Александра Риплей - Чарлстон Страница 20

– Стюарт? Но ведь он еще ребенок.

– Погоди, ты его скоро увидишь. – Джулия продолжила свой рассказ: – В армии есть два отдела, осуществляющих контроль. Это регулярные оккупационные войска и так называемое Бюро по делам освобожденных граждан и беженцев в связи с покинутыми землями и имуществом. Назвали бы просто: Бюро конфискации. Они конфисковали все школьные здания, включая Каролин-холл, что по соседству, и открыли девять школ для негритянских детей и взрослых. Конечно, в городе нет такого количества школьных зданий. Многие держали репетиторов и открывали для своих детей частные классы. Так они используют все, что под руку попадет. Церковь Святого Луки разграблена вплоть до последнего алтарного покрова. И теперь там школа для негритянских девочек.

Пинкни вспомнил рождественскую службу и смеющееся лицо Лавинии рядом с собой. Как-то она отнесется к его пустому рукаву? Он вновь сосредоточился, чтобы со вниманием слушать рассказ тетушки.

– …честный кусок хлеба, по крайней мере. Проще выучить черную малышку алфавиту, чем научить ее правильно сидеть за столом.

– Прости меня, тетя Джулия. Я прослушал, о чем ты говоришь.

– Я рассказываю не для собственного развлечения, Пинкни. Пожалуйста, слушай внимательно.

Пинкни непонятным образом успокаивал ее резкий голос. Хоть что-то дома осталось по-прежнему.

– Я говорю о том, что большинство учительниц – леди. – Джулия назвала с десяток имен. – Эти тупоголовые янки отчислили девять или десять человек, которые их не устраивали. И наняли около семидесяти учителей из местного населения. Пожилых джентльменов для мальчиков, леди для девочек. Аннабел Марион обучает чтению. Удивительно! Я всегда считала ее безграмотной. Она говорит, что в городе около трех тысяч учеников. Твоя мать хотела стать учительницей, но я сказала ей, что никому не нужны поскребыши со дна бочонка.

– Мама? – Пинкни удивленно засмеялся. – Да ведь она не может правильно написать слово «кошка». Какая из нее учительница?

– Все по причине ее нынешнего сумасбродства. Последнее время она необыкновенно набожна.

– Мама?

– Твоя пустоголовая мать. Когда чарлстонцы переселились в центр города, в церкви Святого Михаила возобновилась служба. В первое воскресенье мистер Сандерс бубнил привычную проповедь, но на галерее оказался один умный янки, который чересчур внимательно его слушал. Он заметил, что мистер Сандерс опустил молитву за президента. Он всегда так делал; что нам Дэвис, ты же знаешь. Но янки донес, и поднялся большой переполох. Генерал Сиклз настаивал, чтобы мы все молились за Линкольна, но мистер Сандерс отказался. Тогда янки конфисковали его дом вместе с мебелью, даже ризы у него забрали. С Род-Айленд приехал новый священник. Его зовут Эдвардс, Адам Эдвардс. Воистину пламенный, грозный проповедник. Я уподобляю его Ионафану, и это страшно злит твою матушку, хотя она не догадывается, в чем тут суть.

– Не понимаю.

– Ты все поймешь, когда увидишь его. Епископальная церковь – вот что теперь погубит Чарлстон. Человек этот прекрасен, как Гавриил; его голос подобен органу, и к тому же он вдовец. Половина чарлстонских дам очарована им, и они пускаются на всяческие уловки, чтобы привлечь его внимание. Не думаю, чтобы многие из них были настолько помешаны, как твоя матушка. Их поступки благочестивы, только и всего; но ведь Мэри всерьез уверовала в его миссию: Чарлстон – Содом и Гоморра, вместе взятые, и войну Господь послал за наши грехи. Она твердит одно и то же, будто попугай, а это так утомительно! Единственное удовольствие – видеть в церкви престарелых дам в воскресный день. У них такие набожные лица. Когда Эдвардс причащает, ему приходится буквально выдирать чашу из рук одной, чтобы перейти к другой духовкой дочери. Воздыхательниц столько, что Мэри совершенно среди них потерялась. И тогда ей захотелось стать учительницей. Дело в том, что у Эдвардса есть дочь, которая преподает в школе. В доме, что рядом с нашим. Твоя дорогая мама часто заходит к священнику домой, чтобы обсудить с Пруденс школьные дела. И слоняется там, пока не встретит самого папашу.

8

Пэнси скользнула в комнату и стала в сторонке, ожидая, когда Джулия заметит ее. Тогда она негромко сказала:

– Ужин для мистера Пинкни и его друга подан, мэм. – Она ослепительно улыбнулась Пинкни. – Одежда тоже готова.

С коротким смешком девушка оставила комнату.

На длинном столе стояло два прибора. Пинкни выдвинул стул для своей тетушки. Джулия, взглянув, как Джо целиком заталкивает в рот горячее печенье, отказалась присоединиться к ним.

– Я поднимусь в библиотеку. Если ты не слишком устал, приходи. Буду рада поговорить с тобой.

За едой молодые люди почти не разговаривали. Оба были на грани истощения, и горячая пища доставляла им неземное блаженство. Меню не отличалось разнообразием: мамалыга, бекон и сухое печенье, но еды было вдоволь. Элия сервировал стол, как до войны. Сам он был в бархатном фраке и бриджах с белыми шелковыми чулками, на которых виднелась штопка. Когда дворецкий во всем своем великолепии появился в дверях, Джо так и выпучил глаза. Но Пинкни ничего не замечал. Он с трудом поднялся со стула навстречу старому слуге, чтобы обнять его.

– Элия! Как я рад тебя видеть!

– Да, сэр, и я тоже, мистер Пинкни. Не уроните тарелку с мамалыгой, а не то меня убьют на кухне. Это все, что у нас есть.

Поставив поднос на стол, он обнял Пинкни. Глаза дворецкого блестели от слез.

Пинкни позволил Элии вновь усадить себя за стол.

– Тебе надо кушать, сынок. Ты отощал, как загулявший кот.

Элия забрал поднос. Заметив, что ваза и тарелка наполовину пусты, – Джо неплохо постарался, дотянувшись до еды через стол, – слуга нахмурился.

– Тень, это Элия, наш дворецкий, – поспешно сказал Пинкни. – Элия, это мистер Симмонс. Он спас мне жизнь, когда я потерял руку. Надеюсь, он какое-то время поживет у нас.

– Да, сэр, – ответил Элия. Он перестал хмуриться и поставил поднос рядом со здоровой рукой Пинкни.

– Старая мисс Эшли всегда предупреждала меня, если гость левша, – мягко сказал он, – и я знаю, что следует делать. Все, что надо нарезать, я нарежу в кухне и принесу сюда. Я дам вам ложку, пока вы не приспособились есть вилкой.

Карие глаза слуги встретились с налитыми кровью голубыми глазами Пинкни. Молодой человек успел прочесть в них и сочувствие, и любовь, и почтительность, и мужество.

Пинкни улыбнулся и словно помолодел.

– Спасибо, Элия, – пробормотал он.

– Как я рад, что Элия с нами, – сказал Пинкни Джулии после ужина.

– Старая лиса, – заметила она. – Он будет тебя уверять, что остался «присмотреть за леди», но ты ему не верь: он тоже уходил к янки. Твоя мать совершенно не умеет Держать в руках слуг. Они вернулись через несколько дней. Поняли, что от янки ничего не получат. А мы дадим им кров, одежду, пищу, а теперь еще и деньги заплатим. Многим пришлось отказать. Не знаю, хватит ли у нас средств содержать остальных.