Александра Риплей - Возвращение в Чарлстон Страница 21

– Я никогда в жизни не была так счастлива, – повторяла Маргарет.

А Энсон носил ее счастье в своем сердце как потаенное сокровище.

Наступила осень, дни сделались короче, но Маргарет упрашивала Энсона не обращать на это внимания.

Еще не холодно, мы можем еще разочек съездить на пикник или покататься на лодке, – настаивала она.

И Энсон не мог ей отказать. В ноябре она подхватила простуду, которая с ужасающей скоростью переросла в воспаление легких.

Стюарт был в отъезде. Стюарт всегда был в отъезде. Он пропустил дни рождения детей, день рождения Маргарет и даже свой собственный. Энсон и Занзи по очереди дежурили у постели Маргарет и вместе радовались, когда миновал кризис.

Болезнь была недолгой, но Маргарет понадобилось больше полугода, чтобы окончательно оправиться. Энсон заботился о ней. Он окружил ее такой любовью и нежностью, что даже Маргарет увидела в этом нечто необыкновенное. Ее всю жизнь баловали, ей всю жизнь потакали, но ни с чем подобным чувству Энсона она еще не сталкивалась. Много лет подавляемое, оно теперь, благодаря слабости и беспомощности Маргарет, вырвалось и хлынуло наружу. Он угадывал ее желания еще до того, как она осознавала их сама, он изобретал для нее маленькие сюрпризы и удовольствия, он умел ее утешить и успокоить, – она жила, окруженная теплом и уютом его постоянного внимания.

– Не уходи, не оставляй меня, Энсон, – просила она, когда дела требовали его присутствия.

– Я скоро вернусь, – неизменно отвечал он.

– И так всегда? Ты всегда будешь возвращаться? Ты обещаешь, что никогда меня не покинешь?

И Энсон пообещал.

Когда Маргарет немного окрепла, они стали совершать короткие прогулки или объезжали на двуколке плантацию, любуясь, как оживают леса и парки с приходом весны. Мир вокруг них расцветал, менялся, становился нежнее. И они менялись вместе с ним. Не отдавая себе отчета в том, что происходит, они переселились в страну под названием Как Будто. Они жили в странном и невинном подобии брака: они делили кров, но не постель, обменивались взглядами, но не ласками. Эта игра доставляла им огромное наслаждение. Хрупкий мирок, который они построили, мог существовать только в совершенной замкнутости, заключенный в радужный мыльный пузырь любовного обмана.

Когда Стюарт приезжал домой, они возвращались в реальный мир и смотрели на этот мир с недоверием и враждебностью. Но Стюарт не задерживался надолго, и они снова оставались вдвоем, сосредоточенные друг на друге, счастливые.

Они не старались сознательно кого-либо обмануть. Они открыто выказывали друг другу свою влюбленность. Но чувство их было таким нежным и Энсон оберегал его так истово, что в глаза бросалась только невинность их отношений. Даже слуги не замечали никаких перемен. На их взгляд, Энсон продолжал по-прежнему заботиться о мисс Маргарет, хотя она уже поправилась. Занзи знала, что Маргарет любит Энсона, у Маргарет не было от нее секретов. О нравственности или безнравственности этого чувства Занзи не задумывалась. Ее девочка была счастлива; все остальное не имело значения.

Жизнь их была приятной; казалось, природа и люди, сговорившись, заботились об этом. Небо даровало им в нужное время солнце и в нужное время дождь, и такого хорошего урожая на их памяти в имении еще не было. Слугам надоело тратить силы на борьбу с Занзи, и они вернулись к своим прежним привычкам. Обеды были превосходны, дом сиял чистотой, свежее белье хрустело. Маленькому Стюарту исполнилось четыре, Пегги – три. У них был свой собственный детский мир, и они редко вторгались в мир Энсона и Маргарет. Но им следовало бы понимать, как опасен их нереальный мир. Следовало бы знать, что он слишком прекрасен, слишком хрупок и слишком дорог им обоим, чтобы быть долговечным.

Маргарет Гарден Трэдд по сути своей была глупой и балованной женщиной-ребенком. Ее увлечение приемами и бальными платьями осталось в прошлом – она с легкостью отвергла все приглашения на этот сезон, потому что не могла выезжать с Энсоном, часами не расставалась с коробкой сувениров, перебирая то, что сохранила на память о сезоне 1901 года. Кукла, купленная для Пегги, стояла у Маргарет в комнате, и Маргарет меняла ее роскошные наряды не реже раза в неделю. Она часами лежала в ароматизированной воде, каждый день подолгу выбирала себе одежду и пыталась по-новому уложить волосы. Ее не интересовали ни ее дети, ни кто-либо вообще, кроме нее самой. Ни даже Энсон – вначале.

И только когда она стала для Энсона женой-грезой, Маргарет начала постепенно понимать, что такое любовь. Сначала она пыталась просто подражать ему, действовать по его правилам в той игре, которую они затеяли. Когда Энсон делал ей маленький подарок, она старалась сразу же придумать ответный. Когда Энсон отодвигал со сквозняка ее стул, она немедленно поправляла занавески, чтобы солнце не било ему в глаза.

Потом, когда Маргарет поняла, насколько хорошо она себя чувствует, окруженная восхищением Энсона, она стала старательно придумывать, чем бы порадовать его, не дожидаясь первых шагов с его стороны. И тут она поняла, что быть таким внимательным, как Энсон, совсем не просто. Он был сущим гением по части угадывания ее желаний, а у нее ни на что подобное не хватало воображения. Но она узнавала его все лучше и наконец, после года вдвоем, поняла, что его радует. Его радовало ее счастье. Энсон действительно жил ради нее, радовался, когда радовалась она. Маргарет была изумлена, испытывала чуть ли не священный ужас. Она никогда не думала, что это и означает «любить». Она почувствовала себя недостойной подобного обожания и преданности – на это ее душевной щедрости хватило – и впервые в жизни, думая только об Энсоне и не думая о себе, Маргарет испытала любовь. Она полюбила Энсона.

Это было первое недетское чувство, первый шаг Маргарет на пути к взрослости. Ей было двадцать лет.

Маргарет была потрясена. Она чувствовала, что открыла величайшую в мире тайну. «Нужно рассказать об этом Энсону», – первое, что подумала она, стремясь излить свою душу. А потом тихонько рассмеялась.

– Глупости, – громким шепотом сказала она, – Энсон и так знает.

Кроме того, было уже поздно. Он наверняка крепко спит. Она стала думать об Энсоне, о том, какой он чудесный, Энсон, она обнимала себя от радости, что так его любит. В ней зашевелилось что-то новое – что-то незнакомое ей и древнее, как сама жизнь.

Маргарет взяла свечу и неслышными шагами прошла через холл к его спальне. Она отворила дверь и так же бесшумно ее за собой закрыла. Высоко подняв свечу, она приблизилась к постели.

Во сне Энсон выглядел юным и беззащитным. Маргарет стояла, с любовью глядя на него. Потом она задула свечу и швырнула ее на пол. Поверх нее она бросила свою одежду, скользнула под одеяло и легла возле Энсона, наслаждаясь его теплом.