Трейси Шевалье - Дева в голубом Страница 20

— Нам ничто не грозит.

И это были последние слова, которые Изабель услышала от старухи.

Время шло, но никто не появлялся.

Семья безмолвно сидела за столом, каждый на своем обычном месте, но еды ни перед кем не было. В доме было темно: огонь почти погас, свечи не горели, и лишь сквозь щели в ставнях проникал тусклый свет. Изабель пристроилась на скамье, Мари рядом с ней, держа мать зa руку и переложив лаванду на колени. Жан, выпрямившись, сидел во главе стола. Этьен не поднимал глаз от стиснутых кулаков, и вид у него был такой же бесстрастный, как у отца, разве что щека время от времени подергивалась. Анна, закрыв глаза, потирала лоб и сдавливала большим и указательным пальцами переносицу. Маленький Жан извлек из кармана нож и положил перед собой на стол. Он то и дело поднимал его, вертел в пальцах, пробовал лезвие, снова возвращал на место. Якоб устроился немного в стороне, там, где обычно сидел Сюзанна, Бертран и Дебора. В руке у него был зажат кругляш, остальные лежали в кармане. Он всегда любил разноцветные камни, в изобилии раскиданные по берегам и на дне Тарна, особенно пронзительно-красные и желтые. Якоб не выбрасывал их, даже когда, высохнув, они меняли цвет и становились тускло-серыми. Ведь если хочешь увидеть их подлинный цвет, всегда можно лизнуть.

Изабель казалось, что пустые места на скамье заполнены призраками ее родных — мать, сестра, братья. Она тряхнула головой и закрыла глаза, пытаясь представить себе, где сейчас Сюзанна, каково ей там под крылом герцогини. Но картина никак не складывалась, и тогда она стала думать о Святой Деве в голубом обрамлении, о цвете, который она не видела уже много лет, но который сейчас представила так ясно, будто в голубое были выкрашены стены этого дома. Изабель глубоко вздохнула, и сердце ее стало биться медленнее. Она открыла глаза. На поверхности стола плясали пятна голубого света.

Послышались стук копыт, выкрики, свист, затем громкий стук в дверь, заставивший всех вскочить на ноги.

— Помолимся, — решительно сказал Жан и запел сильным низким голосом: «J'ai mis en toi mon espérance: Garde-moi donc, Seigneur, D'éternel déshonneur: Octroye-moi délivrance, Par ta grandé bonte haite, Qiu jamais ne fit faute».[14] Все запели следом, кроме Анны, всегда говорившей, что пение — это праздность, и произносившей слова гимна про себя. Дети пели высокими голосами, Мари от страха даже заикалась.

Закончили они пение псалма под аккомпанемент хлопающих ставен и непрекращающихся ударов в дверь. Еще мгновение спустя послышался глухой удар в основание днери, за которым последовал треск и запах дыма. Этьен и Жан вскочили и бросились к выходу. Этьен поднял ведpo с водой и кивнул отцу. Тот неслышно отвел задвижку и рванул на себя дверь. В дом хлынула волна пламени. Этьен выплеснул воду, а тем временем чьи-то руки схватили Жана за горло и рубаху и грубо выволокли наружу. Дверь за ним захлопнулась.

Этьен схватился за ручку, снова распахнул ее.

— Папа! — крикнул он и тут же исчез во дворе, охваченный клубами дыма и пламени.

В доме повисла странная, холодная тишина. Изабель медленно поднялась и взяла на руки Мари. Она чувствовала, как ее обволакивает добрый голубой цвет.

— Держись за меня, — прошептала она дочери, и Мари обвила руками шею матери, а коленями, на которых все еще держалась смятая лаванда, пояс.

Изабель взяла за руку Якоба, кивнула Маленькому Жану, чтобы он взялся за другую, словно в забытьи провела детей через комнату, откинула задвижку и вошла в амбар. Лошади, чуя запах дыма и слыша стук копыт во дворе, испуганно жались к стенам. В дальнем конце амбара была еще одна дверца, ведущая в огород. Изабель открыла ее и побрела вместе с детьми через посадки капусты, помидоров, моркови, лука и прочей зелени. Полой платья она задела куст полыни, и в воздухе разлился знакомый острый запах.

Дойдя до мшистого камня в конце огорода, они остановились. Якоб на мгновение прижал к нему ладонь, Зa камнем начиналось поле под паром, выжженное палящим летним солнцем и выщипанное овцами. Все четверо рванулись вперед: мальчики впереди, Изабель с дочерью на руках — чуть поодаль. И лишь посреди пути она обнаружила, что Анны с ними нет.

Они благополучно достигли каштановой рощи. Изабель опустила Мари на землю и повернулась к Маленькому Жану.

— Мне надо вернуться за бабушкой. Прятаться ты умеешь. Ждите меня здесь. Но не в самой роще — ее могут поджечь. И если солдаты доберутся до этого места и придется бежать, бегите к дому моего отца. Но не по тропинке — через поле. D'accord?[15]

Маленький Жан кивнул и вытащил из кармана нож. Голубые глаза его сверкали.

Изабель обернулась. Ферма была вся в огне. Визжали свиньи, выли собаки, и этот вой подхватили псы по всей долине. «В деревне понимают, что происходит, — подумала она. — Интересно, придут на помощь? Или попрячутся по своим углам?» Изабель посмотрела на детей. Мари и Якоб стояли неподвижно, с широко открытыми глазами, Маленький Жан всматривался в лес.

— Allez,[16] — кивнула Изабель, и, не говоря ни слова, Маленький Жан повел брата и сестру в подлесок.

Краем поля Изабель пошла в противоположную сторону. Вдали виднелось другое поле — то, где они сегодня работали: все стога, что они намели с Маленьким Жаном и Якобом, были в дыму. Она слышала отдаленные крики, и смех, и звуки, от которых волосы на голове становились дыбом. Подойдя ближе, Изабель уловила запах паленого мяса — знакомый и вместе с тем новый. Свиньи, подумалось ей. Свиньи… И только тут она поняла, что сотворили солдаты.

— Sainte Vierge, aide-nous,[17] — выдохнула Изабель и перекрестилась.

В огороде скопилось так много дыма, что можно было подумать, будто наступила ночь. Изабель поползла по грядкам и вскоре наткнулась на Анну. Та стояла на коленях, прижав к груди кочан капусты. Из глаз у нее текли слезы, оставляя на почерневших щеках длинные бороздки.

— Viens, mémé, — прошептала Изабель, обнимая Анну зa плечи и поднимая ее. — Viens.[18]

Изабель повела ее полем к каштановой роще. Всю порогу старуха беззвучно рыдала. Позади был слышен стук копыт — солдаты ворвались в огород, — но женщин защищала стена дыма. Они двигались краем поля, вдоль низкой каменной ограды, построенной Жаном много лет назад. Анна то и дело останавливалась, оборачивалась, Изабель приходилось подталкивать ее вперед.

Солдат возник так внезапно, будто с неба свалился. Со стороны дома его еще можно было бы ожидать, но выскочил он из той самой рощи, к которой они направлялись. Он стремительно скакал наперерез им, высоко подняв меч, и на лице его, заметила Изабель, когда он приблизился, расплылась улыбка. Она застонала и подалась назад, увлекая за собой Анну. Когда всадник был уже так близко, что ощущался исходящий от него запах пота, от земли отделилась какая-то шевелящаяся серая масса. Задняя нога у существа непроизвольно дергалась. Лошадь испуганно заржала и остановилась на полном скаку. Солдат вылетел из седла и рухнул на землю. Лошадь круто повернулась и бешено помчалась назад, под укрытие каштановых деревьев.