Лора Бекитт - Остров судьбы Страница 21

— Выбирай: или они, или я. Если ты останешься с ними, можешь не возвращаться обратно, ибо я тебя прокляну!

Орнелла не двинулась с места и не произнесла ни слова. Выждав несколько секунд, Беатрис повернулась и побрела по дороге.

Когда мать скрылась из виду, Орнелла поднялась на ноги. Они затекли и подламывались; руки дрожали от напряжения и растерянности. Орнелла знала, что нельзя медлить ни секунды, и в то же время боялась бежать в маки за помощью, оставив Дино одного.

Между тем он очнулся и пытался вспомнить, что произошло. Кажется, его ранили, и возможно, он пребывал между жизнью и смертью. Дино знал, что будет мучиться, если покинет землю, только не мог сообразить, почему, а потом понял. Приоткрыв глаза, он увидел девушку в темной одежде и золотой короне солнечного света на черных волосах. Она смотрела на него, улыбаясь и плача.

— Дино! Я тебе помогу! Приведу твоего отца. Ты можешь сказать, где его найти?

Она поднесла к его губам плоскую тыквенную фляжку и помогла напиться. После этого он сумел заговорить.

Орнелла обрадовалась. Судя по всему, Леон находился совсем рядом. Дино встал на ноги и добрел до обочины, где опустился на землю в тени кустов.

Орнелла перевязала рану, после чего бросилась бежать по дороге. Она не думала о том, что может чувствовать Дино после того, как она столь подло обманула его доверие, сейчас ее одолевали лишь заботы о том, как ему помочь.

Орнелла нашла Леона и других вооруженных до зубов мужчин на широкой площадке, огороженной гигантским частоколом гранитных глыб. Чтобы попасть в это место, ей пришлось долго взбираться по крутой и узкой тропинке.

Леон Гальяни, красивый мужчина с открытым и умным лицом, заметно выделялся среди остальных своей суровостью и статью. Он смотрелся в роли вождя так естественно, словно она была дана ему от рождения самим Господом Богом.

— Леон! С Дино случилось несчастье! Он ранен! — воскликнула Орнелла и внезапно похолодела.

А если Леон спросит о том, как это произошло? Как сказать, что хотела и пыталась убить его сына?!

Он не спросил. Он подался вперед, и на его лице промелькнула тревога.

— Где он? Он жив?

— Да. Ему надо помочь. Идите за мной!

Девушка вела мужчин сквозь маки: она шла впереди, за ней двигался Леон, следом — остальные. Орнелла всей кожей ощущала взгляд отца Дино, и по ее спине пробегал холодок. Этот мужчина внушал ей робость, пожалуй, даже страх, и ей было трудно представить, какой смелостью, пожалуй, даже безрассудством должен обладать человек, чтобы открыто воспротивиться его воле. Из всех живущих на свете людей она знала лишь одного такого безумца: то была ее мать.

Леон не стал задавать сыну вопросов, а сразу занялся раной.

Орнелла ждала, сама не зная чего. Она глядела то на сухую, твердую, как железо, землю, то в вылинявшее небо. Помощи ждать было неоткуда: истина надвигалась неотвратимо, как шторм или буря.

Наконец Леон поднялся на ноги и произнес:

— Все в порядке. Рана чистая. Пуля прошла навылет. Просто он потерял много крови. Полежит с неделю, и все пройдет.

Мужчины облегченно закивали. Потеря любого бойца была существенной, но гибель сына их предводителя могла обернуться непредсказуемыми последствиями: даже такие твердые люди, как Леон Гальяни, далеко не всегда умеют держать сердце в кулаке.

— Орнелла! — позвал Дино, а потом обратился к отцу: — Я должен кое-что сказать.

Леон кивнул. Он не спешил благодарить Орнеллу за то, что она привела его к раненому сыну, он вообще не смотрел в ее сторону.

Она подошла, вся дрожа, и наклонилась к раненому.

Каштановые волосы, покрытое золотистым загаром лицо, глаза, несмотря на страдания, вновь казавшиеся синими, как небо. Орнелле чудилось, что в ней самой было что-то непримиримо-мрачное, тогда как в нем — ослепительно-солнечное.

— Отец! — промолвил Дино, переводя взгляд на Леона. — Орнелла Санто спасла мне жизнь. За оградой тело мужчины, который хотел меня убить. Орнелла заметила его первой и подстрелила.

Леон посмотрел на нее и снова кивнул. Этот кивок больше походил на поклон, и Орнелла поняла, что таким образом отец Дино выражает свою благодарность.

Она покраснела, увидев, что Дино улыбается ей глазами. От него веяло уверенностью, надежностью, а еще — любовью.

Орнеллу охватила такая радость, что ей стало трудно дышать. Он простил ее, он выздоровеет, и они смогут любить друг друга, смогут быть вместе, несмотря на все препятствия, потому что главное уже произошло: жизнь победила смерть.

Когда мужчины ушли, она долго бродила по округе, не зная, чем заняться. У Орнеллы не было подруг, и она не знала никого, кто мог бы приютить ее хотя бы на одну ночь. Разве что Летиция Биррони? Когда-то она была приятельницей Беатрис, и хотя те времена давно прошли, эта женщина хорошо относилась и к Орнелле, и к Андреа.

Она бродила в зарослях до темноты, а потом отправилась в деревню.

Орнелла быстро шла по узкой улице, и ей чудилось, будто черные небеса, свидетели обета ее матери, пристально следят за ней. Невдалеке расстилалось кладбище, но оно не внушало страха: оттуда веяло вековой тишиной и вселенской гармонией, тогда как мир живых тонул в хаосе вечных противоречий.

Орнелла разрывалась между любовью к Дино и чувствами, которые внушала ей мать. В самом деле: справедливо ли поступил Леон, когда сдал Андреа жандармам? Традиции повелевали жителям деревни сплачиваться в борьбе против общих врагов и поддерживать друзей, даже если первые были правы, а вторые неправы.

Летиция удивилась приходу Орнеллы, однако провела ее в дом, усадила на скамью и предложила поужинать.

— Где ваши? — спросила Орнелла, разглядывая жилище: массивную резную мебель из дуба, медные черпаки, блюда и миски на полках.

— Муж и старшие сыновья ушли в маки вместе со всеми, а младшие дети уже спят, — ответила Летиция, проворно собирая на стол.

Она подала гостье броччиу — сыр из смеси козьего и овечьего молока, ливерную колбасу, хлеб и оливки.

— Вы не боитесь оставаться дома одна, без мужчин? — поинтересовалась Орнелла, набивая рот едой.

— Нет. — Женщина показала на приставленное к стене ружье. Из-за пояса Летиции выглядывал кривой кинжал, напоминавший стальной клюв.

Орнелла понимающе кивнула, с тоской глядя на оружие. Она так привыкла носить его с собой, что, лишившись и ружья, и кинжала, ощущала себя так, будто ей отрезали руку.

— Почему ты пришла? — спросила Летиция, присаживаясь к столу. — Тебя прислала Беатрис? Что-то случилось?

— Я хотела попросить у вас приюта на эту ночь, — ответила Орнелла и призналась: — Мать выгнала меня из дому.