Ли Бристол - Нежный ангел Страница 20

Она была красива, Адам всегда знал это. Ее мать была красива. Консуэло могла заманить в свои сети любого мужчину и сделать так, чтобы он предложил ей весь мир. Одного поворота головы было достаточно, чтобы мужчины падали к ее ногам. В Энджел тоже это было… но у нее было и что-то свое. Ее красота была дика и свежа и так же загадочно опасна, как роза с шипами, и так же чарующа. Ему хотелось узнать, имеет ли она представление, какая власть над мужчинами заключена в ее тонкой, миниатюрной фигурке, какой силой она обладает, стоит ей лишь бровью повести или взмахнуть рукой; конечно же, она никогда не пыталась применить свои женские уловки в общении с ним. Однажды он обнаружил, что гадает о том, как бы он себя повел, если бы она так поступила, и эти мысли лишили его покоя.

С ней был Джереми, он сидел на краешке стула, опираясь руками на костыли и ласково поглядывая на нее. Время от времени Энджел останавливалась и говорила с ним или похлопывала его по руке, затем снова продолжала мерить шагами холл, всем своим видом выказывая нетерпение. Как всегда, Адама снова удивил их странный союз, так как любому было видно, кто кого опекает, и у него не было сомнений, что так было всегда. Конечно же, девушка, которая нашла в своем сердце место для сочувствия к старому калеке, не может быть совсем пропащей. Должно же в ней быть хоть что-то от ее матери.

Он пошел через холл, и Энджел налетела на него как фурия.

— Где вы пропадали? — взволнованно заговорила она. — Мужчина за стойкой сказал, что поезд отправляется в десять!

Мы опоздаем!

Адам удивился, потом смутился, когда за гневом в ее глазах разглядел страх. После всего, что устроила этой ночью, Энджел, оказывается, испугалась, что он уехал и бросил ее.

Он никогда не понимал женщин, но ее поведение вообще было невозможно понять, и не было никакого смысла даже пытаться это сделать.

— У меня были дела. Вы позавтракали? — спросил он.

— Да. — Она взяла свой саквояж и саквояж Джереми. — Я записала завтрак на ваш счет. А теперь поехали.

Адам взял у нее багаж и улыбнулся:

— Не волнуйтесь. Мне в жизни доводилось часто путешествовать в поездах, и ни один из них ни разу не отправился по расписанию.

— Я старался внушить ей то же самое, — вставил Джереми. — Но вы же знаете этих женщин — они родятся нетерпеливыми.

— Доброе утро, сэр. — Адам взял их багаж в одну руку и протянул другую, чтобы помочь Джереми, но тот справился сам. — На улице ждет коляска, на ней мы доедем до вокзала.

Идти пешком очень далеко.

— Хорошо хоть, вы подумали об этом, — язвительно заметила Энджел и направилась к двери.

Адам встретил беспомощный, извиняющийся взгляд Джереми и подмигнул ему. Мужчины не торопясь последовали за ней.

Пока Энджел не села в поезд, она не была уверена, что поступила правильно. Может быть, Адам Вуд ломал комедию и все, что он разыграл перед ней, было не чем иным, как просто школьным слащавым спектаклем? Может быть, он просто расставил ей хитрую ловушку, соблазняя ее обещаниями насчет Калифорнии, а она оказалась последней идиоткой, когда поверила ему. Когда она сядет в поезд, там ее, возможно, уже будут поджидать головорезы, они схватят ее и скрутят ей руки, или поезд, который, как она думает, едет в Калифорнию, на самом деле следует в Нью-Мексико.

Энджел понимала, что она рискует, и единственный вопрос заключался в том, стоило ли так рисковать. Но когда она увидела поезд, она признала, что ответ на этот вопрос — да.

Это было самое шикарное, что она видела в своей жизни. Совсем не похоже на узкую железнодорожную ветку, по которой они ехали в Денвер. Дорога Денвер — залив Сан-Франциско была роскошной железной дорогой, которая наряжалась в свои поезда также, как дама из большого города обувает туфли, застегивающиеся на длинный ряд пуговок. Пульмановские вагоны были окрашены в глянцевый коричневый цвет, а внутри было так изумительно, что у Энджел перехватило дыхание — она не представляла, что такое возможно в поездах. Накануне они сидели на жестких филенчатых скамейках — сегодня же они удобно расположились в салоне, в просторных креслах с обивкой цвета зеленого леса, а под ногами у них лежал тканый ковер рубинового цвета. На окнах висели портьеры из зеленого бархата, а все углы вагона закрывала зеленая бархатная драпировка, подвязанная декоративным золоченым шнуром с кисточками. Потолок и стены были инкрустированы ценным отполированным деревом, а по стенам развешаны газовые светильники с гофрированными абажурами.

Энджел изо всех сил старалась скрыть охвативший ее благоговейный трепет, но это далось ей непросто.

«Так вот как путешествуют богатые», — думала она. Ни сломанных колес повозки, ни ковыляния по колено в грязи, чтобы задобрить упрямого мула, ни ломоты в спине, ушибленного зада и мозолей на пальцах от управления упряжкой лошадей по дорогам, изрытым ухабами. Внезапно она перестала ощущать висящий на ее груди крест, как наковальню; она почувствовала его приятное тепло на своей коже — тепло, которое ее почти жгло. Это ее билет в другой мир. Еще несколько дней — и она станет богатой, одной из них. Когда они будут ехать в карете, ей больше не придется укрывать ноги Джереми одеялами, чтобы уберечь его от утренней прохлады. Они больше никогда не будут съеживаться под протекающей крышей повозки и выжидать, когда закончится буря. Вот это та жизнь, для которой она была рождена, мир избранных, о котором она слишком мало знала, чтобы мечтать о нем. Теперь, когда этот мир находился в пределах досягаемости, ее голова кружилась от предвкушения счастья.

Когда Джереми расположился в кресле у окна, Адам предложил ей осмотреть поезд.

Энджел не хотела соглашаться, ей не нравилось, когда его лицо принимало такое же покорное выражение, как у папаши, потворствующего капризам избалованного ребенка. Но она знала: он не допустит, чтобы она гуляла по поезду одна после того нападения бандитов, когда они ехали в Денвер. А ей и правда очень хотелось осмотреть поезд. Поэтому она равнодушно кивнула в знак согласия и вышла в коридор. Он предложил ей руку, и Энджел, наблюдая, как другие дамы в шляпках с перьями опирались на руку сопровождавших их мужчин, положила руку на его локоть. Она чувствовала себя собакой на привязи, но через некоторое время из-за охватившего ее возбуждения обо всем забыла.

Адам провел ее через спальные вагоны, спальные полки в которых располагались в виде двойных рядов по обеим сторонам коридора. Каждая постель была отгорожена занавеской, так чтобы можно было переодеться без посторонних глаз; один вагон был предназначен для женщин, другой — для мужчин. Энджел никогда и не предполагала, что в поезде могут быть кровати, и такое расположение постелей показалось ей верхом изобретательности. Там еще была туалетная комната с раковиной, зеркалом, комодом и краном с водой — Энджел слышала об изысканных отелях с подобными удобствами, но никогда, конечно же, в них не бывала.