Стефани Лоуренс - Признание повесы Страница 20

– Не первый, – вздохнула Лидия. – Первый раз случился в доме Барема.

Глаза Табиты округлились.

– В доме Стивена Барема?!

– Да, я тогда была в платье куртизанки.

Табита открыла рот.

– Когда фамильные черты Мейкписов взяли верх, ты, очевидно, отправилась в город. Так что расскажи все. Ты должна!

– Расскажу, если поможешь мне с чертовой шнуровкой!

Табита только отмахнулась и поудобнее устроилась на постели.

– Нет! Роберту, пожалуй, потребуется больше времени, чтобы убедить маму и папу… хотя, учитывая, что тебе двадцать шесть, даже если они ему откажут, сомневаюсь, что он смирится и покорно уйдет прочь. Возможно, он похитит тебя и вы сбежите. Как все это увлекательно!

– Табита! – ахнула Лидия, пораженная изменой сестры. – Что случилось с твоими принципами?! Ты же сама утверждала, что джентльмены и замужество – проклятие каждой женщины! А теперь?! Как тебя понимать?

Табита небрежно повела плечиком.

– Мои правила не распространяются на леди и джентльменов вроде тебя и Роберта. Они для женщин вроде меня, которые никогда не найдут мужчину, которому смогут довериться.

Лидия раздраженно вздохнула, раз, другой, пытаясь не думать, сколько убедительных аргументов уже успел привести родителям Роберт.

– Пожалуйста, Табита, будь хоть на что-то годна и затяни шнуровку.

Табита, не собиравшаяся уступать сестре, упрямо помотала головой:

– Нет. Чем дольше Роберту придется говорить с мамой и папой, до того как ты попытаешься собственными руками уничтожить свое счастье, тем лучше для всех нас.

Лидия прищурилась и зловеще объявила:

– Прекрасно. Пусть последствия падут на твою голову. – С этими словами она повернулась и направилась к двери. Пришлось завести руки назад, чтобы придерживать катастрофически расходившуюся спинку платья.

Табита рассмеялась, и Лидия поклялась непременно отплатить сестрице за то, что та обожала вмешиваться в чужие дела.

Оказавшись на первом этаже, она немедленно зашагала к двери гостиной и при этом старательно игнорировала заинтересованные… нет, изумленные взгляды миссис и мистера Билт, пребывавших в этот час за стойкой.

Набрав в грудь воздуха, Лидия взялась за дверную ручку. Старшие Мейкписы восседали в креслах, перед ними стоял Роберт. Судя по всему, все шло гладко.

Роберту не пришлось доказывать очевидного: того факта, что Лидия влюблена в него. Это она успела с поразительной ясностью показать в библиотеке Стивена Барема и подтвердила свои чувства в последние несколько часов. И хотя он сам разглагольствовал о давнем и глубоком уважении к ней, все же ему не было необходимости признаваться в безумной и, как казалось, безнадежной любви, вспыхнувшей в то далекое время, когда ему исполнилось двадцать два года.

Отец Лидии, как выяснилось, довольно много знал о нем… о его характере, занятиях и истинный привычках. У них оказался общий друг Гидеон Армистед, известный филантроп, поэтому тон беседы был вполне дружелюбным. Роберт не пытался объясняться или доказывать, что его репутация в последние шесть лет была лишь дымовой завесой, оставшейся после давно потухшего огня. Не знал он и того, что миссис Мейкпис регулярно переписывается с его матушкой. Хотя свет считал их совершенными сумасбродами, старшие Мейкписы произвели на него впечатление абсолютно разумных и рассудительных людей, особенно когда речь шла об их дочерях. Отец Лидии дал Роберту разрешение ухаживать за Лидией, а мать с любезной, но предостерегающей улыбкой напомнила, что, несмотря ни на какие разрешения, все зависит от согласия Лидии.

Когда в комнату ворвалась Лидия, они уже почти обо всем договорились. И хмурое, но решительное выражение ее лица немного их удивило.

Лидия прошла к Роберту, встала перед родителями, спиной к нему, и, не оглядываясь, пробормотала:

– Ради всего святого, зашнуруй мне платье.

Роберт опустил глаза и послушно принялся за работу.

Лидия взглянула на родителей, с нескрываемым интересом наблюдавших за происходящим. Поскольку они были Мейкписами, никакого потрясения на их лицах не наблюдалось.

– Что он вам говорил? – спросила она и, прежде чем ей успели ответить, повелительно подняла руку. – Нет… не важно! Невзирая на все, что он сказал, невзирая на все, что тут сочинял, это было мое, только мое решение, и я не…

– Значит, ты нашла письмо Таб? – добродушно улыбнулся отец, глядя на нее сквозь очки.

Лидия перевела дыхание.

– Да. Оно у меня наверху.

– Превосходно, – кивнула мать, складывая руки на коленях. – Насколько я знаю, Роберт помог тебе его вернуть.

Лидия сжала губы и кивнула. Пусть отец несколько рассеян, зато мать – женщина практичная. Ее проницательные голубые глаза спокойно смотрели на Лидию.

Та облизнула губы.

– Мы вместе были в доме Барема.

– Интересное, должно быть, приключение. – Мать подняла тонкую бровь. На губах играла понимающая улыбка. – И как я понимаю, все прошло лучше некуда. Надеюсь, теперь Таб может успокоиться и перестать устраивать сцены, хотя, уверена, она еще долго будет жаловаться, что на твою долю достались все развлечения. – Мать добродушно усмехнулась. – Ну и метаморфоза: ты пускаешься в безумную авантюру, а Таб спешит тебе на выручку. – Взгляд ее упал на Роберта, ловко управлявшегося со шнуровкой. – Однако все кончилось благополучно, и, похоже, Роберт хочет что-то тебе сказать. Горячо рекомендую подумать над его словами.

Лидия усилием воли вырвалась из гипнотической паутины благодушия, в которую завлекла ее мать.

– Нет. То есть… – Она прерывисто вздохнула, моля Бога о терпении, которое почти утратила при общении с Табитой. – То есть все действительно кончилось благополучно. И у Роберта есть, что мне сказать, только сначала я хочу объяснить: что бы он ни наговорил и какими бы странными ни показались вам некоторые обстоятельства, у него совершенно нет причин делать мне предложение.

Отец недоуменно уставился сначала на Роберта, потом на дочь.

– Но это вовсе не то, о чем говорил нам виконт, дорогая. Возможно, тебе стоит его выслушать.

– Нет! То есть, конечно, я его выслушаю: не могу же я запретить ему говорить. Однако я желаю, чтобы он знал и понял: несмотря ни на что, я не позволю силой тащить его к алтарю! – Она вызывающе подбоченилась и с несгибаемой решимостью встретила улыбку родителей… кстати, почему они улыбаются? Что такого забавного находят в происходящем? – Он может просить моей руки, но я не…

Широкая жесткая ладонь зажала ей рот. Стальная рука обвила талию.

– Прошу извинить нас, сэр, мадам. Похоже, мне придется кое-что объяснить вашей дочери.

Мать улыбнулась еще шире:

– Да, разумеется, дорогой Роберт. Мы подождем столько, сколько потребуется.