Джоанна Линдсей - Узник моего желания Страница 20

Он обернулся, говоря это последнее слово, и Милдред отступила на шаг назад.

— Боже милостивый, неужели это вы?

Уголок его рта угрожающе изогнулся.

— А почему бы и нет?

Милдред захотелось убежать, но, представив свою нежную Ровену в руках этого человека, она с трудом сдержала слезы и решила молить его о пощаде своей госпожи.

— Боже, не делайте ей ничего плохого! — в ужасе выкрикнула она. — У нее не было выбора…

— Замолчи! — прорычал он. — Думаешь, я должен простить ее за то, что она со мной сделала? Мне наплевать на ее оправдания. Клянусь, никому не удастся сделать мне плохо, не заплатив за это в десять раз больше.

— Но она же леди!…

— То, что она женщина, сохранит ей жизнь! Но не более. Ты тоже ничего не сможешь изменить. И не заступайся за нее, а то тебя может постигнуть такая же участь.

Милдред прикусила язык, на ее глаза навернулись слезы. Он знал, что она все еще стоит в дверях. Вероятно, он был обязан ей, но, если она еще раз заступится за эту белокурую суку, то он, без всякого сомнения, тоже отправит ее в свою тюрьму. Он не предупреждал дважды.

Уоррик прошел в расположенную напротив комнату. Гораздо большего размера с дорогой, правда, немногочисленной мебелью, она вполне подходила для благородного человека.

Трудно было определить, кому она принадлежала. Но Уоррик догадывался об этом. Он резко откинул крышку единственного к комнате сундука, и обилие богатой одежды в нем подтвердило его догадку.

И все же он спросил:

— Это ее?

Милдред почувствовала, как слова застряли у нее в горле.

— Да.

— Может пригодиться моим дочерям.

Он произнес это таким безразличным голосом, что страх у Милдред пропал, уступив место нарастающему гневу, хотя она была достаточно умна, чтобы не показать этого.

— Это все, что у нее осталось.

Он обернулся, чтобы посмотреть на нее. Его полные злобы серые глаза были более выразительными, чем его голос.

— Ну нет. У нее осталась кожа на спине и те тряпки, которые я подберу для нее. Хотя я и не забываю, что мне дали гораздо меньше.

Что это, равнодушие? Вероятно, нет, подумалось ей. Это просто еще один из способов отомстить, говоря так об одежде. Но, скорее всего, это мелочи по сравнению с тем, что он задумал. Трудно было что-нибудь придумать, чтобы помочь Ровене, если он не хотел слышать о том, что она была такой же жертвой, как и он. Очевидно, доводы Милдред для такого человека ничего не значили, ибо он был не каким-то там холопом или незнатным рыцарем, а самым настоящим лордом из знатного рода. И нельзя просто так сотворить с лордом то, что они с ним сделали, и надеяться остаться в живых, чтобы потом раззвонить кругом об этом.

Ее опять охватил сильный страх, но не за себя.

— Вы собираетесь ее убить?

— Нет, мне хотелось бы продлить удовольствие, — холодно произнес он. — Я не убью ее. Она моя пленница. Я никогда не освобожу ее за выкуп, и она никогда не покинет Фалкхерст. До своего смертного часа она будет зависеть от моей милости.

— А вы можете быть милостивым?

— К тем, кто причиняет мне зло? Нет, хозяйка, не могу. — Он вновь оглядел комнату и затем спросил: — У Лайонза были родственники? — От его предыдущего ответа у Милдред кошки заскребли на душе, поэтому она и не удивилась его вопросу.

— Да, мне кажется, у него есть брат.

— Я оставлю ему здесь только обгоревшие руины, — сказал он. — И ее брату здесь тоже ничего не останется.

Ее глаза расширились, когда до нее дошел смысл его слов.

— Вы собираетесь сжечь и замок?

— Все было сделано, чтобы сохранить права на это владение, не так ли?

Она не понимала, чем была вызвана такая всепоглощающая жажда мести. Но то, что Ровена была вынуждена все это проделать из-за Киркборо, было правдой.

Она так же, как и Ровена, не опечалится, если этот замок сожгут и что таким образом расстроятся планы Гилберта.

— А что будет со слугами? Они же станут бездомными.

Он безразлично пожал плечами, но все же сказал:

— Я не буду жечь город. За исключением постоялого двора, — холодно добавил он. — Люди из замка могут перебраться в город. Или я расселю их на своих землях, что, судя по их обтрепанному виду, только улучшит их судьбу. — Затем, поглядев на нее более внимательно, он произнес: — Ты тоже собираешься здесь жить, не так ли?

— Я приехала сюда три дня назад, когда сюда привезли мою госпожу.

— Тогда ты свободна и можешь возвращаться домой.

Обратно в замок Гилберта, который Фалкхерст, вероятно, в ближайшие дни подвергнет осаде? Или к себе домой в Турезский замок, который Гилберт намеревался вернуть обратно? Ничего не скажешь, чудесная перспектива — ведь в обоих случаях она оказывалась в центре военных действий и разрушений. Но Милдред не собиралась говорить ему об этом. Если он еще не знал того, кем была Ровена, и того, что ее сводный брат был его заклятым врагом, то от нее он этого не узнает, чтобы не усилить чувства охватившей его мести.

— Я потеряла свой дом, — наконец произнесла она.

Она похолодела, когда увидела, что он нахмурился и его взгляд стал еще более жестоким.

— Я рассчитываюсь с теми, кто причиняет мне зло, но я также рассчитываюсь с теми, кто оказывает мне услуги. Если хочешь, можешь поселиться в замке Фалкхерст. — Там, куда он отправил Ровену? Милдред не ожидала этого, она не могла поверить в такую удачу.

Но он заметил, что она обрадовалась, понял почему и резко произнес:

— Если ты поедешь жить в Фалкхерст, то только для того, чтобы служить мне, и только мне, а не ей. Ей ты больше никогда не будешь служить. Если ты не сможешь быть лояльной по отношению ко мне…

— Смогу, — быстро уверила она. — Я смогу и с удовольствием сделаю это.

— Правда? — скептически произнес он, и по его серым выразительным глазам можно было понять, что он в этом сомневается. — Ну что ж, поживем — увидим. Но, может быть, ты все же скажешь мне, как зовут ее брата?

От необходимости назвать это имя у Милдред закружилась голова. От того, что он будет его знать, с Гилбертом ничего не случится. Правда, его песенка спета в том случае, если Фалкхерсту удастся когда-нибудь его поймать. От этого больше может пострадать Ровена, так как он может передумать и убить ее, чтобы стать законным правопреемником ее собственности. А не удастся ли ему еще как-нибудь узнать его имя, пока он находится здесь? Вряд ли — слуги знали его как лорда Гилберта, и она сомневалась, что Фалкхерст сможет опросить всех жителей города.

— Почему ты никак не решишься? — произнес он требовательным тоном. — Ты же, без сомнения, знаешь его имя.

У Милдред онемела спина, когда она увидела, какой яростью он охвачен.

— Да, но я не скажу этого. Ровена хоть и ненавидит его, но сейчас он является ее единственной надеждой быть спасенной от вашей «милости». Я не буду помогать ей, но я не помогу и вам, чтобы не сделать ей хуже. Если вы будете настаивать, то мне придется отклонить ваше предложение.