Барбара Картленд - Дракон и жемчужина Страница 20

Глава 4

Едва принц Дуань вернулся во дворец, наместник объявил, что собирается немедленно отправиться в Пекин.

Стэнтон Вэр, внимательно наблюдая за лицом принца, не мог не заметить, насколько это решение обескуражило его. Но он понял, что бесполезно пытаться отговорить старика от принятого решения.

Когда наместник вышел из комнаты, чтобы отдать распоряжения своим слугам, мандарин с поклоном обратился к хозяину дома:

— Я тоже должен собираться в путь, ваше высочество. Я и так чересчур долго пользуюсь вашим гостеприимством.

— Напротив, мне доставило огромное удовольствие принимать вас в моем доме, — отвечал принц, — и я не намерен отпускать дорогого гостя с такой ненадлежащей поспешностью. У нас было так мало времени, чтобы поговорить обо всем, что интересует нас обоих! Сейчас, когда наместник нас покинул, мне хотелось бы обсудить с вами кое-что, касающееся лишь нас одних, о чем я не имел возможности говорить в присутствии третьего лица.

Майор поклонился и вежливо поблагодарил хозяина за внимание, добавив, что останется еще на одну ночь, но на рассвете должен тронуться в путь.

Принц согласился, и после легкой закуски хозяин и гость проводили наместника, выехавшего в Пекин. Процессия Ли Хун-Чжана выглядела весьма пышно. Слуги в ярких одеждах ехали верхом за богатым желтым экипажем. Лошади влекли карету, сопровождаемую верховыми, уверенной рысью, и скоро она скрылась за поворотом дороги. Принц обернулся к своему гостю:

— Пойдемте посидим в саду. После долгой холодной зимы так приятно погреться на солнышке!

— Наверное, ваше высочество провели холодные месяцы в Пекине, — ответил мандарин, уверенный, что принц принадлежит к ближайшему окружению императрицы. Больше того, он недоумевал, что заставило принца Дуаня удалиться в загородный дворец. Ему хотелось услышать рассказ человека, которому он доверял тем меньше, чем больше с ним общался.

— Наместник, при всем моем к нему уважении, — заговорил принц, едва они уселись возле большого пруда, заросшего водяными лилиями, — принадлежит к старой школе. Он, к сожалению, верит, что все можно решить демократическим путем.

— Но разве это не лучше, чем насилие? — вставил мандарин.

Принц в ответ лишь неприятно ухмыльнулся.

— Бывают времена, — помолчав, произнес он, — когда только насилие может привести к желаемому результату.

На это гость ничего не ответил. Он решил говорить как можно меньше, однако постараться запомнить каждое слово собеседника.

— Я осознаю ваши чувства, досточтимый мандарин, — продолжал принц, — но, возможно, живя в горах Шанси, вы не в состоянии полностью представить те проблемы, которые охватили Пекин после того, как его буквально заполонили иностранцы. Одни их посольства и представительства занимают в нашем городе немало драгоценного места!

Стэнтон Вэр отметил про себя, что это ему и хотелось услышать. Внимательно разглядывая цветы, он старался скрыть от проницательного и хитрого принца выражение своего лица. Наконец мандарин заговорил медленно, словно с трудом подбирая слова:

— Как справедливо заметили вы, ваше высочество, я плохо в этом разбираюсь.

— Но для нас это имеет колоссальное значение, — ответил принц. — Больше того, я уверен — и это начинает понимать и ее величество императрица, — до тех пор, пока мы нс избавимся от иностранных дьяволов, Китай никогда не станет великой державой.

Вот, подумал майор, все и сказано прямо, без обиняков. После недолгой паузы он снова заговорил, ловко изображая невежество:

— Но, досточтимый господин, для нашей страны ведь очень важно иметь торговые связи с остальным миром?

— Нет! — отрезал принц. — Мы вполне можем оставаться самодостаточными. — Он явно начинал терять самообладание. — Какую пользу принесут все эти телеграфы и железные дороги? Они лишь разрушают наш прекрасный пейзаж да сеют смуту среди крестьян!

Вот действительная причина ненависти принца к прогрессу, подумал Стэнтон Вэр. Крестьяне больше не согласятся работать на господ не разгибая спины, платить непосильные налоги и при этом жить в глубокой нищете.

Вновь повисло молчание. Его нарушил мандарин, неуверенно проговорив:

— Но эти иностранные дьяволы крепко обосновались. Как же можно от них отделаться? — Говоря это, он внимательно смотрел на принца и заметил, что в маленьких глазках его высочества вспыхнул хитрый огонек.

— Несомненно, найдутся и пути, и средства, посредством которых все это можно будет осуществить, — туманно ответил принц.

— Вы значительно мудрее меня, ваше высочество, — заговорил Стэнтон Вэр, — но я не могу постичь, каким именно образом их можно заставить покинуть страну, если, конечно, не иметь сильной армии!

Принц промолчал.

— Насколько я понял из всего того, что увидел и услышал в Пекине, императорские войска с трудом поддерживают порядок в стране. Куда же им сражаться еще и с внешними врагами!

— Да, это правда, — согласился принц, — но у меня есть кое-какие идеи на этот счет. — Он деланно улыбнулся узкими губами и продолжал: — Хотелось бы надеяться, что вы поддержите меня на совещании, которое скоро состоится в Государственном совете.

— Буду польщен, если смогу оказаться полезным, — неопределенно ответил мандарин.

— Вот и хорошо! — обрадовался принц. — Если будет необходимо, я пошлю к вам в Шанси гонца с просьбой приехать в Пекин как можно скорее.

Мандарин лишь поклонился в знак согласия.

Принц заговорил о другом, а Стэнтон Вэр сказал себе, что не слишком-то много ему удалось разузнать.

Дальше день тянулся медленно, без особых происшествий.

Стэнтон Вэр предупредил Иня, что им предстоит выехать на заре. Проворный слуга быстро упаковал все вещи, кроме одежды мандарина, в которую майору предстояло переодеться перед ужином.

Это одеяние, как и все остальное, предоставил в распоряжение англичанина Цзэнь-Вэнь. Оно отличалось необыкновенной роскошью. Украшенный драгоценными камнями и золотым шитьем, наряд этот заключал в себе и глубокий смысл, поскольку на нем были вышиты восемь буддистских эмблем счастья.

Обедали мужчины вдвоем. Принц не предложил, чтобы наложницы развлекли их. Стэнтон Вэр искренне обрадовался этому, так как прекрасно понял смысл тех взглядов, которые бросал принц на Безупречную Жемчужину. Он говорил себе, что чем быстрее они покинут дворец, тем лучше.

После обеда Стэнтон и принц сидели, отдыхая, на мягких диванах с шелковыми подушками. Принц заговорил первым:

— Мне не хотелось бы думать, дорогой гость, будто я был недостаточно гостеприимен.