Джуд Деверо - Дорога страсти Страница 20

, Аманда оперлась спиной о столбик беседки и посмотрела на звезды. Несмотря на то что из-за поднявшейся в связи с приездом профессора Монтгомери суматохи она не спала уже несколько ночей, сейчас она не чувствовала себя сонной. Тяжелый, жаркий воздух, аромат цветов и прозрачное ночное небо вызывали в ней смутное беспокойство.

Пока она смотрела на звезды, послышался мерный шум мотора подъезжающей машины, и Аманда немедленно постаралась съежиться так, чтобы профессор Монтгомери не заметил ее. Она задержала дыхание, услышав, как остановилась машина и с дорожки донеслись его шаги. Она решила подождать, пока он пройдет в дом, а потом вернуться самой. Ей не хотелось столкнуться с ним на ступеньках и стать объектом его язвительных замечаний.

Она замерла и прислушалась, но, к ее ужасу, он явно направлялся не к дому, а к беседке. Она не смела шевельнуться.

— Мне показалось, здесь кто-то есть, — сказал он, когда до нее осталось несколько шагов.

Аманда тяжело вздохнула. Попалась!

— Добрый вечер, профессор Монтгомери, — буркнула она.

Хэнк вошел в беседку и сел как можно дальше от Аманды. Он заметил лишь краешек белого платья в свете фар. Мог бы и не заметить, но, похоже, у него особое чутье на Аманду. «Шел бы ты спать, — сказал он сам себе. — Ты выпил слишком много пива и после быстрой езды у тебя слишком хорошее настроение, чтобы сидеть с этой девушкой». Но мозг, похоже, не управлял телом, так что он продолжал сидеть.

— Я познакомился сегодня с вашей подругой.

Аманда не могла представить, кто мог назваться ее подругой, поскольку прошли годы с того времени, как она виделась с кем-то еще, кроме Тейлора и своей семьи.

— Неужели? — спросила она. Ей определенно пора наверх, Тейлору бы не понравилось, что она сидит здесь. Этого не было в расписании, и она даже не изучала созвездия.

— Ривой Эйлер, — подсказал он. Некоторое время Аманда не могла определить, кто это мог быть, но постепенно вспомнила прежние сражения с Ривой. Она уже давно не была похожа на Аманду тех времен, когда затевала с Ривой бессмысленные драки. Какое счастье, что Тейлор спас ее от себя самой.

— Вы помните ее? — спросил Монтгомери. — Она вас помнит, особенно синяк, который вы ей поставили под глазом.

Неожиданно для себя Аманда улыбнулась.

— Да, помню. Мне поначалу было жаль ее, но она быстро положила этому конец. Она всегда…

— Что?

— Всегда хотела того же, что было у меня. Если я надевала голубое платье с сердечками, два дня спустя она появлялась в голубом платье с сердечками. Однажды мама повязала мне ленту в розовую и белую полоску, и на следующий день Рива пришла с такой же лентой. Я… — Она замолчала.

— Что вы сделали?

— Я выбросила свою ленту в реку. Он улыбнулся ей в темноте.

— Я иду с Ривой в субботу на танцы, — выпалил он, не успев подумать.

— Хорошо, — сказала Аманда. — У Ривы мало радостей в жизни.

— В отличие от вас, — не смог не сказать он. Она выглядела чертовски привлекательно в лунном свете, а белое платье и бледный овал лица делали ее похожей на сказочную фею.

Ее тон стал жестким.

— Я действительно счастлива. У меня есть все — семья, жених, книги. Большего нельзя и желать.

Он подумал, что если ей этого хватает, то для большинства женщин этого недостаточно.

— Может, вам с Тейлором присоединиться к нам с Ривой? Мы бы пошли на танцы всей компанией.

— Не думаю, что это возможно, — ответила она, не в силах представить Тейлора танцующим. Она встала, взяла ручку и тетрадь и пошла к выходу. — Мне пора.

