Жан-Мишель Тибо - Избранница богов Страница 21

У подножия лестницы с потертыми ступенями, по которой они начали спускаться, разливался оранжевый свет.

– Здесь – храм Семи Матерей,[19] – сказала колдунья торжественно и с почтением.

Они вошли в вырезанный в каменных недрах зал. Три-Глаза не обманывала девочку: было очевидно, что за святилищем тщательно ухаживают. Десятки черных и красных свечей освещали зловещего вида гранитные изваяния.

– Перед тобой семь Матерей.

Саптаматрика… До сегодняшнего дня Амия не подозревала об их существовании. У всех семи статуй были вытаращенные глаза, нахмуренные брови, оскаленные рты с вампирьими клыками… Они стояли по кругу, занимая треть круглого же помещения. На крепкой груди у каждой красовались змеи и черепа.

– Встань на колени и поклонись, – приказала Три-Глаза, подавая девочке пример.

Обе лбом коснулись плит пола, на которых были начертаны какие-то символы. Амия ничего не знала о вселяющих ужас Матерях. Три-Глаза угадала ее замешательство и пояснила шепотом:

– Матери появились на свет одновременно с холерой, оспой, чумой и кошмарными эпидемиями, которые принесли людям много горя.

– Они не проснутся снова?

– Они не спят. В эту самую минуту они носятся по земле. По воле богов Матери наказывают тех, кто погряз в грехах.

– Ох! – выдохнула Амия, сжимаясь от страха.

– А еще они – воплощение семи гласных звуков, основы любого языка. Я научу тебя разным языкам. Ты сможешь писать и читать. Клянусь в этом перед ликами Матерей! Да одарят они тебя своей защитой! И дакини[20] я прошу покровительствовать тебе. Мы навестим и их тоже, чтобы ты научилась справляться со своими страхами. Ты должна быть сильной, Амия. Я научу тебя быть сильной.

При упоминании дакини у девочки кровь застыла в жилах. Она пожалела, что доверилась колдунье. Но отступать было поздно.

Все глубже и глубже опускались они в лоно земли. Туннелям, казалось, не будет конца. Края провалов в земле, дна которых не было видно, соединяли деревянные мостки. Коридоры пересекались, ветвились, словно корни гигантского дерева. Здесь было холодно. Три-Глаза крепко держала Амию за руку, словно желала поделиться с ней своей силой. Она увлекала девочку в сумерки, которыми повелевала. В прошлом ей уже доводилось приводить сюда детей, и все они попадали под власть своих страхов. Амия же была сделана совсем из другого теста. Глядя на эту девочку, можно было подумать, что она родилась в варне кшатриев, то есть воинов. У нее не было ничего общего с Мадхавами – достаточно было посмотреть на Пайода, чтобы в этом убедиться. Этот трус сейчас наверняка пресмыкался перед своей женой. Обратившись мыслями к Пайоду, Три-Глаза поняла, что не ошиблась. Ей передалось его состояние – трепет животного, распростертого перед хищником.

Пайод отшатнулся. Он оказался в западне – между двумя печами своей мастерской. Витра наступала, осыпая его самыми грязными ругательствами. И вот она замахнулась на него своим посохом.

– Позор на твою голову!

Он и так не знал, куда деваться от стыда. На него смотрели братья, работники и подмастерья. Им тоже было стыдно, и они молились о том, чтобы он взбунтовался. Как можно позволить женщине себя оскорблять? Женщина должна уважать мужчину, иногда ее не грех и побить – так кожевник выбивает кожу, чтобы сделать ее мягкой. Некоторые из них уже убили бы Витру, окажись они на месте Пайода. Пайод встретился взглядом с одним из своих братьев. Тот смотрел на него с убийственным презрением. На мгновение им овладела решимость наброситься на жену, отнять у нее посох и хорошенько отхлестать по щекам, но этот порыв тут же угас.

Он получил сильный удар посохом по лицу.

Большего позора и представить было невозможно. Мужчины отвернулись от него. Пайод не заслуживал их жалости.

Глава 19

Жители деревни обходили Витру десятой дорогой. «В нее вселился бхута», – говорили они. И старались не смотреть в ее лихорадочно блестящие злые глаза. А кое-кто высказывал мнение, что она, скорее всего, сошла с ума.

При каждом шаге она, бормоча ругательства, с силой ударяла своим посохом, словно хотела, чтобы земля разверзлась и оттуда хлынули демоны. Правда, нашлось несколько смельчаков, которые, подталкиваемые нездоровым любопытством, следовали за ней по пятам, желая стать свидетелями трагической развязки. Все знали, что Амия живет в доме колдуньи. Туда-то и направлялась Витра. Столкновение между колдуньей и женой гончара было неотвратимо. Когда Витра подходила к дому Три-Глаза, за ней шло уже не меньше трех десятков человек. Все они остановились на почтительном расстоянии.

Витра с силой постучала посохом в дверь. Дверь открылась, и молодая женщина устремилась внутрь, оттолкнув глухонемую служанку. Дом поглотил ее.

Витра не боялась. В отличие от супруга, она не поддалась чарам этого дома. Вторая служанка вознамерилась преградить ей путь, но Витра ударом посоха рассекла ей бровь. Кровь залила лицо несчастной, и она, ослепленная, со стоном сжалась, ожидая нового удара. Витра обернулась к другой служанке, но та, парализованная страхом, даже не пыталась ей помешать. Витра тотчас же о них позабыла. Она металась по комнатам, не ориентируясь в этом огромном доме.

– Три-Глаза! Амия! Выходите!

В гневе она била посуду, переворачивала мебель. На кусочки разбила оба скелета, однако не решилась тронуть изваяние Шивы в комнате Амии. При виде божества Витра вспомнила, что над ней все еще довлеет проклятие Черной. Утихомирившись, она стала искать дотошнее и обнаружила проход, соединявший дом с древним подземным святилищем.

Прихватив масляную лампу, Витра стала спускаться, пребывая в уверенности, что внизу найдет и колдунью, и беглянку. Но даже очутившись под землей, она не заметила присутствия призраков, не услышала вздохов умерших, шепота духов. В мире Витры не существовало ничего, кроме желания отомстить, подстегиваемого болью в бедре и животе.

– Закрой глаза и открой разум, дыши медленно, – прошептала Три-Глаза. – Ты их видишь? Видишь?

Амия подчинилась. Она дышала медленно, а сердце билось все быстрей и быстрей. От дыма, насыщенного незнакомыми благовониями, запершило в горле.

– Теперь пора! Открой свое сознание, дай волю чувствам!

И у Амии получилось. Вначале она услышала отдаленный грохот грозы. А может, это были отголоски бешеной скачки огромного табуна диких лошадей или шум грандиозного водопада… Она не могла определить источник этих звуков. Потом перед ее глазами появился окрашенный в алые тона незнакомый пейзаж. Перед ней был город, окруженный высокими крепостными стенами, над которыми высились золоченые крыши храмов с касающимися облаков шпилями. Гигантские статуи Брахмы, Шивы и Вишну, несомые тысячами солдат, возвышались над оборонительными сооружениями.