Филиппа Карр - Обет молчания Страница 2

— Теперь у нас конституционная монархия, — напомнила я ей, — и палата лордов не играет такой важной роли, как палата общин, хотя и необходимо, чтобы принимаемые законы одобрялись ими.

Мой отец говорит, что, возведи мистер Асквит больше людей в звание пэра, он получил бы перевес в свою пользу.

Аннабелинда зевнула, а я продолжала:

— С твоей стороны, Роберт, просто замечательно принести нам все это.

— Ты же знаешь, я всегда так поступаю на приемах.

— Знаю… и мне это нравится.

Роберт улыбнулся.

— Дело в том, — сказал он, — что на самом деле я больше люблю находиться здесь, чем на приеме.

— Герберт Генри Асквит (1852 — 1928) один из лидеров либеральной партии, премьер-министр в 1908 — 1916 гг. (Прим. ред.) — Мне бы хотелось еще немножко добавки, — признался Чарльз.

— Что? Да ты обжора! После такой огромной порции… — сказала я.

— Возьми мою, — предложил Роберт, что Чарльз и сделал со словами «Раз ты уверен, что не хочешь, обидно, если сливки пропадут».

В этот момент мне послышались шаги за дверью.

Я прислушалась.

— В чем дело? — спросил Роберт.

— На лестнице кто-то есть. Я слышала, как скрипнула половица. Она всегда скрипит как раз около «укромного местечка».

Я подошла к двери и открыла ее. За ней находился молодой человек. Казалось, мое появление напугало его. За те несколько секунд, что мы стояли, уставившись друг на друга, я успела заметить, что у него очень светлые волосы и светло-голубые глаза. На нем был вечерний костюм, и я поняла, что это один из приглашенных.

— Вы заблудились? — спросила я.

— Да… да… я заблудился. — Он говорил с едва заметным акцентом.

Роберт и остальные уже подошли к дверям нашего «укромного местечка». Молодой человек смотрел на нас.

— О, — сказал он, — мне очень жаль. Я не понимаю, как попал сюда. Я запачкал во время еды свой пиджак и решил, что должен почистить его, пока никто не заметил. Я нашел дорогу в одно… небольшое помещение… и замыл одежду. Вышел оттуда… и теперь не знаю, где нахожусь. Заблудился.

— Вы пытались вернуться в столовую. Этот так удобно расположенный поблизости от парламента дом полон странных укромных уголков и закоулков. Я знаю, где вы повернули не туда. Но теперь вы почти вернулись на правильный этаж. Я покажу вам дорогу.

— Вы очень добры.

Аннабелинда внимательно изучала молодого человека.

— Заходите и присядьте на минуту, — сказала она. — Вам ведь не приходилось бывать в этом доме раньше, правда?

— Нет. Это мой первый визит. Я приехал в Англию всего две недели назад.

— Откуда? — спросила Аннабелинда.

— Из Швейцарии.

— Как интересно… все эти горы и озера.

Незнакомец улыбнулся ей, чуть успокоившись.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Карл Циммерман.

— А меня зовут Аннабелинда Дэнвер, — вмешалась Аннабелинда. — Это мой брат Роберт. А Люсинда и Чарльз Гринхэмы живут здесь.

— Теперь, — сказал с улыбкой Карл Циммерман, — мы все познакомились.

— Нас не пригласили на прием. Они считают нас всех слишком маленькими… кроме Роберта, конечно. Но он принес нам взбитые сливки.

Улыбка молодого человека стала еще шире.

— Понимаю. И я счастлив, что встретил вас.

— Вы известный дипломат? — спросила Аннабелинда.

— Нет. Это мое первое назначение.

— И вы заблудились на лестнице! — с усмешкой сказала Аннабелинда.

— Заблудиться может каждый, — промолвила я.

— Со мной это происходит постоянно, — добавил Роберт.

— Вы надолго в Лондон? — спросила Аннабелинда.

Карл Циммерман пожал плечами.

— Не знаю точно.

— Надо быть довольно важным лицом, чтобы вас пригласили сюда, — продолжала Аннабелинда.

Молодой человек опять пожал плечами.

— Я здесь вместе со своим коллегой. Этим приглашением я обязан ему.

— Вас могут хватиться? — спросила я.

— О, сейчас гости будут выходить из столовой, — сказал Роберт. — Идемте со мной. Я провожу вас обратно.

— Спасибо. Это очень мило с вашей стороны.

Аннабелинда была недовольна. Она бросила на брата сердитый взгляд, но молодой человек уже следовал за Робертом к двери.

— Спасибо за взбитые сливки, — сказала я, и Роберт ответил мне улыбкой.

— Спасибо за гостеприимство, — сказал молодой человек. — Благодарю вас всех.

И они с Робертом вернулись к гостям.

— Именно тогда, когда разговор начал становиться интересным, — проворчала Аннабелинда. — Право же, Роб умеет испортить удовольствие другим.