Он быстро, как огромная кошка, скользнул к двери и загородил вход. Он стоял очень близко к ней и чувствовал ее легкий аромат. Не думая, что он делает, он поднял руку и коснулся ее волос.

— Не уходи, — прошептал он. — Побудь со мной.

Аманда испуганно вздрогнула. Он смотрел на нее так же, как когда читал стихотворение, особенно место о дрогнувших коленях… Ни один мужчина никогда не смотрел на нее так, никогда с ней так не разговаривал. Это пугало, и вместе с тем она не могла двинуться с места.

— Какой длины твои волосы? — прошептал он.

— Длины? — растерянно переспросила она. — До пояса. Их трудно расчесывать.

— А я бы хотел взглянуть на них распущенными. Они, наверное, такие длинные, густые.

Аманда чувствовала себя очень странно. Возможно, сказывался пропущенный ужин. Возможно, сказывались все те ужины, которые она пропустила за последние несколько недель, но она чувствовала легкое головокружение и дрожь.

— Профессор Монтгомери, я не думаю… — начала она, но остановилась, увидев, что он шагнул ближе к ней.

— Какие у тебя плечи, Аманда? Такие же белые и нежные, как кожа твоих щек? — Он прикоснулся к ее щеке.

"Очень странно», — подумала она, глядя ему прямо в глаза. Она знала, что не должна слушать то, что он говорит. Может, ей следует позвать на помощь? Она сделала шаг назад, и он тут же шагнул ближе к ней.

— Ради таких глаз можно умереть, — сказал он, лаская ее взглядом. — А губы! Губы, созданные для поцелуев. Губы, созданные, чтобы шептать слова любви. Губы, созданные, чтобы ласкать мужчину.

Она не могла сказать ни слова, лишь в голове лихорадочно билось: «О Боже!». Она была напугана, и только поэтому не убегала и не звала на помощь. Хотя нет, это чувство можно было лишь отчасти назвать страхом. Она не знала, с чем сравнить его.

— Аманда, — прошептал он и обнял ее, лаская шею.

К ней никто так не прикасался, и ей показалось, что она умирает. Она закрыла глаза, откинула голову назад, с наслаждением ощущая его руки на своем лице.

И вдруг все закончилось. Монтгомери исчез. Она стояла одна в ночной темноте и думала, не пригрезилось ли ей все это. Но, услышав, как захлопнулась дверь, она поняла, что Монтгомери ушел в дом.

Аманда тяжело опустилась на скамейку, ручка и тетрадь, которые она прижимала к себе все это время, упали к ней на колени. Все не так. Она поступила не правильно. Нельзя было так поступать, а главное, нельзя было чувствовать такое…

Она вспомнила о Тейлоре и ее сердце болезненно сжалось. Он ей доверял, верил в нее, а она чуть не предала его. Она — испорченное, аморальное создание. Как она смеет считать себя достойной Тейлора, если ведет себя таким образом с абсолютно незнакомым мужчиной, который попросту посмеялся над ней? Может, профессор Монтгомери и создает благоприятное впечатление, но оно обманчиво. Он цитирует вульгарные вирши, слишком быстро ведет машину, приглашает незнакомых женщин на танцы и заигрывает с девушкой, которая обручена с другим, прямо под носом у ее жениха. Люди, обладающие высокой моралью — такие, как Тейлор, — так себя не ведут. Тейлор никогда не ведет машину слишком быстро (по правде говоря, он вообще не водит машину сам). Тейлор не тратит время на такие бессмысленные занятия, как танцы, и он никогда не сорвется посреди ночи, чтобы встретиться с кем-нибудь вроде Ривы Эйлер. И он никогда не заигрывает с девушками, даже с той, на которой собрался жениться. Тейлор не говорит женщине, что ее губы созданы для поцелуев или для того, чтобы шептать слова любви. Или ласкать мужчину.