Кристина Кук - Непокорная жена Страница 2

Элинор с чувством стыда вспомнила о своем дневнике, и ее ладони увлажнились. Она бросила взгляд на дверной проем в любимую гостиную матери. Возможно ли, что ее мать каким-то образом обнаружила тонкую тетрадь, которую Элинор прятала под пуховый матрас? Может быть, она прочитала ее глупые детские записи? О Боже, нет! Это было бы невыносимо.

– Но я ничуть не в восторге от него, папа, – сказала она, обретя наконец дар речи. – Да и он не любит никого, кроме себя. Я не могу понять, почему Фредерик Стоунем согласился на брак со мной, поскольку он не похож на тех мужчин, которые слепо подчиняются воле своих отцов.

– Видимо, ты ошибаешься, так как лорд Уортингтон заявил о его полном согласии. Не стоит так беспокоиться, Элинор. Не ты ли говорила, что не обязательно выходить замуж по любви? Теперь ты изменила свое мнение на этот счет, дочь?

– Нет, конечно. – Она поднесла руку к виску и помассировала впадинку рядом с бровью. Если бы отец только почувствовал иронию сложившейся ситуации.

– Тогда я не понимаю твою нерешительность. Это будет превосходный брак. Лорд Уортингтон имеет обширное и прибыльное поместье в Оксфордшире, а также владения здесь, в Эссексе. Я не сомневаюсь, что этот брак вполне устроит и молодого Фредерика, а ты со временем станешь баронессой.

Баронессой? Всего лишь. Нет, она не может обручиться с Фредериком Стоунемом. Это будет слишком крутой поворот в ее судьбе.

Странно, почему Фредерик согласился на этот брак? Он еще слишком молод для семейной жизни. К тому же Элинор знала, как он относится к ней. Ей стало опять не по себе при воспоминании о том, как грубо он отозвался о ней более четырех лет назад. Он назвал ее тогда кобылицей, и это был самый лестный эпитет среди тех, которые он употребил в ее адрес.

О, она знала, что ее слепое детское увлечение было безнадежным и опрометчивым. Она никогда никому не призналась бы в своем тайном постыдном чувстве, даже брату. Генри решил бы, что она сошла с ума, хотя до этого считал ее толковой, благоразумной и практичной девушкой. У нее не было склонности к фантазиям и глупым романтическим заблуждениям. Она охотно согласилась с тем, что отец сам выберет ей мужа, но не представляла, что его выбор окажется таким…

Элинор полагала, что выйдет замуж за благовоспитанного, образованного, благородного человека, наследника по меньшей мере герцогства. Но не за безрассудного молодого повесу, чьи распутные подвиги стали почти легендарными. И в будущем ему светит лишь баронство! О чем только думал ее отец?

Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Перед ее мысленным взором всплыло дьявольски красивое лицо Фредерика с карими глазами цвета жидкого шоколада; с полными, чувственными, озорно улыбающимися губами; с загорелой кожей, которая могла ввести в заблуждение, будто бы он ведет здоровый, спортивный образ жизни, а не беспорядочную разгульную жизнь. Тряхнув головой, Элинор открыла глаза, прогнав этот образ.

Несмотря на разумное возражение против кандидатуры Фредерика Стоунема, она тем не менее хотела быть желанной для него – хотела так отчаянно, что боялась сойти с ума от этого страстного стремления. В животе у нее возникли неприятные позывы, и она поднялась с кресла на дрожащих ногах.

– Прошу прощения, папа, – извинилась Элинор, спеша покинуть комнату со слезами на глазах.

– Так, значит, я передам лорду Уортингтону, что ты согласна, – сказал отец ей вслед. – Завтра, перед тем как отправлюсь в Кент.

«Говори что хочешь, – подумала она, быстро поднимаясь по широкой мраморной лестнице в убежище своей спальни. – Я никогда не примирюсь с таким браком. Никогда. До самого последнего дыхания».

– Ты женишься? Это ужасно, Фредерик. – Молли откинула длинные светлые волосы на свое восхитительно гладкое плечо. – Почему ты решился на это? Разве тебе не достаточно меня? – Она провела ногтем по его обнаженному торсу, глядя на него своими блестящими круглыми глазами.

Фредерик обнял ее за талию и придвинул ближе к себе. Она была теплой и мягкой, и от нее исходил призывный аромат лепестков розы.

– Ты доставляешь мне огромное удовольствие, милая. – Он прильнул к ее шее и провел языком по пульсирующей жилке.

Она оттолкнула его.

– Тогда почему ты решил жениться? Почему сейчас? Ты еще слишком молод для брака. Это… разве необходимо?

Фредерик вздохнул:

– За ней огромное приданое, и я смогу воспользоваться им. Куплю тебе кучу безделушек помимо прочих вещей. Кроме того, подумай, сколько времени я буду проводить с тобой, освободившись от мамаш, озабоченных замужеством своих дочерей.

– Ха! Можно подумать, что найдется хоть одна респектабельная мать, которая принимает тебя в расчет. И ты забыл, что тебе придется проводить время со своей женой? – раздраженно сказала Молли. – Время, которое ты мог бы посвятить мне?

– Жена займет не так уж много времени, уверяю тебя, милая. Речь идет только о формальности, о женитьбе на респектабельной, но совершенно непривлекательной женщине. Клянусь, она ничего не значит для меня.

Молли раздраженно поправила прядь волос, отведя ее за ухо.

– Не будь так уверен в этом, Фредерик. Ты говорил то же самое в отношении той шлюхи в Шропшире.

Ее тон вызвал ответное раздражение у Фредерика, и его настроение мгновенно испортилось. Он ничем не обязан Молли. Хотя она довольно мила, ее непомерные аппетиты истощили его финансы. К тому же она отнимала у него слишком много времени, лишая его многих удовольствий светской жизни.

Та самая «шлюха» в Шропшире доставляла ему необычайное наслаждение в течение более двух недель. Опытная вдова была почти вдвое старше его и научила его кое-чему, так что он с большим сожалением вынужден был прервать связь с ней и вернуться в Лондон, в постель Молли. Однако сейчас, когда он собирался обзавестись женой, достаточно иметь всего одну любовницу.

Ему предстояло жениться на ничем не примечательной женщине, подумал он с недовольной ухмылкой, вспомнив фигуру и черты лица упомянутой леди. Ей было не более шестнадцати, когда он впервые увидел ее – необыкновенно высокую, с удлиненным лицом и своенравными глазами. Ну просто Долговязая Мег, лишенная изящества, грации и женского обаяния.

Тем не менее, она почему-то понравилась ему, насколько он помнил. Она отличалась мальчишескими повадками, была искренней и, хотя еще не сформировалась, со временем, вероятно, должна стать благородной леди. Увидев ее впервые, он остолбенел, наблюдая, как она возится с парой гончих собак на лугу вблизи своего дома, бросаясь то туда, то сюда и дергая за конец палку, в то время как одна из огромных гончих тянула ее в противоположную сторону. Это зрелище позабавило его. Ему казалось, что так могла вести себя сумасбродная ирландская девчонка, а не благородная дочь английского лорда.