— Он был прав, — встала я на его защиту. — Гостя уже могли искать, и он попал бы в неловкое положение, ведь, наверное, для него все эта внове.

— Я хотела, чтобы он остался. Было интересно.

Ну ладно… ничего не поделаешь. Я иду в свою комнату.

Она ушла, а мы с Чарльзом пошли в наши.

— Взбитые сливки были хороши, — сказал Чарльз напоследок. — И мне все равно, что они не в духе времени.

Что же до меня, то, кажется, я испытывала то же чувство легкого разочарования, что и Аннабелинда.

Я узнала новости только на следующее утро. Их сообщила мне одна из наших горничных Милли Дженнингс, когда принесла горячую воду.

— Ох, какие неприятности, мисс Люсинда! Ночью приезжала полиция. Как раз в полночь. Хозяйка обнаружила пропажу, когда все гости уже разъехались.

— О чем вы говорите, Милли? — спросила я.

— О краже со взломом, мисс, вот о чем. О ней узнали, когда мадам поднялась в свою спальню.

Она увидела, что один из ящиков открыт и кто-то рылся в ее драгоценностях. Несмотря на поздний час, вызвали полицию. Значит, вы ничего не слышали? Однако вы спите как убитая, мисс.

— Кража со взломом! Вчера вечером! Получается, что нас ограбили во время приема.

— Полиция тоже так считает. Кажется, пропали изумруды хозяйки…

Я решила встать и выяснить все сама. Поэтому по возможности быстро умылась и, одевшись, спустилась вниз, чтобы найти матушку. Она уже пила кофе в столовой.

— Мама, что случилось? — спросила я. , Она подняла брови.

— Похоже, что прошлым вечером нас ограбили.

— Милли мне рассказала. Она говорит, что взяли твои изумруды.

— Пропали некоторые из моих драгоценностей.

— И это произошло во время приема!

— Самое подходящее время, по-моему.

— Милли сказала, что вызывали полицию.

— Да, они были здесь ночью и скоро появятся снова.

— Как это могло произойти?

— Очевидно, воры проникли в дом через открытое окно нашей спальни. Они успели побывать и в кабинете твоего отца.

— Они украли в нем что-нибудь?

— Да нет. Там нет ничего ценного… кроме ножа для разрезания бумаги с сапфирами на рукоятке.

Они не обратили на него внимания. Видимо, их спугнули раньше, чем они взялись за работу по-настоящему, и они предпочли скрыться. Наверное, вы ничего не слышали? Что вы делали после того, как покончили со взбитыми сливками, которые принес Роберт? Я видела, как он выскальзывал с подносом из столовой.

— Мы просто ели их. Ах да, на лестнице у «укромного местечка» появился один человек.

— Что?

— Он чем-то испачкал свой пиджак и пошел замыть пятно, но по дороге обратно в столовую заблудился.

— А, понимаю. Кто это был?

— Некто по имени Карл Циммерман.

— Я его помню. Он пришел с кем-то из посольства. Весьма застенчивый молодой человек.

— Да. Именно такое впечатление у меня и создалось.

— А слышали ли вы что-нибудь подозрительное? Шум или какие-то звуки наверху?

— Нет. Я легла спать и проснулась, когда вошла Милли.

— Я считаю, что мы должны радоваться, что не случилось чего-нибудь похуже. Неприятно думать, что какие-то люди рыскают по нашему дому… Просто мороз идет по коже.

Я согласилась с ней.

Потом появились полицейские. Аннабелинда надеялась, что ей будут задавать вопросы, слышала ли она что-нибудь после того, как мы накануне вечером расстались. Ей нравилось, когда на нее обращают внимание, и она была очень разочарована, когда полицейские ушли, не повидав ее.

Прошло два дня. Дэнверы собрались уезжать.

Меня это огорчало. Мне нравилось, когда у нас гостил Роберт. Ведь он был таким добрым и отзывчивым. К Аннабелинде я испытывала смешанные чувства, подобные тем, которые, как я понимала, испытывала мама к тете Белинде. Они привлекали нас, мы их любили и все-таки, в каком-то смысле, относились к ним с подозрением. Каждый раз, узнав об их предстоящем визите, я чувствовала радостное волнение, а после их приезда мне становилось немного не по себе. Причины крылись в несколько покровительственной манере поведения Аннабелинды, требовании от окружающих восхищения ею, желании всегда находиться в центре внимания и устранении со своего пути любого, пытающегося соперничать с ней.

Матушка прекрасно понимала меня, потому что испытала все это с Белиндой. Однако после отъезда Дэнверов всегда наступал спад, появлялось чувство легкой депрессии, жизнь казалась не такой интересной, и я ловила себя на том, что с нетерпением жду их возвращения. Аннабелинда была почти что частью меня, не слишком любимой, но без которой, как оказалось, мне трудно обойтись.