Ли Бристол - Когда не нужны слова Страница 20

Майор снова хмыкнул и поднял кружку.

— Наверное, спрос на поросят и волков здесь не слишком высок? — Он сделал большой глоток горячего напитка, продолжая пристально смотреть на смутившегося от его взгляда Эштона. — Однако, — продолжал майор, — если вы не слишком разборчивы, я мог бы предложить вам работу. Нельзя сказать, что на ней можно сколотить состояние, но зато вы могли бы много бывать на воздухе, питаться сухими галетами сколько влезет и каждую ночь иметь спальное место под звездами. Это ли не великое благо для тела и души?

Эш хотел было притвориться безразличным, но вопреки себе заинтересовался.

— Не вижу большой разницы по сравнению с тем, что я делаю сейчас.

Майор Боумен поставил на стол кружку и слегка наклонился к нему.

— Видите ли, я со своими людьми направляюсь сейчас в Канаду, чтобы нанести на карту границу, разделяющую наши и канадские владения. Это, как вы понимаете, экспедиция с чисто научными целями, предпринимаемая под защитой вооруженных сил.

— Понятно, — сказал Эш с некоторой холодностью, — экспедиция с чисто научными целями.

— Если мы намерены защищать наши границы, мы должны четко знать, что именно мы защищаем. Некоторые районы в тех краях вообще никогда должным образом не исследовались, и никто пока не знает, для какой цели можно было бы использовать эти земли.

— Похоже, ваш президент интересуется не только охраной границ, — заметил Эш. — Может быть, ему пришло в голову также слегка расширить их?

Майор пристально взглянул на него.

— Возможно, — сказал он. — Ну так что вы на это скажете? У нас есть ботаник, геолог и картограф, причем каждый из них специалист в своей области. К сожалению, мы недавно потеряли нашего художника. Мне показалось, что вы бы нам подошли.

Эш помедлил, обводя взглядом комнату, полную солдат и не слишком дружелюбно настроенных местных жителей.

— Почему вы считаете, что, если я соглашусь присоединиться к экспедиции, меня не убьют во сне?

Майор снисходительно усмехнулся.

— Один «красный мундир» против двадцати пяти хорошо обученных пехотинцев? Не станут они себя затруднять из-за такого пустяка.

— А может, — предположил Эш, — вы убьете меня сами? Майор весело рассмеялся:

— Понимаю, каково тебе, мой мальчик. Никогда нельзя расслабляться в чужой стране, не так ли? Кто знает, что там, за следующим камнем? Что касается меня, — он пожал плечами, — то я слишком много воевал, чтобы самому напрашиваться на неприятности. Я не считаю человека своим врагом, пока он не выстрелит в меня, но как только выстрелит — он мертв. Ну так каков же будет ответ: да или нет?

Эш размышлял недолго. Едва ли ему подвернется что-нибудь получше, но к худшему его положение вполне могло измениться. Денег у него осталось всего на оплату еще одного обеда, так что он не мог себе позволить ставить какие-либо условия.

Он поднял свою кружку.

— Майор, можете считать, что разжились художником.

— Вот и ладно, вот и хорошо! — Майор Боумен встал и бросил пару монет на стол. — Идемте, я покажу вам, где мы расквартировались, и познакомлю с начальником экспедиции. Мы выходим утром и предполагаем добраться до Великих озер еще до первого снега. Перезимуем в Форт-Дейле, а по весне отправимся дальше.

Эш тоже поднялся из-за стола. Чуть помедлив, он вырвал из альбома листок с изображением Поросенка и Волка и подошел к двум спорщикам, так позабавившим его. Слегка поклонившись, он вручил рисунок Волку.

Удивление на лицах спорщиков, рассматривавших рисунок, сменилось оскорбленным выражением, но майор Боумен, предупредив их возмущение, громко рассмеялся, хлопнув Эша по спине.

— Неплохо, сынок! — воскликнул он. — Ты не лишен чувства юмора. Для англичанина это совсем неплохо!

Снаружи было темно и ветрено, и Эш поплотнее закутался в плащ, почти уверенный в том, что, какими бы ни были последствия его сегодняшнего решения, зимовать в теплом форту все же будет лучше, чем пытаться в одиночку преодолеть дикие просторы. Взглянув на майора Боумена, он спросил без особого интереса:

— Кстати, а что случилось с художником, которого я должен заменить?

— На вашем месте я не стал бы об этом беспокоиться. Такое едва ли повторится еще раз.

— И все-таки?

— Ну, с ним произошел несчастный случай.

— Какого рода?

— Его съели индейцы.

Эш остановился и оторопело уставился на него, но майор лишь рассмеялся и дружески обнял его за плечи.

— Не бойтесь, — сказал он. — От индейцев-людоедов мы эти места почти полностью очистили. Вот медведи — совсем другое дело.

Раздумывая над его словами, Эш с еще большей неохотой, чем прежде, поплелся следом за ним.

В Лондоне было утро, то есть время суток, согласно правилам приличия, не предназначенное для светских визитов. Однако лорд Уинстон никогда не заботился о таких пустяках и являлся к своей любовнице когда заблагорассудится.

Леди Анна, которая в это время пила шоколад в своей спальне, с раздражением взглянула на входившего Уинстона. Вся окружающая обстановка: смятые простыни, неубранная посуда, сдвинутые шторы на окнах — создавала впечатление, что буквально только что проснувшаяся женщина не настроена принимать посетителей, хотя тщательно уложенная прическа, свежий макияж и игривые кружева пеньюара говорили совсем о другом. Готовясь к появлению неожиданных визитеров, она не забыла даже надеть на шею ниточку жемчуга.

Когда Уинстон вошел в комнату, губки леди Анны капризно надулись.

— Гидеон, ты невыносим! Разве горничная не сказала тебе, что я не принимаю? Я еще не одета!

— Сказала, — усмехнувшись, ответил Уинстон, окидывая ее ничего не выражающим взглядом.

— И ты все-таки явился? Это возмутительно! — Она, охорашиваясь, прикоснулась пальцами к прическе. — Я терпеть не могу, когда меня застают неодетой, и ты это хорошо знаешь. А теперь уходи.

В лице Уинстона ничто не изменилось, разве что глаза недобро прищурились. В последнее время Гидеон Финчли старательно сохранял невозмутимое выражение лица, заметив, что любое видимое проявление эмоций привлекает внимание к узкому шраму, пересекавшему его щеку от виска до подбородка.

— Еще совсем недавно ты обожала мои маленькие сюрпризы, — ровно сказал он.

Леди Анна отодвинула в сторону чашку и придала лицу скучающее выражение.

— Я многое обожала в свое время, Гидеон.

У Гидеона слегка напряглась челюсть, но больше не дрогнул ни один мускул. Он шагнул к ней и присел на краешек кровати. По правде говоря, в последнее время ему стало скучновато в компании леди Анны. После несчастного случая, как, приличия ради, он предпочитал называть происшедшее с ним той памятной ночью, отношения между ними изменились, причем не в лучшую сторону. Она еще некоторое время делала вид, что все идет хорошо, но Гидеон-то прекрасно понимал, насколько ее отталкивает его обезображенное лицо. Он и сам терпеть не мог уродства.