Маргарет Пембертон - Вспышка страсти Страница 2

Мои мысли перешли на слишком опасную дорожку, и я решила направить их к Мэри Коллинз, или Фаррар, как она именовалась теперь. Было бы очень приятно снова повидаться с ней. Мэри входила в наш детский квартет и сейчас тоже должна была приехать в Офир. В спокойных серых глазах Мэри не было ни жалости, ни любопытства, только любовь – следствие дружбы длиной в двадцать лет. В детстве мы все четверо жили в Темплас-Уэй, маленькой деревушке в Кенте, волею обстоятельств примостившейся у самых гор Норт-Даунс. Мой отец был семейным доктором, отец Мэри – деревенским зеленщиком. Именно Мэри в детстве выступала миротворцем и всегда улаживала ссоры между нами, именно Мэри убедила Фила позволить Розалинде отправиться с нами в путешествие, хотя это угрожало тщательно продуманному плану Фила устроить в соседнем лесу сражение ковбоев и индейцев. Розалинда никогда не пошла бы с нами, если бы ей отвели роль ковбоя; ей всегда хотелось разрисовывать себе лицо и украшать голову перьями – несомненно, теперь она получила такую возможность. Я добродушно улыбнулась.

Спокойствие и мягкость Мэри были спасением для нашей четверки. Фил, как правило, хотел отделаться от Розалинды, и тогда она начинала плакать и жаловаться тете Гарриет, в результате Фил и я попадали в немилость за то, что плохо обходились с Роуз. Интересно, подумала я, понимала ли когда-нибудь Розалинда, сколь многим в детстве была обязана Мэри? Вероятно, да, потому что дружба между ними вышла за рамки детства, и, несмотря на совершенно разный образ жизни, Розалинда и Мэри до сих пор остаются близкими подругами. По правде говоря, Розалинда убедила себя, что предстоящие несколько недель в «Анклаве» будут похожими на прежние времена. Мы, все четверо, снова будем вместе, потому что она даже Фила уговорила все бросить и присоединиться к нам на несколько недель, заманив его обещанием предоставить тихую комнату и рояль для упражнений.

Должен был приехать и муж Мэри, Том, в некотором смысле явившийся для всех неожиданностью. Мэри была очень неприметным и тихим человеком, поэтому никто не ожидал, что она выйдет замуж за столь неописуемо красивого парня, как Том Фаррар. Но Том Фаррар сделал правильный выбор. Вся жизнь Мэри вращалась вокруг него и их двух маленьких детей, и если мужчину можно обожать, то Том был обожаем. Время от времени навещая их, мы находили в их доме уют и спокойствие, которых нам не хватало в собственных жизнях. Мэри и Том впервые уезжали от детей, и я беспокоилась, как Мэри это переживет. Она – настоящая наседка, но тетя Гарриет непреклонно заявила, что Мэри необходим отдых.

– Эта девочка преждевременно старится, – сказала она по телефону, убеждая, что мне тоже необходим отдых. – Несколько недель, проведенные на солнце, принесут вам обеим огромную пользу.

Именно мысль о Мэри заставила меня согласиться – она и некоторое беспокойство, которое вызвали у меня слова тети Гарриет. Что могло так сильно тревожить Мэри, из-за чего она начала стареть раньше времени? У тети Гарриет не было склонности к преувеличениям, и я подумала, не в Томе ли дело, но потом отказалась от своего предположения. Том тут ни при чем, любой парень был бы счастлив, женившись на Мэри. Она, несомненно, много работала, и, несомненно, суд надо мной и его последствия оставили на ней свой отпечаток, как и на всех, кто был близок ко мне. Мне понадобилось очень много времени, чтобы отделаться от воспоминаний о страдании, написанном на лице Фила. А что касается тети Гарриет… Я потянулась за таблетками, больше не в силах оттягивать забвение, которое они принесут. Если бы я могла спать день и ночь, я была бы счастлива. Лучи заходящего солнца наполняли комнату мутным светом, в котором я пыталась разглядеть свое будущее, но оно оставалось таким же туманным, как всегда. Я никогда не смогу вернуться в «Сент-Томас» и снова работать няней. Представив себе новую работу, расспросы, объяснение того промежутка в моей жизни, который заняло судебное разбирательство, я поняла, что это будет слишком тяжелым испытанием. Правда, всегда оставался Фил – он недавно предложил мне выйти за него замуж. Таблетки уже начали действовать, и я почувствовала, что тело постепенно расслабляется, а глаза медленно закрываются. Погружаясь в сон, я думала о Филе. Жизнь с ним была бы приятной. Мы всегда были вместе, и Фил настаивал на том, что расставаться не имеет смысла. Вряд ли мы будем хорошо обеспечены, но меня это не волновало. У нас будет дом – коттедж в Темплас-Уэй, который Филу оставили родители, а у Фила блистательное будущее, ему ведь всего двадцать четыре года…

