Рут Лэнган - Заложники страсти Страница 2

– Нет, Бог миловал, не видела. Говорят, росту они непомерного, почитай великаны, и даже в самую холодную пору ходят с голыми руками и ногами, а если и одеваются, так в лохмотья. – Видя, как потрясена ее рассказом Леонора, няня продолжала: – Да, те, кому довелось их повидать, говорят, будто видом они сущие страхолюды – лохматы, оборванны, неумыты – и человеческого обхождения не знают.

Глаза Леоноры расширились.

– Ой, Мойра. Что же мне делать? Ведь отец приказал мне вместе с ним выйти приветствовать этих… этих страхолюдов – Она поднесла тонкую руку к горлу.

– Не дело твой отец затеял, лучше бы тебе отсидеться взаперти в своих покоях, пока горцы не уедут. Кто знает, чего им в голову взбредет? – Старая нянька понизил голос: – Сказывают, будто они английских младенцев пожирают и пьют их кровь.

– Замолчи, Мойра! Разве можно верить такому вздору? Отец бы никогда не пригласил к себе в дом подобных чудовищ.

– Это гости незваные, твой отец их пригласил по королевскому повелению. Кто ж посмеет ослушаться короля?

– Ну, да, так неужели же король допустит, чтобы его близкий друг оказался в опасности?

Старуха ничего не ответила, мудро предпочитая хранить свои мысли при себе. Шпионов везде хватает. Горе тому, кто навлечет на свою голову гнев короля и попадет в немилость.

Леонора наблюдала, как три всадника поторапливают коней, направляясь ко рву вокруг замка. Раздался резкий крик, и подъемный мост был опущен. Поднялась тяжелая опускная решетка. Под аркой зацокали копыта трех коней. В ту же минуту решетка была опущена, а мост поднят. У приехавших не осталось путей к отступлению.

– Эти горцы или очень глупы, – промолвила Леонора, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты, – или очень отважны. В конце концов, их только трое, а в этих стенах расположилось не меньше сотни отборных воинов.

– Говорят, будто один горец в одиночку может расправиться с целой ратью англичан.

– Это уж слишком, няня, так их восхвалять. – Леонора открыла дверь и выпорхнула из комнаты. Глаза ее горели. – Они же не боги, а самые обыкновенные смертные. – Обернувшись через плечо, она строптиво добавила: – Я непременно желаю на них взглянуть, тем более что защитников у меня довольно.

Когда она ушла, нянька снова перекрестилась и опустилась на колени, чтобы произнести молитву. Девочка еще так молода, ей едва минуло шестнадцать, к тому же малость упряма и своевольна. Очень скоро ей самой предстоит изведать, что мир вокруг вовсе не так спокоен и безопасен, как отцовский замок.

– А что, если они попросят нас сдать оружие, Диллон?

– Роб[3] приказал делать, о чем нас попросят, если этим мы сможем убедить их в нашем намерении заключить мир. – Диллон Кэмпбелл спешился и кинул поводья мальчику, рот которого был приоткрыт от изумления, как у человека, только что увидевшего привидение.

Диллон, предпочитая не замечать, какое впечатление он произвел на мальчика-англичанина, стряхнул пыль с дорожного плаща и беззаботно перекинул его конец через широкое плечо. Затем он тряхнул головой, словно дикий зверь гривой, и выпрямился.

Его младшие братья, Саттон и Шо, последовали его примеру. Хотя внешне близнецы очень походили друг на друга – оба с волосами цвета соломы и глазами скорее зелеными, чем голубыми, – по характеру они были совсем разными. Саттон с самого детства старался подражать своему воинственному старшему брату, радуясь каждой возможности пустить меч в дело. Благочестивый и мягкий Шо, выросший вместе с братьями под щедрой опекой ученых монахов, уже дал обет Церкви. Только время отделяло его сейчас от дня, когда он вступит в монастырь и начнет жизнь, посвященную молитвам и размышлениям.

– Все наше оружие? – спросил Саттон. Губы Диллона слегка скривились, когда он попытался скрыть улыбку.

– Нет, не все, Робу хорошо приказывать, посиживая в безопасности в Эдинбурге, а нам предстоит спать под одной крышей с врагом. Я не доверяю этим английским псам. Мы отдадим им только то оружие, которое на виду. Хуже не будет, если мы припрячем пару кинжалов, – пробормотал он сквозь зубы, – ведь это вопрос жизни и смерти.

– Да. – Саттон с облегчением дотронулся до кинжала, спрятанного за поясом. У него не было ни малейшего желания отдавать его давним недругам.

– Помните, что я вам говорил, – тихо приказал Диллон. – Никому не доверяйте. Не надейтесь на удачу. Все время будьте начеку.

Тяжелая дверь, ведущая во двор замка, распахнулась, и наружу выступили несколько воинов, образуя почетный караул по обе стороны двери. Как и мальчик, что держал поводья лошадей приехавших незнакомцев, они вытаращили глаза на горцев, которые ростом намного превосходили самого высокого из них.

Следом за воинами появился человек в одеянии епископа, за которым шествовали несколько нарядно одетых мужчин. Выйдя и встав полукругом, они, задумчиво посматривая на троих незнакомцев, выжидательно повернулись к двери – там стоял их хозяин, а позади него – молоденькая женщина.

Этот человек в роскошном, отделанном мехом дублете[4] и атласных панталонах мог быть только самим владетельным лордом, хозяином замка. Его серебристые волосы, аккуратно подстриженные усы и заостренная бородка обрамляли лицо, на котором заметнее всего были живые, умные глаза.

– Лорд Алек Уолтем рад приветствовать вас в Англии, добро пожаловать в мой дом.

Диллон, заслоняя братьев, выступил вперед.

– Благодарю вас, лорд Уолтем, – сказал он, отдавая свой меч. – Я – Диллон Кэмпбелл, а это мои братья Саттон и Шо.

Следуя примеру старшего брата, близнецы протянули мечи хозяину замка. Лорд Уолтем принял оружие и передал мечи капитану замковой стражи.

Приобнимая свою дочь, лорд Уолтем произнес:

– Представляю вам мою возлюбленную дочь, Леонору.

– Миледи. – Диллон, прекрасно сознавая контраст между своим грубым одеянием и нарядом хозяина, выступил вперед и взял ее руку, легко прикоснувшись губами к пальцам девушки.

Стоя рядом с ней, он ощутил благоухание розовых лепестков. Кожа ее казалась белой, как алебастр, а волосы были черны, словно вороново крыло. Она посмотрела на него, затем опустила взгляд, но в это краткое мгновение Диллон успел заглянуть в глаза цвета вереска, растущего на лугах Нагорья. Самые необыкновенные глаза из всех, что он когда-либо видел. Он отпустил ее руку и отступил назад.

Леонора чопорно кивнула головой, слишком ошеломленная, чтобы заговорить. Голос этого шотландца оказался столь же учтивым, как и голос любого из англичан, если не считать легкого акцента. Как все жители севера, он немного картавил. Рука его была шершавой и загрубелой, а хватка – такой сильной, что он мог бы без труда сломать все косточки в ее нежной ладони. Когда губы его прикоснулись к ее руке, она почувствовала, как по спине ее пробежала дрожь – это не было похоже ни на что, испытанное ею ранее.