Жанна Бурен - Дамская комната Страница 20

Полные невинности глаза под маской феодального судьи!

— Мне хотелось бы поговорить с вами, — проговорил Жирар, когда они наконец выходили из узкого прохода.

— Сейчас, среди этой толпы?

— Нигде человек не чувствует себя таким изолированным от всего, как среди густой толпы.

— Хорошо. Только, пожалуйста, покороче, прошу вас: стоять очень холодно!

Жирар наклонился к жене ювелира, которая была на несколько дюймов ниже его ростом.

— Шарлотта, наверное, рассказывала вам, что я двадцать лет назад скрылся от своих попутчиков-паломников святого Якова в Компостели, исполняя свой обет, данный перед отъездом. Это был суровый обет, я должен был жить отшельником, вдали ото всех, все это время.

— Да, она мне говорила об этом.

— Но она не говорила вам и не могла сказать, так как сама этого не знала, о причине этого решения, о которой она от меня никогда не узнает.

Вокруг них собирались люди. На площади нужно было подождать, когда приглашенные войдут в банкетный зал.

Поднятая своими носильщиками над головами толпы статуя святого Элуа, которая затем должна была, как обычно, присутствовать при запланированных развлечениях, благословляла своею деревянной рукой всех собравшихся в честь святого. Вовсю работали кадила.

Молитвы сменились пением гимна братства ювелиров.

— Я хотел убедить себя в том, что такое ужасное, такое долгое, искупление очистит меня от совершенной ошибки; правда, это было лишь намерение, но такое сильное и серьезное, что оно должно было навсегда освободить меня от слишком сильного искушения, бороться с которым я еще долго буду не в силах.

Аббат церкви Сен Элуа благословил собравшихся на площади. Головы благоговейно склонились, все молчали. Матильда не поднимала глаз. Жирару оставалось только уйти. Главное было сказано.

— Теперь вы знаете, чем объяснялось мое исчезновение, — заговорил снова бывший доктор после краткого молчания, когда оба они подняли глаза. — И, конечно, понимаете, о чем идет речь. Но я должен сказать вам и о том, что будет иметь еще более тяжелые последствия: эти годы страданий, невыразимого одиночества, отрезанные от всего мира, от моей прошлой жизни, эти годы вдали от вас, когда я столько раз думал, что сойду с ума, были напрасны! Я не нашел душевного покоя и даже отказался верить, что смогу убедить себя в том, что он настанет… Достаточно было возвратиться сюда, увидеть вас снова, чтобы моя любовь запылала с новой силой, зажгла во мне высокое и жестокое пламя, которое жжет меня так же, как и раньше!

«Слава Богу, все кругом слишком заняты праздничным весельем, чтобы прислушиваться к тому, о чем говорят рядом. Всеобщее возбуждение и шум заглушают слова этой безумной исповеди. Ее никто не слышит!»

— Тем хуже для меня, для моего спасения, — продолжал муж Шарлотты. — Но уж если я обречен на осуждение, надо идти до конца. Я все сказал, Матильда. Что вы мне ответите?

— Ничего.

Подняв глаза на не отрывавшего от нее своего взгляда собеседника, угадывавшаяся тревога в котором усиливала ее ощущение неловкости, она положила руку, дрожавшую не столько от волнения, сколько от холода, на его плечо.

— Ничего, Жирар, — отрезала она снова. — Вы муж той, кого я считаю почти сестрой и которую я люблю больше всего на свете после своих дочерей. Вам за пятьдесят, мне сорок. Мне кажется, что этих двух обстоятельств вполне достаточно. И покончим на этом.

— Матильда!

— Нет. Я сказала все. Нам не о чем больше говорить.

Пробираясь через начавшую рассеиваться толпу, она решительно направилась к подъезду ратуши, куда уже внесли статую святого и где теперь собирались приглашенные. Там были и ее муж с сыном. Она присоединилась к ним.

— Какой холод! Мое плечо, на котором я нес носилки, совсем онемело, — воскликнул Этьен. — А вы, дорогая, не замерзли?

— Меньше, чем можно было ожидать.

— Однако войдем сразу, в помещении будет лучше, чем на этом ветру.

Прекрасный зал, в котором были поставлены в виде латинской буквы U столы, покрытые тонким полотном, украшали развешанные на стенах ковры великолепной работы, балки под высоким потолком были окрашены в синий и красный цвета Парижа. В обоих концах зала возвышались два громадных каменных камина, в которых пылали целые стволы деревьев.

Едва приглашенные заполнили зал, как звук охотничьего рога оповестил о том, что сейчас принесут воду для омовения. Лакеи внесли богатые серебряные миски, прошествовали с ними перед гостями, после чего полили из достаточно смелых по форме кувшинов на пальцы собравшихся теплую, ароматизированную воду, а затем предложили им белоснежные салфетки вытереть руки.

Все расселись за столами после благодарственной молитвы, прочитанной приходским священником.

Во время банкета, традиционное изобилие которого превзошло ожидания самых страстных любителей поесть, гостей развлекали менестрели, акробаты, рассказчики, дрессировщики диких зверей, помогавшие наименее жадным до яств скоротать время.

Поддерживая свою репутацию приятной собеседницы, Матильда была любезна с соседями по столу, с которыми была давно знакома. Она понимала, насколько они, эти бравые торговцы, не интересовавшиеся ничем, кроме своих дел, были далеки от будораживших ее мыслей. Не втянулась ли она с некоторых пор в некую двойную жизнь, слои которой накладывались один на другой, не мешая друг другу?

Ее сосед справа довольно пространно рассуждал о тех, кто пять лет назад отправился в святую землю.

— С громкими возгласами: «Да будет воля Божия!», — завершал он свой рассказ, — они сражались, боролись с турками, с египтянами и с эпидемиями. С этими же словами они к нам и возвратятся!

— Да, — согласилась Матильда. — Разве это не самое прекрасное, не самое истинное, самое святое из всего того, что может произнести человек? «Да будет воля Божия!» Ну конечно же! Наша горестная участь имеет определенный смысл. Как могу я позволить себе порицать порядок, который устанавливает Он, под тем смехотворным предлогом, что я его не понимаю?

Она коротким жестом опорожнила кубок, полный соломенно-желтого вина.

— Ничего не скажешь, братство широко размахнулось с этим обедом, — заметил с довольным видом сосед Матильды слева, так же с улицы Кэнкампуа. — Перед нами здесь самые превосходные ювелирные изделия из лучших наших мастерских.

— Я узнаю среди них и несколько наших, сказала Матильда. — Думаю, что и вы видите здесь свои, как и каждый из нас.

Едва войдя в зал, она поразилась и восхитилась обилием отделанных глазурью серебряных блюд, сотейников, кувшинов, ложек из драгоценных металлов, в особенности ларцом, напоминавшим раку для мощей, стоявшим посредине самого высокого стола и сверкавшим своими замысловатыми узорами. Этот шедевр из чеканного золота, украшенный драгоценными камнями, изготовленный в одной из самых престижных мастерских Парижа, как и статуя святого покровителя, украшал ежегодное пиршество братства ювелиров. Это был символ самой профессии, представители которой считали ее самой утонченной, самой роскошной и пышной из всех.