Из нашей дружной четверки только Мэри и Розалинда обзавелись семьями, но ни та, ни другая семья не воодушевляла меня последовать примеру подруг. Правда, Мэри была счастлива, но я знала, что никогда не смогу целиком и полностью отдать себя в распоряжение мужа, как это было у Мэри и Тома. Самым важным для Мэри было счастье Тома, ее собственные стремления и желания не имели значения. Мне это казалось несправедливым. Относительно же Гарольда и Розалинды… Здесь совсем иной поворот дела. Гарольд, как преданная собака, провожал взглядом каждое движение Розалинды, но я достаточно хорошо знала кузину, чтобы понимать, что без своих денег Гарольд не протянул бы и дня. Свой миллион он не заработал, а унаследовал. Он был добрым и приятным, но при этом довольно тупым человеком и иногда умудрялся выводить из себя даже терпеливую Мэри. Нет, брак Розалинды ни у кого не находил одобрения.

Несколько месяцев назад ходили слухи, что у Розалинды роман с исполнителем главной роли в ее последнем фильме, сплетничали, что агента по связям с общественностью быстро заставили замолчать, однако такие новости никого не удивили. Для того чтобы представить Розалинду верной женой, нужно было обладать изрядной долей воображения. А представить, что она верна Гарольду, который на тридцать лет старше ее и не может похвастаться ни внешностью, ни индивидуальностью, было и вовсе невозможно. Но Розалинда была осторожна. Она планировала свою карьеру с пугающей целеустремленностью и не собиралась терять Гарольда и его миллионы ради мимолетной любовной интрижки, как бы ни был красив ее любовник.

Когда мы были подростками, центром ее внимания был Фил. Мне часто приходило в голову, что если бы она тогда не уехала из Темплас-Уэй, то в конце концов нашла бы путь к его чувствам. Розалинда не делала секрета из того, что хочет заполучить Фила, а, как правило, она добивалась того, чего хотела. Фил же оставался равнодушным к ее заигрываниям и, казалось, вообще их не замечал; его единственным увлечением была музыка. Глядя на Фила, нельзя было сказать, что ему известно о существовании двух полов. Потом появились роли в фильмах, и Розалинда, уехав из деревни, переместилась с нашей орбиты в более захватывающий мир Гарольда. Но даже сейчас, когда бы она ни смотрела на Фила, в ее глазах появлялось что-то, что я не могла точно определить. По-моему, Фил единственный мужчина, которого Розалинда всегда хотела, но так и не смогла получить – и это постоянно не давало покоя ее самолюбию. Я очень надеялась, что она не попытается исправить положение, когда Фил приедет в Офир. Для западного мира Розалинда, быть может, и секс-символ, но для Фила она – Роуз Лукас, которая начинала хныкать, когда ей не удавалось сделать по-своему, и не ценила его музыкального таланта. Они были друзьями, и только друзьями, и Фил без колебаний мог сказать ей это. Такт не входил в число его достоинств, а после всеобщего обожания, к которому Розалин да уже привыкла, любая «горькая правда» будет воспринята кузиной неблагосклонно.