Жаклин Санд - Принцесса Конде Страница 20

– Несомненно. Помните ли вы, как на приеме у королевы две или три недели тому назад Мазарини вздумал говорить со мной очень странным тоном?

– Прекрасно помню.

– Так вот, я придумал одну шутку… славную шутку, которая позволит мне отомстить этому итальянскому паяцу и поставить его в неловкое положение.

– Великолепно! – Молодая герцогиня, не питавшая к первому министру никакого почтения, захлопала в ладоши. – Я одобряю ваше решение. И чем же я могу помочь вам?

– О, нужен сущий пустяк! Вчера, проезжая в карете по городу, я заметил бродячего комедианта. В руках у него была кукла, изображающая Мазарини. Великолепная кукла, сделанная необычайно похоже! Я уже было намеревался выйти из кареты после окончания представления и предложить этому актеришке сделку: звонкие монеты в обмен на куклу…

– Но что же помешало вам?

– О! – герцог поморщился. – Нашлись люди, которые решили защитить честь Мазарини. Кажется, это были гвардейцы… Завязалась драка. Сами понимаете, что я не должен был компрометировать себя в подобной ситуации. Мне пришлось уехать. А сегодня у меня есть неотложные дела, и я не могу тратить время на то, чтобы разыскивать по всему городу какого-то бродячего комедианта. Но, к счастью, у меня есть вы, моя бесценная. Могу ли я попросить вас сразу после завтрака отправиться на прогулку по городу? Возьмите маленькую карету без гербов. Совсем не обязательно, чтобы клевреты кардинала видели наш герб. Оденьтесь скромнее, чтобы не привлекать к себе внимания. По пути можете заехать куда хотите и купить все, что вам вздумается. Вот ваша награда.

Герцог одарил супругу улыбкой и положил ей на колени туго набитый бархатный кошелек.

– Купите себе сладостей, – продолжая улыбаться, предложил он. – Посетите ювелира: я был непозволительно скуп в последнее время и совсем забыл про вашу страсть к драгоценностям!

Анна-Женевьева машинально подкидывала в руке кошелек. Герцог думал о своем и не обращал внимания на жену.

«Да тут дело не только в розыгрыше! – думала девушка. – Тут что-то другое… Иначе бы он не стал устраивать весь этот спектакль. Для чего-то ему очень нужна кукла Мазарини. А может быть, вовсе и не ему…»

Свои мысли Анна-Женевьева озвучивать не стала.

– Я с удовольствием исполню ваше поручение. Не такое уж оно и сложное.

– Купите куклу и сразу поезжайте домой. Я с нетерпением буду ждать вас.

Девушка капризно надула губки, изображая абсолютную наивность:

– Но прогулка по Парижу так утомительна! Я не поеду одна!

– Разумеется, вы не поедете одна! Ведь вы моя самая большая драгоценность, и я намерен оберегать вас. С вами отправится де Ру.

Де Ру, готовый оберегать «драгоценность» днем и ночью, в любое время года, явился по первому же зову. Герцогиня встретила его загадочной улыбкой и не менее загадочными словами:

– Переоденьтесь, шевалье. Мы отправляемся в город.

– Переодеться, мадам? – Фабьен с некоторым недоумением оглядел свою одежду. – Мне стоит выглядеть лучше… или хуже?

– Как можно незаметнее, шевалье. Я еду в карете без гербов, и вы не должны привлекать к нам внимание.

Сама герцогиня, впрочем, не собиралась следовать этому правилу – платье ее сверкало драгоценностями. То ли она решила не выходить из кареты, то ли…

– У меня будет для вас несколько поручений.

– Я слушаю, мадам, – произнес де Ру, кланяясь.

Анна-Женевьева наградила его еще одной улыбкой.

– Когда доберемся до места, я дам вам необходимые распоряжения.

«Все это начинает походить на игру в шпионов», – подумал Фабьен. Но спорить с хозяйкой ему и в голову не пришло: раз герцогиня так желает, значит, на то есть причины.

– Я буду готов через четверть часа, ваше высочество.

– Хорошо. И прикажите заложить карету.

Де Ру спустился к себе, размышляя, какие сюрпризы преподнесет этот день. В том, что он – пешка в какой-то игре, Фабьен не сомневался. Как еще истолковать этот выезд герцогини? А вчерашнее собрание, которое также не прошло незамеченным для Фабьена (он старался знать все, что творится в доме), лишь подтверждало его догадки. Ришелье умер, король так слаб, что его кончины можно ожидать со дня на день. Фабьен впервые задумался, не погрузится ли страна в хаос после смерти короля. Кто станет регентом при малолетнем дофине? Само собой разумеется, право это принадлежит матери, но на что способен обидчивый и мелочный государь, любовь которого к Анне Австрийской давным-давно превратилась в ненависть. Правда, Мазарини он тоже недолюбливает, но… И где в грядущих событиях место герцогини де Лонгвиль, чья судьба волновала Фабьена все больше и больше?

– Странные наступают времена, – пробормотал де Ру, застегивая пуговицы своего самого затрапезного камзола.

Карета поджидала у дверей. Фабьен усадил в нее герцогиню, та задернула занавески – явно не желала быть узнанной. Де Ру сел верхом и поскакал рядом с каретой.

Де Фобер совершенно напрасно опасался потерпеть фиаско на театральных подмостках. Тот же Лопе де Вега, упрощенный до «рыночного» сюжета – хитрая девица, пытаясь отвертеться от постылого брака со стариком, строит из себя святошу, а попутно милуется с молодым красавчиком, выдавая его перед отцом за нищего калеку, – явно пришелся по вкусу непритязательным зрителям. Эме жалел только о том, что у него всего две руки, и это существенно ограничивало количество кукол на «сцене», а следовательно, масштаб постановки. Когда кукольник утомился, а дебютное представление закончилось, в шапку, предусмотрительно выставленную на видное место, обильно посыпались медяки.

«Что ж, если Мазарини окажется таким скупцом, как про него говорят, буду подрабатывать кукольными спектаклями», – думал шевалье не без иронии.

Какой-то здоровяк, видно, из приезжих, сунул в руки де Фоберу огромный кусок пирога, завернутый в тряпицу. Лейтенант подозрительно принюхался – похоже, с капустой.

– Ну, парень, развеселил, – рокотал щедрый зритель, хлопая себя по бокам. – Эта твоя Марта чисто пасторова племянница из моей деревни. Вся из себя эдакая краля, днем все о Боге говорит. А ночью мужики к ней шастают не хуже, чем днем в церковь. Забор намедни повалили, так усердствовали. Бери пирог, он свежий: жена утром пекла. Чем богат.

– Спасибо, добрый человек, – растроганно поблагодарил шевалье.

Откусил и тут же едва не поперхнулся. На площадь выкатилась карета без гербов, запряженная великолепной четверкой. Саму карету Эме не отличил бы от сотни других, но вот лошади… Их офицер узнал без труда: вчера днем они были впряжены совсем в другой экипаж, который тоже был на этой самой площади. Странное совпадение, не правда ли? А сегодня экипаж сменился, и его сопровождала охрана.