Джуд Деверо - Безукоризненное деловое соглашение Страница 2

— Вы не против сообщить мне, наконец, чего вы хотите?

«Но никогда-никогда я за это не возьмусь», — сказал он себе.

Что она имела в виду, говоря — «стареющий гангстер»? Да он и сейчас такой же меткий стрелок, как и двенадцать лет назад! Да никто из этих нынешних молодых… — Мысль его прервалась, потому что она заговорила снова.

— Прямо не знаю, что вам рассказать сначала. — Она бросила на него пытливый взгляд. — Мне сказали, что вы самый красивый мужчина в Техасе.

Коул улыбнулся.

— Народ много чего болтает, — сказал он скромно.

— Собственно, я этого не вижу.

При этих словах его рука с сигарой замерла на полпути ко рту.

— Может быть, вы были красивы несколько лет назад, но сейчас… От чрезмерного солнца ваша кожа загрубела, и у вас тяжелый взгляд. Это мое мнение, мистер Хантер, и еще — вы кажетесь очень эгоистичным мужчиной.

Второй раз за этот день Коул лишился дара речи. Потом он откинул голову и засмеялся. Когда он снова взглянул на женщину, она не улыбалась вовсе.

— Все в порядке, мисс…

— Лэсем, мисс Лэсем.

— А, да, мисс Лэсем, — сказал он; и в его голосе прозвучала фальшь, что раздражало его самого. В ссорах ему уже сказали все, что только можно сказать и про него, и про его предков, и все эти оскорбления не могли рассердить его, но эта обыкновенная женщина с ее замечаниями по поводу его предполагаемого брюшка и его якобы эгоистичности раздражала его. Да кто она такая, чтобы говорить подобное? Она так неприметна, что если вы поставите ее рядом с песчаной дюной то не сумеете различить, где начинается она, а где песок.

— Вы скажете мне, наконец, что вам от меня надо? — спросил он. Он сказал, что должен заставить ее убраться отсюда, но не мог подавить свое любопытство. Великолепно, подумал он, экий любопытный дипломат. Это любопытство когда-нибудь его до смерти доведет.

— У меня есть сестра старше меня на год.

Она повернулась и прошла к окну, и, когда она шла, не было даже малейшего намека на грациозное движение бедер, за которыми так любят наблюдать мужчины. Эта женщина двигалась как деревянная — и как раз это его и заинтриговало.

— В моей сестре есть все, чего нет во мне. Моя сестра — красавица.

Она, должно быть, поняла, о чем думает Коул, потому что стала объяснять:

— Я знаю, что те, кто меня видят, не могу поверить, что у меня красавица сестра. Они, возможно, думают, что идея красоты во мне не развилась.

Коул не сказал ни слова, но это было то, о чем он думал. Чтобы быть прелестным около этого маленького создания, и не нужно большой красоты. Это уж точно, а с этим всем неприятным, что она тут о нем наговорила, она стала еще непривлекательнее. Ему было любопытно, сколько же ей лет. Не менее тридцати, решил он. Немножко старовата, чтобы привлечь хоть какого-нибудь мужчину. Да и не успеет она родить полдюжины детей, как ей хочется.

— Ровена красивее всех когда-либо живших на свете женщин. Ростом она пять футов семь дюймов, у нее густые каштановые волосы, кудрявые от природы. Зеленые глаза, густые ресницы, прекрасной формы нос и полные губы. У нее такая фигура, что мужчины прямо дрожат. Я это потому говорю, что наблюдала такое не один раз.

Она набрала в грудь воздуха.

— Что важнее — по крайней мере для других женщин, — Ровена очень приветливый человек. Заботится о других. Она помогает так, что заставляет и их заботиться о себе и о других. Она прирожденный лидер. — Она вздохнула. — У моей сестры внешность и личность моей матери. В общем, у нее есть все.

— Вы хотите, чтобы я ее убил ради вас? — пошутил Коул, но женщина не улыбнулась, так что ему стало интересно, есть ли у нее вообще чувство юмора.

— Моя сестра — это героиня. Я подразумеваю, в самом лучшем смысле. Как и все героини, она не осознает свой героизм. Когда ей было двенадцать лет, она заметила пожар в сиротском приюте и, не думая о своей безопасности, кинулась в горящее здание и спасла детей, набившихся в комнату. Ее все обожают.

— Кроме вас.

Мисс Лэсем набрала опять воздуха и села.

— Нет, вы ошибаетесь. Я ее люблю больше всех. Когда она выдохнула, он увидел, что ее трясет, но владела она собой очень хорошо. Он предположил, что она часто скрывала свои чувства.

— Трудно объяснить, что я чувствую к Ровене. Я ее люблю, а временами я… я почти ее ненавижу.

Она вздернула голову как бы с гордостью.

— Возможно, моя проблема — это просто ревность.

Какое-то время он наблюдал, как она необыкновенно спокойно сидела на стуле, и изумлялся тому, что на ее лице и во всем ее облике не было заметно даже признака душевного волнения. Никакого блеска в глазах, дрожи в руках. Она держалась изумительно спокойно; она была бы просто блестящим игроком в покер.

Внезапно Коул понял, что обеспокоен тем, что испытывает к ней некоторое расположение.

— Что вы от меня-то хотите? — спросил он более резко, чем ему хотелось.

— Шесть лет назад моя сестра вышла замуж за необыкновенного человека. Высокий, красивый, богатый, умный. Джонатан — мужчина, за которого мечтает выйти замуж каждая. Они живут в Англии, в красивом имении, у них двое прелестных сыновей. Ровена — такой тип женщины, у которой слуги работают даже тогда, когда ей нечем им платить.

— А у вас как?

В первый раз он заметил легкий смешок.

— Я переплачиваю своим слугам, ничего от них не требую, вдобавок они крадут у меня серебро.

Тут он снова засмеялся. Может, все-таки у нее есть чувство юмора.

— Моя проблема возникла от того, что сестра меня очень любит. И всегда любила. На Рождество она, бывало, прокрадывалась ночью по лестнице и переставляла карточки на пакетах, потому что обычно люди дарили мне скучные, утилитарные подарки, а Ровене дарили вещи, достойные ее красоты. Конечно, потом я оказывалась с двадцатью пятью ярдами желтого шелка, вышитого бабочками, а она получала, допустим, десять томов, посвященных жизни Байрона, в итоге обе мы были несчастны. Но делала она это из любви ко мне.

— Вам нравится Байрон?

— Мне нравятся книги. И исследования. Я более разумна, тогда как Ровена ярче. Когда я вижу объятое пламенем здание, я зову пожарных, в огонь я не брошусь, я от него убегу.

Коул улыбнулся:

— Я похож на вас.

— О-о нет, вы не убежите, — сказала она с некоторым вызовом. — Вы, мистер Хантер, похожи на Ровену.

И то, как она это произнесла, прозвучало как самое худшее из того, что кто-нибудь говорил о нем. Его первой реакцией было защищаться. Но от чего защищаться? Ведь она не сказала о сестре ничего, кроме крайнего одобрения.

— Я вас изучила довольно основательно, мистер Хантер, и вы так же слепо героичны, как моя сестра. Вы сначала действуете, а потом уж думаете о том, что делаете. Согласно источникам, из которых я получила нужные мне сведения, вы прекратили две войны между бандами и жертв было меньше, чем кто-либо мог надеяться.