Кэрол Мортимер - Кружевной веер Страница 20

— Едва ли вам — и им — требовалось мое согласие, — ответила она.

— Совершенно верно, — кивнул Гейбриел. — Но ваше согласие очень важно для вашей сестры. — Он выпрямился, собираясь уходить.

— Милорд, как вы намерены поступить в связи с нашим предыдущим разговором?

Гейбриел прищурился:

— О каком предыдущем разговоре идет речь, Диана?

Она облизнула свои пухлые и чувственные губки.

— Разумеется, о том, в котором мы обсуждали… письмо, полученное вами от мисс Бриттон, где речь шла о вашей матушке.

Разумеется! Он должен был догадаться, подготовиться заранее к тому, что, последовательная в своих поступках и рассуждениях, Диана не позволит надолго себя отвлечь.

— Никак, Диана. Я не собираюсь ничего предпринимать в связи с письмом от мисс Бриттон.

— Может быть, вам стоит для начала съездить в Истборн и лично расспросить саму мисс Бриттон?

— Я уже написал Элис Бриттон ответ, в котором сообщал, что сейчас у меня много дела в столице и я не имею возможности съездить в Кембриджшир. — Он досадливо фыркнул, увидев, что его ответ совсем не порадовал Диану. — Жаль, что я показал вам это письмо! — Более того, он жалел, что поместил объявление об их помолвке в газетах, — если бы не оно, Элис Бриттон не знала бы, куда ему писать.

Ее голубые глаза засверкали.

— Письмо мисс Бриттон проникнуто такой теплотой и любовью к вашей матушке.

— Да, она много лет была компаньонкой моей матери.

— Кажется, сейчас ее очень заботит, что ваша матушка живет в Фолкнер-Мэнор совершенно одна, если не считать прислуги и неких мистера и миссис Прескотт, — не сдавалась Диана.

Гейбриелу пришлось признать, что мисс Бриттон волнуется не без оснований. Будь на то его воля, он бы не доверил попечению вышеназванных мистера и миссис Прескотт даже лошадь!

— Она имеет в виду младшего брата моей матери и его жену, — сухо пояснил он.

Диана бросила на Гейбриела любопытный взгляд, от нее не укрылись ни суровость его тона, ни напряженная поза. Он ссутулил широкие плечи и сжал кулаки, словно собирался защищаться.

— У вас много родственников?

Откровенно говоря, Гейбриел производил впечатление человека, который по самому своему характеру был самодостаточным, поэтому раньше ей в голову не приходило, что у него есть родня, помимо матери и покойного отца.

— У меня их нет. — Его темно-синие глаза смотрели на нее не мигая.

— Но…

— По крайней мере, таких, с кем мне хотелось бы знаться, — пояснил он. — Да и они не очень-то стремились поддерживать связь со мной последние восемь лет.

Диана уловила в его голосе зловещие нотки. И все же ей захотелось больше узнать о родне, от которой он с такой легкостью открещивается.

— Мистер Чарльз Прескотт — единственный брат вашей матушки или?..

— Диана, я уже сказал, что не желаю больше обсуждать моих так называемых родственников! — Он метнул на нее гневный взгляд.

Прошедшие несколько часов нелегко дались самой Диане, она поняла, что не намерена уступать его всегдашним властности и высокомерию.

— И ваше нежелание обсуждать ту или иную тему обычно увенчивается успехом? — язвительно парировала она.

— Да, всегда! — Гейбриел изумился, увидев как в ее небесно-голубых глазах разгорается воинственный огонь; понимала она или нет, Диана была столь же своевольна, как и ее сестра Каролина!

— Мне очень жаль, но сейчас вам не удастся так легко отделаться! — Она упрямо задрала подбородок.

Он ухмыльнулся:

— Диана, надеюсь, вы не собираетесь ослушаться меня еще до того, как принесли брачные обеты? Вам ведь придется во всем повиноваться мне… Помните — «Жена да убоится мужа своего»? — Он против воли испытывал искушение поддразнивать ее.

Ее голубые глаза мятежно сверкнули.

— Откровенно говоря, милорд, мне бы хотелось вовсе опустить некоторые подробности брачной церемонии!

Гейбриел расплылся в одобрительной улыбке.

— Лично я всегда предпочитал ту часть, где говорится: «…почитаю тебя своим телом», — помедлив немного, произнес он и обрадовался, заметив, как ее лицо покрылось густым румянцем. Она смутилась? Или, может быть, вспомнила, как Гейбриел обнимал и целовал ее? Вопреки данному себе обещанию, он сейчас был совсем не прочь повторить тот опыт. Может быть, он может позволить себе немножко — совсем немножко — насладиться ее изящным, желанным телом?

Видя, что он приближается, Диана изумленно распахнула глаза:

— Что… что вы делаете?

Голос ее пресекся, когда он оказался так близко, что она почувствовала идущий от него жар.

Он сдвинул темные брови:

— Я подумал, что нам всем не мешает немного отдохнуть после недавних волнующих событий; думаю, нам обоим понравится, если я продемонстрирую, как именно я намерен почитать вас своим телом.

Она ахнула, сердце так громко забилось в груди, она испугалась. Он наверняка это услышал!

— Милорд, мы сейчас одни в моей спальне…

Его красиво очерченные губы скривились в улыбке, добавившей теплоты его аристократическим чертам и неотразимым темно-синим глазам.

— По-моему, здесь самое подходящее место для подобной демонстрации… Вы со мной не согласны?

Диана не просто встревожилась — у нее закружилась голова и от его близости, и от сладостного намерения, явственно проступающего во взгляде темно-синих глаз, устремленном на ее полураскрытые губы.

— В этом нет необходимости, милорд.

— Не помню, чтобы я говорил о необходимости, Диана, — прошептал он. — Я говорил, что такая… демонстрация наверняка понравится нам обоим.

Диана не желала обманывать себя. Да, ей нравились объятия Гейбриела. Более того, последние два дня она томилась по ним, жаждала их. Возможно, близость, которую она почувствовала между Каролиной и Домиником Воном, оказала влияние и на ее чувственность… потому что сейчас ей ничего так не хотелось, как повторения прежних поцелуев.

Она облизнула кончиком языка внезапно пересохшие губы и прошептала:

— Не уверена в том, что мой опекун это одобрит.

Гейбриел расплылся в широкой улыбке:

— Напротив, ваш опекун всецело одобряет ваше участие в данном… опыте!

— В таком случае… я не смею отказаться! — Глядя на него снизу вверх, она застенчиво улыбнулась.

Как и прежде, Диана почувствовала себя невесомой и очень женственной, когда Гейбриел заключил ее в объятия, вдыхая цветочно-лимонный аромат ее духов. Ее губы прильнули к его губам, мягким и требовательным, ее нежное тело прижималось к его сильному, мускулистому телу. Гейбриел все больше воспламенялся, делался все требовательнее. Он языком раздвинул ее губы и, все больше возбуждаясь, принялся жадно целовать ее. Боже милосердный! Он не имел права начинать эту опасную игру, нужно было слушать свои же советы и избегать близости до тех пор, пока они не поженятся. По крайней мере, надо найти в себе силы отстраниться от нее сейчас.