Мэгги Осборн - Рыжая невеста Страница 20

Все замолкли, когда Ханратти вышел на линию. Он посмотрел на Фокс, прицелился и выстрелил. Сковородка взлетела на воздух, и Пич поспешил водрузить ее на место.

Фокс выстрелила и промазала. Чертыхнувшись, она ударила по ноге шляпой, а потом второй пулей попала в цель. Таннер облегченно вздохнул. Браун тоже попал в цель со второго раза.

Пич снова отодвинул мишень, да так далеко, что Таннер усомнился, что в нее вообще можно было попасть.

Ханратти попал со второго раза, Фокс — с первого, Джубал Браун дважды промазал.

— Ты вылетаешь, Браун, — заявила Фокс.

Браун был настолько зол, что казалось, готов кого-нибудь разорвать в клочья. Но когда Ханратти снова вышел на линию, Браун ушел.

До наступления сумерек Пич еще дважды переставлял мишень, и Таннер решил, что надо прекратить соревнование.

— Теперь это уже не соревнование в стрельбе, — сказал он, — а соревнование в том, у кого лучше зрение и кто удачливее. Объявляю соревнование оконченным. Ничья. — Ханратти и Фокс дружно запротестовали, но Таннер был неумолим. — Через несколько минут будет совершенно темно. Время ужинать. — Он разделил между ними деньги. — Зрелище было впечатляющим. Поздравляю обоих.

За ужином, состоявшем из бекона, бобов и галет, разговаривали мало, но Таннер заметил, что Ханратти и Браун смотрели больше на Фокс, чем в свои тарелки. Таннер понял, что она произвела на них такое же впечатление, как в случае с индейскими мальчишками.

— Как вы научились так стрелять? — спросил Браун, наливая себе кофе.

Не поднимая головы от тарелок, которые оттирала песком, Фокс ответила:

— Так же, как и ты. Было много практики. — Целую минуту было слышно лишь потрескивание костра и скрежет песка по оловянной тарелке. Потом Фокс подняла голову и улыбнулась. — Хотите, завтра продолжим? Но уже на револьверах.

Ханратти и Браун рассмеялись, и Таннер почувствовал, как напряжение спало. Остаток вечера быстро прошел в разговорах о преимуществах ружей, особенно марки «Шарп» перед револьверами марки «Кольт», о разных соревнованиях по стрельбе и о том, какое оружие предпочитали знаменитые преступники и полицейские. Впервые с того дня, как началось их путешествие, Фокс осталась у костра с мужчинами, которые даже спрашивали ее мнение и слушали, когда она его высказывала. Перед тем как пойти спать, Таннер отвел Фокс в сторону, не в силах побороть свое любопытство.

— Что бы вы сделали, если бы проиграли?

Ее глаза блеснули, и она гордо вздернула подбородок.

— Я не допускала такой возможности.

Пич уже прикрыл костер валежником. Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение ее лица. Он видел лишь бледный овал и линию шеи. Воображение дополнило картину: голубые глаза и полные, красиво очерченные губы.

— Я бы не проиграла. Спокойной ночи, мистер Таннер.

Таннер посидел у костра еще пять минут, анализируя прошедший день. Почти все события были сконцентрированы вокруг Фокс — ее распоряжений, ее опыта, ее помощи, ее умений.

Для Таннера ситуация была уникальной. Он привык, что за всем этим — опытом, помощью и всем остальным — обращались к нему, как к горному инженеру. В своей профессии он был таким же сведущим, как Фокс — в своей. По каким-то необъяснимым причинам он вдруг пожалел, что Фокс никогда не увидит его в обычной роли.

При этой мысли он улыбнулся и покачал головой. Как правило, он не чувствовал необходимости производить впечатление на женщину или добиваться ее одобрения. Но ведь и такой женщины, как Фокс, он еще никогда не встречал.

Глава 6

Ночь они провели на большой высоте в Шошонских горах. Утром, миновав трудный перевал, они спустились в каньон, где нашли руины заброшенной почтовой станции. То ли индейцы, толи поселенцы разграбили станцию, оставив лишь каменный фундамент. Ручей возле станции пересох, и если бы Фокс заранее не сказала, чтобы все имели при себе запас воды, они не смогли бы сварить кофе ни на ужин, ни на завтрак.

Следующий день был длинным и утомительным. Прежде чем перейти Риз-Ривер, им пришлось обходить огромные каменные глыбы, загораживавшие дорогу. Уровень воды в реке был низким, и мулы благополучно перебрались на другой берег, но лошадь Ханратти почему-то заартачилась, не желая входить в воду.

Он кричал на животное, пришпоривал его, в конце концов спрыгнул на землю и попытался затащить испуганную лошадь в реку. Но она упиралась, косила глазом, а на губах у нее появилась пена.

Разъяренный Ханратти, стоя в воде, дергал поводья и проклинал упрямую лошадь.

Пока Фокс передавала Пичу связку мулов, Таннер подъехал к Ханратти и настоял, чтобы тот перевел его лошадь на другой берег. Что Ханратти после короткой перепалки и сделал.

, Интересно, подумала Фокс, надвинув пониже шляпу, что предпримет Таннер? Первым делом он увел лошадь Ханратти от воды. Потом стал что-то тихо шептать ей на ухо и поглаживать по шее. Потом он завязал ей глаза своей банданой, подвел к воде и спокойно перешел с ней на другой берег.

— Черт, я бы и сам мог так сделать, — выругался Ханратти.

— Мог, да не сделал, — ухмыльнулся Браун.

Когда все снова сели на лошадей и поехали дальше, Фокс спросила Таннера:

— Откуда вы знаете, что надо было делать?

— Мулы в шахтах привыкли возить тележки с рудой. Но иногда они чего-то пугаются, и тогда их трудно сдвинуть с места. — Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. — С таким же успехом вы могли бы меня спросить, знаю ли я, где север.

— Извините, — улыбнулась она, — я не хотела вас обидеть. — Все же она немного удивилась.

И это было нечестно. Ни Таннер, ни его охранники не были новичками, как предполагала Фокс. Никого не надо было учить, как рыть яму для костра или как правильно скатывать спальный мешок. Даже Таннер в очередь готовил еду и подавал ее так же умело, как это сделала бы она.

Он будто читал ее мысли.

— Я провел много времени в диких местах, где расположены шахты Дженнингса. А вы думали, что вам придется нянчиться с новичком?

— Вообще-то такое приходило мне в голову.

Ее мустанг обошел лежавший на дороге обломок скалы, и ее нога коснулась ноги Таннера. Молния пробежала по ее бедру, а щеки запылали. Черт! Что есть такого в этом человеке, что превращает ее в дрожащего подростка? Он бросил на нее такой взгляд, что у нее пересохло во рту. Ее нога снова прикоснулась к его ноге, и ее бросило в жар.

— Вы приводите меня в смятение, — проворчала она, хмуро глядя на его широкие плечи и открытый ворот.

— Правда? Это почему же?

— Не знаю. Приводите, и все тут. — Пришпорив мустанга, она отъехала от него. Ее щеки все еще пылали.

Впрочем, был и положительный момент в этом разговоре. Упоминание о Дженнингсе. Хотя она не так много времени уделяла мыслям о мести, как она предполагала. Хуже того, были дни, когда она забывала мазать лицо лосьоном от солнца, а иногда ей просто не хотелось спать в намазанных свиным салом перчатках. Но если она намерена выполнить свой план, ей надо больше думать о Дженнингсе и лучше заботиться о своей внешности.