно сыщем.

Она отставила допитую чашку, лениво поднялась с диванчика.

- Не желаешь ли взглянуть на хижину Робинзона Крузо? - улыбаясь, спросила мужа.

- Иди, душенька, я следом поднимусь.

В одиночестве он закурил сигарку и глубоко задумался. Предметом его печальных размышлений была Соня. Владимир Александрович чувствовал перед ней вину, которую не мог искупить вот уже девять лет. Когда Соня осиротела, он не задумываясь взял кузину в свой дом. Она сама нашла себе занятие, никто не принуждал девушку нянчить и воспитывать племянников. Соня получила недурное образование при жизни родителей, она много читала, отличалась даже некоторой ученостью. Ей доставляло удовольствие делиться знаниями с малышами, возиться с ними, наставлять, обучать. К тому же в этой, на первый взгляд, засушенной, старообразной особе, скрывалась детская природа, некая наивность и целомудрие, что позволяло ей без труда находить общий язык с детьми.

Однако собственная жизнь Софьи Васильевны не сложилась. Она будто приняла обет безбрачия, никогда не выезжала, у нее не было подруг, вся жизнь Сони проходила в доме брата. И в этом был виноват Владимир. Он с легкостью принял Сонину жертву и не задумывался, каково ей. Теперь же, лишь предположив, что кузина влюбится и выйдет замуж, он ощутил подобие ревности.

С пятнадцати лет Соня безраздельно принадлежала ему, а после его семье. Без нее немыслима жизнь в доме! Владимир усмехнулся своим мыслям. Это всего лишь воображаемая опасность, с чего он так растревожился? "Да вы эгоист, Владимир Александрович!" - подумал он и вовсе рассердился на себя. Он погасил сигарку и направился в Мишину комнату.

3.

Амалия делала ставку на этот вечер, потому она так настойчиво зазывала Мартынову и весьма огорчилась, не дождавшись ее появления. А вечер удался. Веселились напропалую. Разве только Митенька Волынцев остался недоволен: он готовился к мести, а затея провалилась. Эта гордячка не явилась и спутала все карты. Амалия была готова рискнуть не шутя. Она полагала в бокал с вином подсыпать сонный порошок и вручить его Мартыновой. А после эта хваленая недотрога должна была проснуться возле Митеньки. И пусть потом Амалию осудят, пусть не поверят в измену Мартыновой, останется слушок, который поползет по Москве, обрастая подробностями. А где есть запах сплетни, чистой репутации конец. Нет дыма без огня. И еще одну истину усвоила Амалия совершенно: человек может судить о других лишь в меру собственной морали. Когда в