Розалинда Лейкер - Сахарный павильон Страница 21

Прогулка по вечернему городу слегка освежила ее. Когда Софи вернулась в дом. Клары, смывший с себя дорожную грязь Антуан уже готовился ко сну. Он и Билли о чем-то оживленно болтали за столом после сытного ужина. Лишь только Антуан увидел Софи, он захотел рассказать ей о своих новых впечатлениях, однако стоило ей уложить его в постель, как он сразу же уснул. За отлично приготовленным ужином Софи поведала Кларе, где она была и какую работу получила. Когда пришло время мыть тарелки, Клара ни за что не разрешила Софи помогать ей, сказав, что та и так насмотрелась за сегодняшний день на грязную посуду, и благодарная француженка удалилась в свою комнатку. Ее кровать уже была застелена белоснежным бельем, и Софи могла побиться об заклад, что кружева на подушке были французскими. Судя по всему, ее новая подруга пожертвовала своим приданым.

Софи оценила гладкость пропитанных запахом лаванды простыней. Со времени последней проведенной ею в Париже ночи, она не спала в такой роскошной постели. За эти дни Софи привыкла реагировать на малейший плач Антуана, и ее слух чрезвычайно обострился. Неудивительно поэтому, что вскоре она вскочила с кровати, лишь потом сообразив, что слышит не плач ребенка.

Обозленные голоса ругавшихся мужчины и женщины, пусть приглушенные, долетели откуда-то из кухни.

– Почему я не могу сдать ей за деньги комнату, если мне этого хочется? – голос Клары угадывался безошибочно. – Она француженка, иностранка! Чего тебе бояться!

Софи прикрыла поплотнее дверь и вернулась в кровать, не имея ни малейшего желания подслушивать. Судя по всему, это внезапная ночная ссора объяснялась довольно просто. У Клары, наверное, был любовник, решивший в ту ночь навестить ее. А это дело никого не касалось, кроме самой вдовы. Софи с головой укуталась в одеяло и вскоре вновь уснула.

Глава 5

Софи надеялась, что получив работу на кухне «Старого Корабля», со временем она займет столь привычное для нее место кондитера. Но нынешний кондитер занимал эту должность уже пятнадцать лет и с помощью своего ученика хранил свой пост от малейших посягательств, производя все необходимое для обедов, гран-банкетов и буфет-ужинов, устраиваемых в предназначавшихся для ассамблей залах второго этажа гостиницы.

Софи было интересно посмотреть на сахарные скульптуры, изготовляемые здешним кондитером. Хотя они и приближались к существовавшему в Европе стандарту, Софи знала, что они не идут ни в какое сравнение с тем, что изготавливал с ее помощью отец для Версаля. Но зато и славились французские кондитеры на весь мир своим мастерством. Здесь точно так же, как и во Франции, на кондитеров-декораторов был большой спрос. Часто требовались кондитерские изделия, представляющие собой аллегорические фигуры, отражающие значительные события из жизни страны. Порой это были индивидуальные заказы, например, по случаю свадьбы, крестин или дня рождения. В то время как шеф-повар по сладким пудингам руководил изготовлением всевозможных пудингов и фруктовых пирогов, кондитер занимался куда более тонкой работой. В его обязанности входило приготовление желе, фруктовых подливок, ягодных ассорти, политых шоколадом, сиропов и карамелей, разнообразных пастилок и конфет, в состав которых входили ликеры и масса всего другого. Кондитер также отвечал за консервирование фруктов и засахаривал для украшения своих произведений лепестки фиалок и роз. Изготовление всевозможных мороженых тоже входило в обязанности кондитера, но то была довольно трудоемкая работа, обычно поручаемая ученику, поскольку составляющие смешивались в емкости, обложенной льдом, доставлявшимся из местного ледника, хранившего в своих недрах лед, вырубленный из зимних рек. Укутанный слоями соломы, лед хранился под землей в течение всего лета.

Гарри, шеф-повар по сладким пудингам, относился к мадемуазель Делькур куда дружелюбнее кондитера. Он частенько говорил с Софи о секретах французской кухни, и с тех пор как попробовал изготовленный по ее рецепту незабываемо вкусный лимонный сироп, чистый, как луч летнего солнца, использовал его постоянно.

Именно по предложению Софи Гарри стал добавлять коньяк в шоколадный пудинг, и это только немногие из ее советов, пришедшихся как нельзя более кстати.

У официантки Делькур был весьма продолжительный рабочий день. Когда ей выпадало работать в утреннюю смену, она должна была быть в «Старом Корабле» к шести часам утра и уже в рабочей одежде. Всегда находились постояльцы, желавшие позавтракать до прибытия почтовой кареты, отправлявшейся каждое утро в Лондон. Приходилось потрудиться и когда прибывал послеобеденный лондонский дилижанс, кроме того, надо было накрывать столы и на променад-площадке, где собирались те, кто желал посмотреть, как флот его Величества готовится к битве с французами.

Порой Софи назначали прислуживать в находившейся при гостинице пивной. «Старый Корабль» был таверной еще в XVI веке, и местные старожилы почитали за честь отведать эля там, где пили их предки. Брайтонцы до сих пор называли это заведение «харчевней», хотя за последние тридцать лет статус этой гостиницы несказанно возрос.

– Моя бабушка еще помнит времена, когда Брайтон был всего лишь рыбацкой деревушкой, – как-то раз сказала Полли Софи. – А потом доктор Рассел, большой чудак по словам моей бабушки, стал уверять стариков в том, что морская вода в состоянии излечить любую хворь. И тут такое началось. Страждущие валили сюда толпами, чтобы испить морской водицы и искупаться в ней. Можешь удивляться, но некоторые из постояльцев, до сих пор просят, чтобы воду добавляли им в молоко, ну и все такое… Как бы там ни было, но именно из-за этого здесь и оказался принц Уэльский. Приехал он лечить ангину, а потом просто отдыхал в свое удовольствие. К тому времени уже великое множество дворян понастроило себе здесь особняков, но королевский патронаж изменил здесь все совершенным образом. Брайтон уже больше никогда не, оглядывался на свое прошлое, с тех пор как душка принц приехал сюда!

Софи обслуживала и собравшийся в пивной народ. Лучшие места здесь занимали местные богатеи, освежавшиеся под вечер парой кружек доброго портера. Вели они себя вполне степенно. За столами, где собиралась публика победнее, напротив, всегда было шумно. Здесь мог читать поэму спившийся актер столичного театра, уличный музыкант наяривал на своей скрипке, а ближе к закрытию начинались упражнения в хоровом пении.

Софи услышала, как седой как лунь, Смокер Майлз, ныряльщик-ветеран, вновь рассказывал уже набившую всем оскомину историю о том, как он спасал утопающего принца Уэльского.

– Я его за ухо оттудова вытянул! Он был так зол… Прям как следует разгневался. А я ему и говорю, что не собираюсь быть повешенным по приказу короля за то, что позволил наследнику трона утонуть в Брайтоне. Тут принц как затрясется от хохота! С тех пор он никому кроме меня, себя окунать не позволял!